первых рук. И это отличный повод воспользоваться моментом. Они будут там все. Или почти все. Поэтому и нам нужно подготовить команду, способную справиться с поставленной задачей. Какие будут предложения по кандидатурам?
– Тюленин и Ковалёв с Григорьевым! – не задумываясь, ответил Виктор.
– Левашов! – решительно высказалась Люба. – А лучше братья Левашовы, оба.
– Согласен, – одобрил Ваня Земнухов.
– Тоже не буду спорить, – кивнул Евгений. – Только нужно иметь в виду, что это не единственная операция такого рода, которую нам предстоит подготовить. Их будет несколько. В одно и то же время. В новогоднюю ночь. Объекты: полиция, комендатура, дирекцион.
– Вот это будет праздник! – воскликнула Люба. – В новогоднюю ночь!
– Взять власть в свои руки! – подхватил Ваня Земнухов. – Ведь если мы парализуем их органы власти, мы сможем восстановить в городе нашу советскую власть! Вот только долго ли мы её удержим?
– Наши наступают. Вы же все слышали последние сводки, – горячо обратился Виктор к товарищам. – К Новому году наша армия будет уже близко. Представляете, какой мы ей подарок сделаем, когда освободим город к её приходу своими силами?
– Это и вправду будет достойный подарок, – Женино лицо осветилось ослепительно яркой улыбкой. – Тогда уж точно никто про нас не скажет, что мы в оккупации под фрицами ходили и спину перед ними гнули!
– Надо всё узнать и просчитать, – произнёс Виктор уже совсем другим голосом, спокойно и вдумчиво. – Следить не только за продвижением наших войск, но и внимательно учитывать силы немцев, их расположение. Конечно, когда придут наши, вся эта фашистская нечисть и её холуи побегут без оглядки. Но если наступление наших задержится, мы должны знать, какими силами располагают оккупационные власти для подавления восстания. И быть готовыми… Возможно, придётся принять бой. Нам понадобятся медикаменты. Ты, Любаша, передай девчатам задание: собирать вату, бинты и всё, что может пригодиться для перевязок. А мне, пожалуй, пора на разведку сходить.
Женя понял, что имеет в виду Виктор.
– Пора, – согласился он.
Люба тоже поняла.
– Давно уже бы сходить надо было, – произнесла она тихо и значительно.
– Договорились, – решил Виктор. – Меня может не быть несколько дней. А вы пока начинайте репетировать новогоднее представление.
Сквозь мглу
Снег пошёл внезапно. Когда Виктор вышел из Краснодона, небо было ясное, без единого облачка. Степь дышала, словно дремлющий великан. Потоки ветра то стихали, то снова поднимали над землёй колючую снежную пыль. Снег ослепительно сверкал на солнце. Ничто не предвещало бури.
Виктор шёл, погруженный в свои мысли, и не видел, когда и откуда налетели свинцово-серые тучи. Он заметил их, когда уже повалил снег. Вскоре ветер усилился и начал закручивать вокруг него снежные вихри. И вот уже Виктор оказался среди белой мглы, в степи, один на один со стихией. Снег валил так густо, что стало невозможно различать дорогу.
Осознав, что среди этой бешеной белой круговерти ничего не стоит заблудиться, Виктор так испугался, что на миг даже замер, будто парализованный. Дрожь пробежала у него по спине. Нет, нельзя стоять на месте! Это ещё хуже! Ведь оглянуться не успеешь, как тебя заметёт снегом! Даже не заметишь. Просто уснёшь и исчезнешь, растворившись в непроглядной мгле.
Это смерть. Неужели она может быть такой? Хотя кто сказал, что не может? Смерть ведь бывает разной, какой угодно.
Он поймал себя на этих жутковатых мыслях и попытался отряхнуть их, как навязчивые хлопья мокрого снега, что норовили забиться за ворот куртки, добраться до шеи, до спины, до разгоряченного ходьбой тела, такие мертвенно холодные и липкие.
Виктору вдруг вспомнился его давний сон, в котором он был один посреди осеннего леса, терзаемого бурей, что беспощадно обрывала с деревьев листья, и один из них упал ему за воротник и прилип намертво. Лист был такой же холодный, как этот снег. То ли от воспоминания об этой липкой жути, то ли от холода по всему телу побежали мурашки. Тут в крутящемся белом вихре ему привиделось спокойное лицо Нади Фесенко. И снова память дорисовала его таким, каким оно представало перед Виктором в ночи, на партизанской стоянке: родственное Луне, невозмутимое, отстранённое, вовсе не такое, какими бывают лица живых людей.
Ещё тогда Виктор это почувствовал. А теперь он знал, что Нади нет на земле. Он боялся себе представить, что за этим стояло, не смел приблизиться к её полупрозрачному образу и рассмотреть его поближе. Но, в конце концов, если смерти не миновать, какая разница, исчезнуть ли в белой мгле или в расстрельной яме? И когда он так подумал, Надино лицо предстало перед ним мёртвым, с волосами, слипшимися от крови у висков, с глубокой раной в голове. Она подняла на Виктора остекленевшие глаза, и взгляд её так отчётливо напоминал взгляд рыбы, выброшенной на берег, но голос, живой и твёрдый, раздался у него в ушах: «Не стой! Иди! Живей!»
За снежной мглой он едва видел собственную вытянутую вперёд руку. Идти было тяжело. Ноги по колено увязали в снегу. Ему оставалось лишь довериться и двигаться на призрачный Надин голос. И он шёл.
Чем дальше, тем меньше становилось ощущение жути, и идти сквозь метель вслед за призраком уже не казалось странным. А может быть, он сам уже превратился в призрак? Виктор сомневался, не спит ли он, и на земле ли всё это происходит. Он даже перестал ощущать холод. И опять пришла прежняя мысль, только повернулась иначе: может быть, это лучше – исчезнуть в снежной буре, идя за призраком расстрелянной фашистами Нади, чем тоже угодить к ним в лапы? Ведь это нельзя назвать дезертирством, и никто не упрекнет его!
Но Надя рядом, и она слышит его мысли. «А ну-ка, брось! – отчётливо звучит у него в ушах её тихий, но требовательный голос. – Я всё ещё секретарь подпольного обкома комсомола, а ты – связной!»
И Виктор вдруг понимает, что это значит: быть связным между небом и землёй. Ясно, что ему тоже придётся побывать там, где побывала Надя, пройти такой же путь, чтобы также, как она его теперь, проводить своих ребят через бурю, в которой нельзя не заблудиться, когда идешь один. А раны на голове у Нади, если приглядеться, не от пуль, и от этого ещё страшнее. Но она не хочет, чтобы он узнал слишком много раньше времени. «Не смотри так пристально!» – приказывает Надин голос, и её призрак исчезает, оставляя его один на один со свистящим и завывающим на все лады бешеным ветром.
Он не мог потом вспомнить, как добрался до