есть) — вот, пожалуй, и всё. Словом, не более одного раза в месяц бывает он в селе, а в страду, с весны до зимы, и того реже. Так что объяснение тут простое: пришел в такие часы, когда директор наверняка в кабинете за столом.
Тогда другой вопрос: если трактористу некогда встретиться для разговора по больному делу с директором, может, у директора есть время? У того с балансом времени еще хуже. А вообще-то, почему мы говорим о времени, когда надо — о н е о б х о д и м о с т и? Тракториста к директору привела необходимость, притом, как говорится, не по своей нужде. А директора к трактористу в дальнюю деревню какая необходимость приведет? Исключительно редкая, и то, если возникнет, прикажет позвать в контору. Вот разве что на севе или на силосовании, озабоченный «отставанием по сводке», директор завернет к трактору — «подкрутить гайку»: «Поднажать надо, Иван Иванович!» — и пальцем на небо покажет: солнце, мол, подгоняет.
Вот такие у них контакты — напрямую, без посредников. В основном же между директором и трактористом целая цепочка «передатчиков»: главный инженер-механик, главный агроном, управляющий отделением, бригадир, учетчик и т. д. Заметим, вся цепочка — чисто технологическая. Существует она с одной целью — производственной, проще сказать, с целью организовать наиболее производительный труд механизатора.
Но Иван Иванович — живой человек, член коллектива, гражданин. Не одной же работой он жив. Питает его энергией не машинный аккумулятор, а душевный. (Это выражение принадлежит одному моему знакомому, умному председателю колхоза.) Так вот, не имеют ли «душевные аккумуляторы» отношения к теме нашего разговора о «частном лице» и энтузиазме? Я думаю, самое прямое. Что-то или кто-то ведь «зарядил» душу Ивана Ивановича заботой о пропадающем в свалках металле («Железа нам на пятилетку хватит!»). И заряжали, скорее всего, напрямую, без передатчиков.
Я не зря помянул о возрасте Ивана Ивановича: на пенсию собирается — значит, были в его жизни секретарь деревенской комсомольской ячейки, политрук роты, командиры, председатель колхоза, секретарь райкома, лектор, — с ними он «контачил» напрямую: слушал, возражал, спрашивал, спорил, отвергал, принимал — шел незримый процесс вызревания убеждений. Один ли кто или все вместе, они убедили его, что он, гражданин своей страны, должен воспринимать обязанность заботиться о народном добре как свое право хозяина.
Сейчас я окидываю мысленным взором все свои поездки по деревням за последние десять лет и пытаюсь уловить некую тенденцию. Я еще не знаю, как ее назвать, но она прорисовывается все яснее. Начнем с очевидных процессов. Первый — укрупнение хозяйств: ныне средний в нашей зоне колхоз или совхоз объединяет 35—40 деревень. Второй — концентрация производства: все узловые звенья — в центре. Третий — создание корпуса управляющих (о нем я писал в заметках «Особый корпус»): на хозяйство 40—50 технологов, и все они живут и работают в центре. Четвертый — уход из деревень в связи с той же концентрацией интеллигенции. Таким образом, все эти объективные или субъективные (не суть) процессы удаляют от Ивана Ивановича, оставшегося в своей деревне пахать — дабы не поросла лесом — землю, всех тех, кто по службе или по призванию «заряжали его душевные аккумуляторы». Всех их чохом заменил телевизор. Но заменил ли? Он ведь в одном направлении работает — в тебя, а в обратном — от тебя — не берет. Для убеждения же необходим спор умов и контакт душ, без этого остается одна голая информация.
Так как же назвать эту тенденцию? Отдалением? Разрывом? Ограничением человеческих взаимоотношений производственными нуждами? Впрочем, не будем отнимать хлеб у социологов, это их дело — давать названия. Я же скажу словами тракториста: «А почитай, что никого и не вижу, живу собственным разумением». Положим, у Ивана Ивановича разумение на уровне — дай бог каждому, а сколько таких, у кого «хромает». Притом не надо думать, что это касается только жителей отдаленных деревень, такая же «петрушка» и в центральных селах: все меньше и меньше становится п р я м ы х, н е п р о и з в о д с т в е н н ы х контактов между управляющими и управляемыми. Все более и более их отношения принимают характер к о н т о р с к и й. Сосредоточенность руководителей всецело на производственной функции, в которую решающей составной «человеческий фактор» не входит, не понуждает их искать этих прямых контактов с человеком. Нет н е о б х о д и м о с т и.
Нет? Может, точнее сказать — не было? И была, и есть, и будет! Просто позабыли. Думали, и так дело пойдет. Я ведь только о деревне сказал. Давайте посмотрим на район. Кто и зачем из района ездит в деревню? На вопрос «кто?» ответим: все. Нет в райцентре такой конторы, от которой не ездят. На вопрос «зачем?» тоже ответ прост: руководить, то есть проверять, теоретизировать и… присутствовать. Ну, присутствуют известно где — на м е р о п р и я т и и. Главное мероприятие — собрания разные, перечислять не буду, они всем известны; изредка — вечер, праздник, митинг, обряд; еще — день открытого письма и единый политдень. Последние-то как раз и являются попыткой восполнить тот самый разрыв — между управляющими и управляемыми.
Районное руководство деревней явственно свелось к управлению а п п а р а т о м. Служивый люд из райцентра приезжает в к о н т о р у, там он выполняет порученное ему задание. Точно так же и областные и столичные управляющие. «Контачить» с рядовыми напрямую желающих почти что и нет, если не считать «забегаловок» на фермы: «Как надои? Маловато, маловато… Надо постараться…» Вот потому-то и встал на повестку дня «человеческий фактор».
Разве это не ответ всем тем, кто все еще отмахивается от человека как от «частного лица»? А поиск «путей развития творческой деятельности масс», о котором сказано в Программе партии, надо вести в первую очередь в направлении прямых, личных, непроизводственных контактов, при которых только и заряжаются душевные аккумуляторы.
8
Итак, дальше ходу нет. Уперлись. Работник пассивен, управитель бессилен. Но колокол громкого боя пробил — команда «изготовиться к бою» прозвучала.
Кто сделает первый шаг: директор к трактористу или тракторист к директору? Управляющий или управляемый? Для того и для другого «сделать шаг» означает взять на себя что-то дополнительно-обременительное: первому — повеление сменить на совет, второму — пассивность на активность. А «взять на себя» — это всегда психологический перелом, он предшествует действию. Каждому надо перейти в иное состояние. Сможем ли?
Кто не сможет, тот должен уйти и не путаться под ногами — сказано так. Без реверансов перед былыми заслугами. Бескомпромиссно. Ибо — альтернативы нет. Следовательно, психологическая перестройка не может быть традиционно долгим процессом, она должна принять характер взрыва. Не завтра, а сегодня мыслить и работать по-новому. Но так же не бывает!
Почему же, бывает. Примеров сколько угодно. Тот же сельский тракторист Иван Иванович Н. Я еще не досказал его историю. Конец ее будет как раз к месту. Тракторист, не удовлетворенный «мерами» — двумя машинами металлолома, отвезенными на базу «Вторчермета», — написал в газету. Газета письмо напечатала.