протянул к Франсиско, была смуглой. Но к Одили этот другой стоял спиной, и понять, знаком ли он ей или приходится ли родней кому-то знакомому, по одному только затылку было сложновато.
Внизу тем временем хлопали другие двери: на столь громогласное появление вполне предсказуемо сбежался весь дом. Первым вышел Герт ван Страатен, протирая машинально очки – должно быть, засиделся за книгами за полночь; дверь гостиной приоткрылась, пропуская хозяина дома. Оба фламандца почтительно приветствовали Франсиско и с ноткой удивившей Одиль теплоты – его иберийского спутника. Ни Лотты, ни Лукаса видно не было: похоже, жили они не в этом доме и уже ушли, иначе вряд ли бы пропустили такое представление, решила Одиль.
Но молчание нарушила Белла.
– Я здесь, дядюшка. Что-то случилось?
– Я вижу, что ты здесь, – отозвался дон Франсиско, и в его мрачном голосе не было ни следа сарказма. – В то время как должна быть в совершенно другом месте. Где Фелипе?
– Он отправился домой, – спокойно ответила она. – Уговор был, что мы вернемся утром, но он передумал.
– Домой, – повторил Франсиско так, будто впервые это слово услышал.
– Полагаю, – мягко заговорил Йонатан ван Страатен, – что он решил, что письма будет недостаточно. Но да, сначала мы предложили всем ехать утром. Я понимаю, – он чуть понизил голос, – что ситуация серьёзна, но всё же не настолько, чтобы…
– Не настолько?
Йонатан устало потер переносицу.
– Сеньоры, может быть, не будем выяснять всё на пороге. Прошу вас, – и он чуть отступил, открывая пошире дверь в комнату, наполненную светом и теплом камина.
Франсиско было нахмурился, но его спутник коснулся его руки и кивнул, и спустя мгновение тот, хоть и поджав губы, безмолвно пошёл в гостиную. Белла, выпрямившись, как солдат на посту, пошла следом, не оглядываясь. Это она правильно сделала: Одили как раз подумалось, что здесь, наверху лестницы, они с Ксандером остались в тени и незамеченными, что очень удачно для наблюдателя. Другое дело, что вряд ли при Белле они скажут что-то особенное…
– Сандер, ты куда? – шипение Адриано – братец умел, когда хотел, подобраться тише мыши – остановило Ксандера, уже занесшего ногу над следующей ступенькой. Крайне неохотно занесшего, потому и шипение оказалось эффективным, но Одиль на всякий случай махнула ему, чтобы шел лучше к ним.
Несколько шагов для слышимости значения не имеют.
– Вряд ли стоит бежать туда, куда пошли иберийцы, – полушепотом пояснил свое вмешательство Адриано, когда друг присоединился. – А кто там, не знаешь?
Одиль только безмолвно мотнула головой, обращаясь в слух. Дверь в гостиную осталась незакрытой: взрослые, похоже, не видели повода от кого-то скрываться. С лестницы, впрочем, было совсем не видно, что внутри происходит – только тени порой ложились на освещённый порог.
– … не видел, как он уехал, – услышала она голос Йонатана. – Но учитывая обстоятельства…
– Пепе не уехал бы, не простившись с хозяевами, – заметил пока ещё неизвестный Одили ибериец: его выдавало безупречное кастильское пришепетывание. Голос его очень походил на голос Франсиско, но Одиль бы и в бреду их не перепутала: никогда яростный дядя Беллы не говорил так – мягко без вкрадчивости, спокойно без замкнутости и уверенно без надменности. Так говорят обычно учителя или врачи, но очень, очень редко – гордые древним наследством аристократы.
– Вы правы, – отозвался Герт, и опять в его голосе Одиль не услышала той специфической почтительности, какую часто слышала, когда фламандцы говорили со своими сеньорами. При этом он почему-то вздохнул. – Разве что его срочно отозвали.
– Никто его не отзывал, – холодно ответил теперь уже безошибочно Франсиско.
Одиль украдкой глянула на брата, но Адриано словно обратился в камень, безучастный что к её взгляду, что к такому же быстрому взгляду Ксандера.
– И надеюсь, никто здесь не думает, что я бы стал его искать, если бы он был дома – где, кстати, он уже несколько часов как должен был быть!
– Успокойся, – вновь вмешался второй ибериец. – Он мог…
– Он мог отправиться и не домой, – вдруг заговорила Белла. – Ты об этом не подумал, дядюшка?
Наступила пауза.
– Ты о чём? – сказал Франсиско совсем негромко.
– О самом простом, – отозвалась Белла с такой небрежной уверенностью, что Одиль чуть не застонала от невозможности зажать ей рот. – Если он не дома и не здесь, он может быть в кабаке.
Гнетущее молчание после этого заявления прервал раскат грома за окном; Адриано от неожиданности чуть не подскочил.
– А что? – услышали они голос Беллы. – И не надо на меня так смотреть. Что странного в том, что он не захотел оставаться в доме, где…
– Я не знаю, что вам показалось, сеньорита, – заговорил Герт, вежливо, но твёрдо, – но…
– Я спрошу жену, – вмешался Йонатан, – может быть, ей что-то известно. Дон Фелипе учтив и не ушел бы, не сказав никому. С вашего позволения, сеньоры.
Ответа слушавшие на лестнице не услышали – должно быть, разрешение было дано жестом, – но Йонатан вышел, а следом – его брат, направившийся туда, где, по догадке Одили, могла быть комната Анны. Ксандер махнул им рукой, и к моменту, как Йонатан ступил на первую ступеньку лестницы, все трое торопливо вжались в уголок между старинным шкафом и стеной. Впрочем, хозяин дома прошёл мимо, хмурясь и явно не в настроении шарить по углам.
Из комнаты донёсся голос Беллы, который она, впрочем, понизила:
– Я не ребёнок!
– Ты именно что ребёнок! – сказал Франсиско негромко, но раздражения в его голосе хватило бы на гром за окном. – Ты даже представить не можешь или не хочешь, что другие – взрослые – могут знать свое место и свой долг!
– Не кричи на девочку, – вновь вмешался второй ибериец; тень на пороге резко дёрнулась, словно кто-то стряхнул успокаивающую руку с плеча. – Она не всё знает. Беллита, – его голос стал твёрже, урезонивая, – ты не права. Сейчас действительно опасная ситуация, и Фелипе бы не стал рисковать зря ни тобой, ни собой, ни Иберией. Ни ради чего.
– Здесь всё спокойно…
– Здесь не было спокойно столетиями, Беллита, – заметил второй ибериец – судя по напряжению в его голосе, и его терпение было на грани, – здесь такие, как мы – и твои родичи в том числе – и погибали, и исчезали. Всякое бывало… и сейчас вполне может быть.
– Если это про донью Беатрис, то одна угроза за триста лет…
Одиль краем глаза увидела, как на этом имени Ксандер и Адриано переглянулись.
– Это была дорогая потеря, – сдержанно заметил оставшийся неназванным ибериец. – Слишком дорогая.
– Хватит, – вмешался в исторический экскурс Франсиско, на этот раз мрачно и без тени