быть самой собой.
Глава 18. КРОВЬ НА СНЕГУ
В полночь путешественники гуськом вышли из уютного домика с рюкзаками на плечах и псом Шилу, следовавшим за ними по пятам. Пазел ожидал одинокой прогулки по спящему Уларамиту, но обнаружил совсем другое. Снаружи собралось около двух дюжин селков. У каждого в руках была палка, с одного конца гнутая на манер пастушьего посоха, и у каждого на этом крюке раскачивалась бледно-голубая лампа. Свет плясал в пронзительно-синих глазах селков. Ни с какой стороны не было видно другого света, кроме яркого сияния звезд. Но Пазел мог видеть цепочку голубых фонарей, отмечавших путь через городок и за его пределы.
Когда путешественники вышли, селки начали петь, их голоса были такими тихими, что сливались с ночным ветром. Как и прежде, слова не поддавались пониманию Пазела, но это не имело значения; чувство, заключенное в них, было ясным. Народ номадов пришел, чтобы стать свидетелем еще одного ухода, еще одного прощания, самого́ существа их жизней.
Путешественники двинулись в путь, и толпа селков последовала за ними. Они миновали мастерскую, где Скип так увлеченно изучал мастерство селков; дерево, среди корней которого спала в своей норе черепаха; маленький вулканический холм. Каждый селк, на которого они натыкались, присоединялся к остальным, подхватывая меланхоличную песню. Но когда они добрались до Храма Волков, пение прекратилось. Лорд Арим стоял среди колонн, положив руку на плечо Валгрифа. Таулинин тоже выступил из тени, и три фигуры приблизились, не произнеся ни слова.
Теперь процессия шла в тишине, так что Пазел мог слышать ночных птиц, осенних сверчков, журчание ручьев. Так проходили мили и часы. Лорд Арим шел так же быстро, как и все остальные, хотя время от времени выражение боли искажало его лицо.
Они добрались до конца дна кратера и начали подниматься. К этому времени с ними было уже несколько сотен селков, и лампы раскачивались близко друг к другу, как косяк глубоководных рыб. Они поднимались по лестницам, поворачивая и проходя через туннели. Пазел шел рядом с Ташей, время от времени дотрагиваясь до ее руки или держа ее за руку в течение нескольких шагов. Он заметил, что Нипс и Лунджа, хотя и шли на некотором расстоянии, часто смотрели друг на друга, чтобы расстояние между ними не менялось.
К тому времени, когда они добрались до Северной Двери, стало очень холодно. Здесь тропа расширилась и превратилась в огромный каменный выступ, достаточно большой для всех селков, присоединившихся к восхождению: наверняка здесь их около тысячи, подумал Пазел. Черный треугольник был именно тем, чем казался снизу: устьем туннеля, обрамленным огромными каменными блоками и богато украшенным резьбой — фигуры и слова. Из туннеля дул ледяной ветер, гораздо более холодный, чем воздух вокруг них. Пазел прищурился, вглядываясь в вырезанные слова, но было все еще слишком темно, чтобы читать. На конце каменной полки была дверь поменьше и несколько окон, вырезанных в камне: Путь-Дом, решил Пазел.
Таулинин созвал путешественников и представил десять воинов, которые должны были присоединиться к ним. Он немного рассказал об их деяниях и историях из жизни (очень немного; самому младшему было две тысячи лет), и голоса в толпе подхватили его слова, внеся свой вклад. Затем селк дал каждому путешественнику сложенную ткань серебристого цвета, сотканную из какой-то грубой, прочной ткани.
— Завяжите повязкой волосы сзади, — сказал Таулинин, — или завяжите ее вокруг ваших лиц или чего-нибудь, главное — не потерять. Повязки выглядят не очень ценными, но их соткала Айрехи, мать лорда Арима, перед путешествием, из которого она так и не вернулась. И на этой неделе их искупали в пяти священных источниках, к ним прикоснулся и их благословил каждый селк в Уларамите. Тем не менее, вам не нужно обращаться с ними как с реликвиями: они прочные и предназначены для использования.
Затем Пазел почувствовал чью-то руку на своем плече. Сам лорд Арим стоял рядом с ним, и его старые губы сложились в улыбку.
— Ты пытался прочесть надпись над порогом, — сказал он, — и правильно сделал: это прощальное пожелание путешественникам. Хочешь, я прочту ее тебе?
Затем он заговорил на сабделском, и Пазел был тронут красотой и простотой стиха. Затем Арим повторил строки на языке Бали Адро, чтобы все слышали:
Страна грез меркнет за твоей спиной, впереди — ослепительный день.
Но песню твою на всех языках распевают тысячи голосов,
И даже белый хребет возносит ее к далеким для нас небесам.
Никто, кроме тебя, не покинет его, его и его тишину.
Иди, друг мой и не плачь о том, что закончилось и умерло.
Иди, друг мой, но пусть зима покинет глаза твои.
— Это наша надежда для всех вас, — сказал старый селк. — Но пойдемте: мы должны отдохнуть в Путь-Доме. Ваше истинное путешествие начнется с восходом солнца.
Затем селки группами вышли вперед, прикасаясь к их рукам, шепча слова прощания. Пазел знал некоторых из них по именам и дюжины в лицо, и ему стало очень грустно от этого прощания. Однако очень скоро все это закончилось, и Арим повел путешественников в Путь-Дом и в простую комнату, где они могли поспать.
Большинство быстро заснуло, но Пазел снова обнаружил, что абсолютно не в состоянии заснуть. Это безумие, сказал он себе. Спи, дурак, или на рассвете от тебя не будет никакого толку. Наконец он сдался и, как и в Сирафсторан-Торре, нашел дорогу наружу. Он пересек широкий уступ и увидел ленту голубых ламп, змеящуюся вниз, в темную долину, и расходящуюся множеством дорожек по дну кратера.
Час спустя экспедиция была на ногах, солнце сверкало на стене кратера. Они в последний раз взглянули на Уларамит, принц Олик опустился на колени на тропе, где она начинала свой спуск в кратер, и поцеловал землю. Затем все они повернулись и последовали за лордом Аримом в туннель, и ни один из путешественников больше никогда не ступал в Тайную Долину.
В туннеле было темно, но селки все еще сохранили при себе лампы. Пазел поплотнее запахнул куртку, защищаясь от пронизывающего ветра. Очень скоро он увидел скользкий лед на стенах и почувствовал, как под его ботинком хрустит тонкая снежная корка. Каждые пять-десять минут они поднимались по длинной крутой лестнице, все еще в гору, только на этот раз изнутри.
После часового перехода они достигли ворот, очень похожих на те, что были в туннеле, через который