Во время допросов это удавалось ему теперь куда быстрее.
Он глубоко и протяжно вздохнул, выдохнул из лёгких весь воздух без остатка и замер, по-кошачьи свернувшись в клубок, повисая между явью и сном.
И вдруг будто какая-то внешняя сила вышвырнула его из этой плоти и из этих стен – на свободу и простор.
– Женька! – понял он сразу, мгновенно смысл происшедшего. – Женька, вернись!
Небо вокруг такое синее, такое глубокое, какого Виктор никогда ещё не видел, а земля где-то далеко-далеко внизу. И Женин голос отвечает откуда-то сверху, как будто даже с самого солнца:
– Поздно, Вить. Мне уже нет обратного хода. Извини, что вперёд всех пошёл. Вроде как в разведку. Ничего, скоро свидимся. Об одном жалею: мало я этих гадов погробил. Да уж ладно, пусть другие добивают…
– Жень, а как оно там? – спрашивает Виктор.
– Хорошо, Вить. Тут Победа. Наша!
И слова эти звучат так просто! Виктор чувствует, какое неизъяснимое счастье стоит за ними. И отвечает:
– Вот бы взглянуть одним глазком! Или хоть на тебя. Отчего ты прячешься?
– Говорю же, скоро свидимся. Потерпи чуток.
И тут Виктору кажется, что Женя здесь, с ним в камере, только он невидим. Женя как будто наклоняется над ним, скорчившимся на полу, и шепчет ему на ухо:
– Потерпи, Вить. Не так уже долго осталось.
И как будто со стороны Виктор слышит собственный стон и не узнаёт свой голос.
Он открывает глаз. Над ним стоит Мельников, полицай с низким лбом и заросшими щетиной щеками, и, ухмыляясь, светит ему в лицо фонарём. Виктор выпрямляется, превозмогая боль, поворачивается на спину, закидывает руки за голову и отвечает незваному гостю острой, как лезвие ножа, улыбкой. Под пронзительным, испепеляющим взглядом его уцелевшего глаза глупая ухмылка сменяется гримасой суеверного страха, и в следующее мгновение полицай бросается к двери, выскакивает в коридор и быстро защёлкивает замок. Из-за стены слышен топот ног и грохот опрокинутого в коридоре ведра. А Виктор снова перекатывается на бок и, сжавшись так, словно хочет превратиться в маленькое зёрнышко, выдыхает боль с долгим тихим стоном.
Через минуту он уже не знает, во сне или наяву приходил низколобый.
Операция «биржа»
По городу поползли слухи, что немцы завинчивают гайки в отношении молодёжи. А Володя Загоруйко, работавший в механических мастерских, передал секретную информацию, которую городские власти скрывали от населения: фашисты планировали принудительный угон молодёжи в Германию до Нового года. Не зря Филипп Петрович Лютиков так правдоподобно изображал из себя коллаборациониста, готового служить новой власти: фашистское начальство не стеснялось вести при нём откровенные разговоры. Таким образом, информация пришла из надёжного источника. И так получилось, что первым, кому передал Загоруйко эту новость, оказался Тюленин. Дело было вечером, но Серёжа не мог дотерпеть до утра, ни с кем не поделившись, и примчался к Виктору.
– А я – веришь? – так и знал! – яростно выпалил он. – Знал, что они, выродки гитлеровские, спешить будут! Ведь на фронте дела у них идут не ахти, колошматят их наши; того гляди, надают им по рогам на Волге так, что полетят вверх тормашками, а там и до нашего Донбасса дело дойдёт! Боятся, гады, не успеть! Это они отомстить так задумали: знают, что получат под зад коленом, но прежде матерей наших ограбить хотят, народ наш обескровить! Ты, Витя, лучше меня знаешь про эти вагоны для скота, не мне про них тебе рассказывать! Так неужели же мы смотреть на это будем?
– Ни в коем случае! – заверил его Виктор решительно. – Мы ведь уже условились, что не будем! Разве не помнишь?
– Как не помнить! – воскликнул Тюленин. – Будем палить биржу?
– Завтра с ребятами в клубе всё решим, – пообещал Виктор. – Думаю, примем единогласно.
– Я её сам, своими руками спалю! – сверкнул глазами Тюленин, сжимая кулаки. – Вместе с этими проклятыми бумажками!
– Надо, Серёжа, всё хорошенько продумать. Одна голова хорошо, две – лучше, а когда голов много, можно собрать все удачные мысли и заставить их служить на пользу общему делу.
Провожая Тюленина, Виктор видел, что Серёжа вряд ли уснёт этой ночью: всё будет думать, как осуществить свой замысел. Виктор и сам долго не мог успокоиться.
Как дорого было ему в Серёже это чувство справедливости! Да, именно оно двигало им сейчас, потому что, благополучно избежав опасности самому быть угнанным в Германию, он ещё больше ненавидит фашистскую сволочь за её покушение на свободу других ребят. Он действительно никогда не простит себе, если не помешает этим подлым планам. Конечно, Тюленин с таким настроем справится с поставленной задачей лучше всех, но его нужно подстраховать, и Виктор был готов взять это на себя.
После репетиции он отпустил часть оркестрантов и запер дверь на ключ. За предложение сжечь биржу проголосовали единогласно. А когда Серёжа стал излагать свой план, Люба Шевцова решительно вмешалась:
– Я пойду с тобой!
– Так будет вернее, – поддержал её Виктор, предупреждая возможные возражения Тюленина. – Вдвоём вы сможете подстраховать друг друга, да и управитесь быстрее.
Серёжа глянул на Виктора, потом на Любу, усмехнулся и передумал спорить. А Люба, в свою очередь, пристально воззрилась на Тюленина:
– А ты сам на бирже-то был?
– Мы с тобой туда завтра пойдём.
– Может, и не раз сходить придётся, пока не запомним, где что находится, чтобы потом в темноте не заблудиться. Ведь поджигать её пойдём, конечно же, ночью, – заявила Люба.
– А я вас буду на улице страховать, – решил Виктор. – Чтобы вам полицаи не помешали. Если что, буду отвлекать их на себя. Я тоже заранее разведаю, что там по ночам с полицейским патрулём возле биржи.
– И я с тобой! – вызвался Володя Лукьянченко. – Полицаи по одному не ходят, а значит, и отвлекать их надо так, чтобы у них глаза разбежались.
– Молодец, верно мыслишь! – похвалил его Виктор.
Осталось определиться с технической стороной операции.
– У нас на складе бутылок с зажигательной смесью хватает! – гордо заверил всех Тюленин. – Возьмём, сколько нам надо. А сколько надо, мы прикинем уже завтра.
– Хорошо, – одобрил Виктор. – Завтра можете опоздать на репетицию. Раньше полудня я тебя, Серёжа, не жду. Если не будешь успевать, приходи к часу дня.
Той же ночью Виктор отправился к зданию биржи на разведку. И отправился не один, а вместе с Лукьянченко.
Было свежо и довольно хорошо видно улицу благодаря свету неполной луны. Виктор посмотрел на луну и подумал, что, похоже, операция придётся как раз на полнолуние. Благополучно добрались они, словно две бесшумные тени, до здания биржи и, спрятавшись