Колыме.
Сэр Томас скончался в Нью-Йорке от инсульта — он не перенес перелета через океан. Мы с Витей и Томасом летели из Санкт-Петербурга в Нью-Йорк с двумя посадками — в Ирландии и Канаде. Ветеринар, с которым мы советовались по поводу Томаса, сказал, что, учитывая его преклонный возраст, этого делать не следует. Он даже пошутил: «Только закаленный в труде советский человек может вынести такое путешествие». Мы с Витей, конечно, не могли оставить Томаса. Банальные слова типа «он был членом нашей семьи» в данном случае лишь в слабой степени отражали ситуацию — мы с Витей хорошо помнили, что именно Томас создал нашу семью. Короче — мы взяли его с собой. На отрезке пути до Ирландии Томас провел в багажном отсеке — так распорядилось аэрофлотовское начальство. По-видимому, он не смог пережить подобное унижение, и тогда-то и начался болезненный процесс… После остановки в Ирландии Витя настоял, чтобы Томасу разрешили продолжить путь вместе с нами. «Иначе, — заявил он капитану, — я останусь с ним в Ирландии». Весь дальнейший полет Томас провел у Вити на коленях. Было видно, что ему плохо, он вел себя необычно, словно потеряв свое достойное спокойствие, нервно вздрагивал и вытягивал свою курносую головку при каждом резком звуке, а потом прижимался к Вите и зарывал мордочку под его руки. В Канаде Витя остался с Томасом в кабине, несмотря на требования стюардесс покинуть самолет. В Нью-Йорке Томасу стало совсем плохо, у него отнялись ноги, он стал ходить под себя… Мы с Витей были в ужасном состоянии. Нам была заказана гостиница в Нью-Джерси около моей будущей работы, но мы вынуждены были снять номер в Квинсе, неподалеку от аэропорта, чтобы как-то помочь Томасу. Увы, наши усилия были напрасны — в клинике после обследования сказали, что у него обширный инсульт, что ничем помочь не могут. На этом закончилась жизнь нашего с Витей лучшего друга. Его последний взгляд и открытый в попытке что-то сказать нам ротик я не могу забыть. Трогательно маленькую металлическую урну с прахом Томаса мы забрали с собой…
Вот так сложились судьбы героев нашей повести.
О себе, пользуясь привилегированным положением рассказчика, скажу несколько пространнее…
После отъезда Арона в Израиль мы в лаборатории реализовали одно из его предложений, разработали нехитрый прибор, пользовавшийся спросом и в строительстве, и в промышленности, наладили его производство и… И на этом завершили свою научную деятельность. В лаборатории появились молодые люди, быстро освоившие премудрости нарождающегося российского бизнеса, дела пошли по нарастающей, мы неплохо зарабатывали. Мой авторитет по-прежнему был высок, но сам-то я понимал, что всё это новое и прекрасное, увы, не мое… Пытался найти себе место на кафедре, однако зарплата преподавателей стала унизительно ничтожной. В это время Джошуа Саймон, с которым мы изредка переписывались, прислал неожиданное предложение. Коротко говоря, оно сводилось к следующему: Лаборатория Белла в штате Нью-Джерси купила лицензию на новую систему мобильной радиосвязи, разработанную в Калифорнии под руководством доктора Саймона; для промышленной доработки системы Лаборатории нужны специалисты высокого уровня по кодированию сложных сигналов; он, Джошуа Саймон, предлагает мне должность старшего научного сотрудника в Лаборатории Белла. Далее Джошуа писал, что в системе использованы некоторые коды и алгоритмы, которые мне хорошо известны, и в случае моего согласия он немедленно свяжется с президентом Лаборатории и обеспечит официальное приглашение на работу в США. Я был взволнован — в этой лаборатории изобрели транзистор и сотовую связь, открыли реликтовое радиоизлучение Вселенной и теорию информации, разработали языки программирования и многое другое… Я подумал, что природа, у которой я пребывал в немилости, вдруг сжалилась и подбросила мне шанс, от которого может отказаться только идиот. Проблема была в Вите — он учился на искусствоведческом факультете, и мне казалось, что прерывать его учебу неправильно. К моему удивлению, Витя сказал, что, конечно же, поедет со мной и закончит образование в Колумбийском университете. Я написал Джошуа о своем согласии работать вместе с ним, он выполнил свое обещание и прислал официальное приглашение от руководства Лаборатории Белла — так мы с сыном оказались в Америке.
Я получил работу над проектом, по существу завершавшем разработки, которые мы с Ароном, Ваней и, светлой памяти, Артуром когда-то продвигали у себя на родине. Это позволило мне довольно быстро вписаться в жизнь американской фирмы, несмотря на проблемы с английским языком и с малознакомой продвинутой компьютерной технологией. Через руководство Лаборатории благодаря протекции Джошуа мне удалось подключить к проекту Арона с его лабораторией в Хайфе. Мы быстро продвигались вперед и вскоре наши технические решения стали основой международных стандартов. С Витей мы сняли квартиру в небольшом уютном нью-джерсийском городке в получасе езды от моей работы. Он, впрочем, предпочитал жить в Манхэттене, в студенческом кампусе Колумбийского университета. Параллельно с учебой Витя начал работать волонтером на одной из крупных нью-йоркских телестанций, которая готовила группу комментаторов и операторов для освещения культурной жизни города. Работа эта ему очень нравилась, и он рассчитывал получить штатное место после окончания учебы.
Подробности моей жизни в Америке — отдельная большая тема, конечно, вне рамок этого повествования. Тем не менее не могу не рассказать о нескольких драматических событиях, без которых, возможно, этот роман вообще не стоило затевать.
Одно из них покажется читателям абсолютно невероятным в свете того, что они уже знают обо мне, поэтому предлагаю присесть и угадать с трех раз, что же со мной случилось… Да, угадали — я женился. Но еще более удивит вас, на ком я женился. Однажды Витя приехал из университета в неурочное время посреди недели и с загадочной улыбкой долго ходил вокруг да около, прежде чем выдал в моем стиле распиравшую его новость: «Папа, сядь и угадай с трех раз, кого я встретил в университетской библиотеке». Я без особого интереса сказал, что гадать не буду, но готов послушать, кого же он встретил. Ответ сына был шокирующим — он сказал, что встретил Аделину Григорьевну. Я уже много лет ничего не знал об Аделине, и вот она здесь, почти рядом! Витя рассказывал:
«Я узнал Аделину Григорьевну не сразу — она сидела через два стола напротив меня… Долго смотрел на нее, так что она это заметила и потом несколько раз взглянула на меня, словно пытаясь что-то вспомнить… Наконец я решился проверить технику взятия интервью, которой нас учат, подошел и, извинившись, сказал примерно следующее: „Много лет тому назад вы захотели познакомиться со мной, тогда еще ребенком, чтобы потом, когда