схватился за виски: волны силы усилились во сто крат. Инстинкт взял верх: он повернулся и бросился на Ташу, чья рука уже лежала на мече. Эгуар пробивался сквозь них, как пушечное ядро. Таулинин был отброшен в сторону; еще один селк был в зубах существа. Пазел старался не дышать, в то время как остальные падали вокруг него, корчась от боли. Так близко испарения были подобны удару мула в грудь.
Олик! Раскаленные добела глаза эгуара были прикованы к принцу. Олик выхватил меч и стоял на месте, но тут Герцил бросился перед ним, развернулся с ослепительной скоростью и нанес удар.
Эгуар издал оглушительный рев: Илдракин пронзил его плоть за челюстью. Зверь вскинул голову, оторвав Герцила от земли и отшвырнув его прочь. Эгуар выплюнул упавшего селка и снова бросился на Олика — и тут пещеру наполнил обжигающий свет. Зверь изогнулся, его рев стал еще громче, пещера затряслась, сталактиты посыпались градом. Затем эгуар повернулся и убежал. В три удара сердца он взлетел по лестнице и исчез за аркой. Они все еще могли слышать его вопли боли.
— Лорд Арим! — воскликнул Таулинин. — Эйаче, мастер мастеров, вы обожжены?
Арим лежал на боку.
— Я обожжен, — выдохнул он, — но всего лишь моим собственным заклинанием. Прошло много времени с тех пор, как я призывал молнию, и это тело слишком старо, чтобы быть громоотводом. Не имеет значения, Таулинин! Что с остальными?
Ответ на его вопрос был очевиден: селк, которого укусил эгуар, был мертв, его тело было ужасно изодрано и ошпарено. Другой воин также был обожжен слюной существа, Герцил был весь в синяках после удара, но оба уже стояли на ногах.
— Арпатвин, ты поддержал мое заклинание, как в древние времена, — сказал лорд Арим. — Как ты?
— Бывало лучше, — сказал Рамачни, стряхивая пыль со своего меха, — но бывало и намного хуже. Вы приняли на себя большую часть удара, милорд.
— Предательство, — сказал Таулинин, опускаясь на колени перед трупом своего сородича. — После стольких столетий Ситрот отвернулся от нас. Как такое могло случиться?
— Может быть, он находится под другим заклинанием? — спросил Пазел.
Лорд Арим покачал головой:
— Со времен Войны Рассвета в Алифросе не применялось ни одного заклинания, способного контролировать разум эгуара, и даже тогда это было великим деянием. Нет, что-то ужасное произошло в сердце Ситрота, и оно заставило его напасть.
Рамачни поднял глаза на принца.
— Вы были его целью, Олик Ипандракон. Он напал в тот момент, когда Болуту упомянул ваше имя. Нет, доктор, вина лежит не на вас, — Болуту стыдливо склонил голову, — и ни на ком из нас. Это была катастрофа, которую никто не мог предвидеть.
— И это оставляет вход в Долину неохраняемым, — сказал Таулинин.
— Да, — сказал Арим, — потому что мы не можем позволить Ситроту оставаться здесь. Верный оказался неверным. — Он вздохнул. — Я должен кое-что сделать, пока во мне есть сила. Идите все в туннель впереди и ждите меня там.
Таулинин запротестовал, но Арим махнул рукой, призывая его к молчанию:
— Вы должны снять с себя все, к чему прикасался эгуар. Оставьте все это здесь; я отправлю наших людей обратно, чтобы собрать это и сжечь. Затем вымойте руки и лицо и промойте любую рану с особой тщательностью: сначала водой, затем нашим хорошим вином. И побыстрее! Во рту эгуара есть яд, который разлагает плоть и ослабляет сердца.
Он направился к лестнице, и остальные неохотно повиновались ему, покинув пещеру и направившись в более узкий туннель. Селкам досталось больше всех, но Герцилу и Олику тоже пришлось снять куртки и перчатки, а Таулинин лично промыл рану на тыльной стороне ладони Герцила.
— Айя! — сказал Герцил, стиснув зубы. — Так это и есть слюна эгуара! Это гораздо хуже, чем слюни огонь-троллей.
Внезапно раздался сильный грохот и взметнулся столб воздуха и пыли. Таулинин бросился в пещеру и вернулся, поддерживая Арима, который выглядел измученным и хрупким.
— Я обрушил туннель за Ситротом, — сказал старый селк. — У него есть выход в горы, но он не скоро вернется в Уларамит. А теперь я должен отдохнуть и вернуться с телом нашего павшего товарища, когда смогу. — Он печально посмотрел на путешественников. — Я подвел вас здесь, в этот первый момент вашего путешествия. Если бы у меня была сила, я бы отправился с вами на Небесную Дорогу. Но сила иссякла. Я выплеснул ее, в последний раз. Не думаю, что она ко мне вернется.
— Вы ни в чем не подвели нас, Арим, — сказал Рамачни. — Отдыхайте и будьте уверен, что часть нас отправится с вами.
Таулинин приказал двум селкам сопровождать его и нести тело.
— Мы обойдемся вашими семью товарищами, — сказал он. — Но вы двое: оставьте свои куртки и перчатки для Герцила и принца. Их путь будет гораздо длиннее вашего.
Лорд Арим поднял глаза на Ташу.
— Вы пытаетесь пробить стену внутри себя, — сказал он. — Вы должны упорствовать в этой борьбе, но не забывайте о цене. Битва в уме изнурит тело, а в высокогорье вашему телу понадобятся все его силы. Любой ценой вы должны добраться до моря живой. Оказавшись на борту «Обещания», вы будете в тепле и уюте, и у вас впереди будут долгие дни на поиски пути к Эритусме.
Затем его пристальный взгляд охватил их всех:
— Прощайте, граждане. Ваш поиск — он и наш, хотя мы его и не предвидели. Маловероятно, что мы снова встретимся за то короткое время, что вы пробудете в Алифросе. Но есть миры за пределами Алифроса, и есть разумы, которые тянутся к нам из них — они надежда для нас всех.
С этими словами он направился обратно к Уларамиту, воины-селки подняли тело своего товарища и последовали за ним.
— Теперь быстро, — сказал Таулинин. — Портал прямо впереди.
Он повел их дальше, и очень скоро туннель закончился парой высоких необычных дверей. Казалось, каждая створка была вырезана из огромного куска нефрита, и на каждой был вырезан вытаращенный глаз.
— Врата Чихаэля Исследователя, — сказал Таулинин. — Он был величайшим исследователем гор из всего нашего народа и пал здесь, защищая Уларамит от огров из Пещер Трандаала. Прикройте глаза, когда я открою дверь, иначе вас ослепит солнце.
Он шагнул вперед и