не спешили начинать сеанс, поскольку на его продолжительность рассчитывать не приходилось.
Оркестр успел сыграть после антракта несколько вещей, но его никто не слушал. Напряжение росло.
Наконец мы дали полный свет.
Выстроились униформисты, оркестр заиграл марш, и я, этакий полуарбитр-полуконферансье, предстал перед зрителями. Когда остановился, а оркестр умолк, мне на секунду стало страшно. Но только на секунду! Взяв себя в руки, я бодро – будь что будет! – отчеканил:
– Начинаем сеанс «Съедение живого человека»… Просьба к уважаемой публике соблюдать спокойствие и полнейшую тишину!
В одном из боковых проходов столпились артисты, выступавшие в первом отделении. Впереди их встали клишник[184] с супругой. Пожалуй, только её собаки оставались безучастными к нашей затее. Все остальное варьете находилось в беспокойной напряжённости.
Я дал знак оркестру. Он затянул на этот раз какую-то восточную мелодию, а униформисты стали выносить наш реквизит.
Боже мой, какой только дряни там не было!
Вытащили на манеж точильную машину, а к ней приставили ржавую саблю.
Публика возбуждённо загудела, предвкушая зрелище действительно острое, но вскоре начала стихать, так как последующие предметы восторга ни у кого вызвать не могли.
Принесли стол, водрузили на него огромную бутыль с крупной наклейкой, на которой был изображён череп с перекрещенными костями. Бутылку повернули вокруг своей оси, чтобы наклейка была видна каждому.
Рядом разместили таз с водой, огромный ком ваты, толстый моток бинта, десяток флаконов с йодом и дюжина ножей. И тогда я могильным голосом объявил:
– Факир Магомет-оглы!
Эту роль взял на себя наш отчаянный администратор. Мы сначала думали пригласить кого-нибудь из борцов, оказавшихся на мели, но их публика уже знала, а наш Магомет действительно впервые выступал, причём не только в этом городе, но и вообще на манеже.
Он был огромного роста, плечи имел широкие и покатые, отчего руки казались ещё длиннее, чем были на самом деле. Густые брови, колючие глаза, толстые губы, тяжёлый подбородок, огромные уши – ну что ещё надо для того, чтобы выглядеть людоедом?
Он вышел голым до пояса, в шароварах и в чалме. Тело было коричневым, поскольку натёрся жжёной пробкой так, как натираются Зарема в «Бахчисарайском фонтане» и Ванда в «Розмари». С гримом, правда, переборщил: лицо было шоколадным, а губы почти синими. Однако смеха своим появлением людоед на вызвал ни малейшего – уж слишком серьёзными были наши приготовления.
Магомет отвесил низкий поклон, затем выпрямился и застыл, скрестив волосатые ручищи на широкой груди и насупив брови.
Теперь предстояло самое трудное – во всяком случае, для меня…
– Начнем сеанс «Съедение живого человека», – повторил я и, не моргнув глазом, добавил: – Желающих быть съеденными попрошу на манеж.
И опять никто не засмеялся над чудовищной нелепостью моего приглашения. Тишина, самая настоящая тишина воцарилась в цирке. Слышно было только, как кто-то кого-то подталкивал, где-то заспорили, кое-кто привстал со своих мест, надеясь увидеть желающих.
Но желающие не появлялись.
Всё получилось именно так, как предсказывал администратор.
– Считаю до трёх, – медленно произнес я. – Раз… Нет желающих? Два… Нет желающих? Три… – И, сделав короткую паузу, тоном, не терпящим возражения, заявил: – Ввиду отсутствия желающих быть съеденными, сеанс не состоится… Представление окончено!
Магомет с достоинством удалился, а униформисты начали забирать реквизит.
Оркестр заиграл бравурный марш, чтобы заглушить крики недовольных, хотя, честно говоря, я ожидал, что их будет больше. На некоторых лицах, в особенности женских, можно было даже прочесть удовлетворение оттого, что всё кончилось благополучно и никто не пострадал.
Правда, один длинный дядька, перекрывая оркестр, гаркнул:
– Ловко надули!
Да ещё кто-то в меня запустил чем-то круглым, но поскольку всё равно промахнулся, я не стал разглядывать, чем именно.
А за кулисами артисты поздравляли администратора, выручившего нас из беды, и меня – за выдержку. Но более всего радовались возможности поскорее уехать из города.
Однако главный герой нашего аттракциона вопросил:
– А какой сегодня день? Пятница… – И обдал нас нескрываемым презрением. – Только дурак может упустить субботу и воскресенье! – Затем победоносно заявил: – Остаемся ещё на два дня!
– Со съедением? – хором изумились мы.
– Конечно! Разве нам не нужны деньги?..
Мы вздохнули… Можно обмануть публику один раз, и то, смею вас уверить, это было не слишком для нас приятно. Но что делать, мы ведь голодали!
После столь категорического заявления администратора наше «товарищество на марках» заходило ходуном. Страх сменяла надежда и наоборот:
– Как же можно повторять съедение?
– Да ещё два раза…
– Никто же нам не поверит.
– И никто не придёт.
– Ерунда! – перекрыл все реплики администратор, превращаясь и за кулисами в Магомета. – Вы ничего не понимаете! – Наконец, выдержав паузу, снизошёл до разъяснения: – Тот, кто был сегодня, придёт и завтра, и послезавтра. Обязательно!.. – Магомет скрестил на груди руки совсем как только что на манеже. – Публика будет ждать: а вдруг появится человек, желающий быть съеденным?!
Кто-то хихикнул, но тут же замолк, застеснявшись собственного смеха. Никто не нашёл довода, чтобы отвергнуть заманчивую перспективу.
И, представьте, Магомет оказался прав! Мы снова повесили афиши, и снова у нас был аншлаг. Для разнообразия я ввернул популярную в те времена фразу.
– Нервных просим удалиться…
Однако нервные тоже заплатили деньги, а посему остались на местах. Затем мы проделали то же самое, что и вчера, и лишь когда я, вызывая желающих, досчитал до двух, мне крикнули:
– Пускай он вас съест!
Но я уже начал обретать в этом аттракционе некоторый опыт и тут же ответил:
– Он своих не трогает!
В публике засмеялись, и второй вечер прошёл без всяких инцидентов.
Кто именно мне крикнул, я, конечно, не знаю, но надобно вам заметить, что реплики из зала артисты тогда нередко организовывали сами. Бывало, толстый конферансье жалуется на нездоровье, сообщая, что он уже был у невропатолога, у эндокринолога, у гинеколога…
– А ты к ветеринару сходи! – раздаётся в зале.
– Был и у ветеринара, – невозмутимо продолжает конферансье, – но он сказал: вы совершенно здоровы, какой дурак вас ко мне послал?
И так каждый день…
Я лично к такой подсадке никогда не прибегал, да и многие тоже. Как-то в Горловке юмориста перебил пьяный голос:
– Ты в забое был?
– В забое был, в запое не был! – парировал артист и продолжал выступление.
Однако вернусь к нашему рассказу.
Наконец наступил последний, заключительный сеанс в воскресенье.
В цирк мы пришли с чемоданчиками и с билетами на вечерний поезд, о чём заблаговременно позаботился Магомет: он ведь был дилетантом только в людоедстве.
Я, предвкушая скорый отъезд, в отличнейшем настроении вышел на манеж. Но едва произнёс: «Раз… Есть желающие?» – как откуда-то