Да, он уже тогда был священником.
— Чем он вам помог?
— Не хотелось бы вспоминать… Но если уж тебе так важно, — Вовка стал говорить ещё тише, — меня втянули в какую-то непонятную аферу, связанную с бандитами, незаконной торговлей оружием и всяким… Кхм… Не важно. В общем, Ник вытащил меня из этой компании и отмазал от американского правосудия.
— И всё это просто так?! — я не верила своим ушам. Как вообще мои друзья могли так спокойно поверить, что обычный священник способен на столь серьезные действия? Понятно же, что это просто прикрытие.
— Ну, да… У него вроде как родственники или друзья в полиции были, я не стал уточнять. Это, в конце концов, не моё дело.
— Ну, Вовка… — у меня не было слов.
— Так что случилось-то?
— Да ничего, спасибо тебе за информацию. Только, пожалуйста, никому ничего не говори.
— Как скажешь, Гат… Всё равно я ничего не понял.
Мы распрощались, а я задумалась. Этот священник не так прост, как кажется. Хотя — не кажется. Есть в нём что-то таинственное. Может ли быть так, что он тут просто скрывается от того самого правосудия? Вполне. Тогда непонятно, почему он так свято соблюдает даже дома все догмы священнослужителя, кроме, правда, курения? Боится выдать себя? Нет… Я бы сразу почувствовала, если бы он врал или прикидывался. Не может Ник быть настолько шикарным актером, чтобы так истово молиться перед сном. Не верю. Или?
Я зашла в комнату Ника — здесь царит полный порядок. Кровать аккуратно застелена, окно приоткрыто, на комоде ни пылинки. Что я хочу найти здесь? Сама не знаю. На подоконнике лежит новая пачка сигарет, кажется, даже издалека я чувствую тот самый терпкий древесный аромат. Здесь всё пахнет моим священником. Надо бы проверить шкаф и ящики комода, но я не могу решиться. Это слишком мерзко. В конце концов, он ведь не сделал мне ничего плохого. А его прошлое вообще меня не касается. Я провела рукой по теплой деревянной крышке комода, задержалась взглядом на распятии, висящем прямо над кроватью. Всё же Ник верит. Искренне верит в Бога. Тогда почему у него есть оружие, почему он не говорит мне правду?
Глава 8. Вера
Оставив идею исследовать спальню Ника, я вышла на улицу. Промозгло, холодно. И как это я раньше не замечала, что деревья стоят уже почти совсем голые, а вместо травы и асфальта под ногами либо ковер из промокших коричневых листьев, либо черные тоскливые лужи. Ветер ледяной, к вечеру может и снег пойти, а я даже не подумала о шапке. Ноги несут меня к метро, ладно. Нужно проветрить мозги. Я ничего толком не узнала о Нике, и теперь пытаюсь понять, хочу ли я вообще что-то знать. Единственная мысль, которая мучает меня и гонит вперед, так это страх, страх снова увидеть кровь в квартире, услышать звуки выстрелов. И да, теперь я боюсь ножей. Не знаю, почему я утром была так спокойна, возможно, из-за лекарств. Но сейчас я не могу найти себя места даже среди плотной людской толпы.
Я вышла в центре города, здесь лучше всего гуляется в таком состоянии. Старые дома, кривые улочки, можно часами бродить, забывая кто я, и зачем я здесь. А сейчас мне как раз надо забыться на некоторое время, чтобы потом понять — чего я хочу, что чувствую к этому священнику и что делать дальше. Я уже свернула раз пять или шесть (никак не избавлюсь от привычки считать повороты), и совсем продрогла. Но не могу узнать, который час — не знаю как, но телефон остался дома. Ладно, главное, что банковская карта у меня с собой. Забежав в первую попавшуюся кофейню, я залила в себя самую большую чашку кофе, заела её кусочком миндального чизкейка и вернулась на промозглую улицу. Судя по всему, время перевалило за полдень. Тем лучше.
Мне вспоминался тот дождливый вечер, когда Ник предложил мне осмотреть квартиры. Если бы я знала тогда, чем всё обернется, то не согласилась бы. Хотя… Снова вру себе? Конечно, согласилась бы. Желание видеть Ника каждый день уже тогда становилось для меня таким же важным, как необходимость дышать. Я продолжала прокручивать в голове все-все моменты: как Ник улыбается мне по утрам, как спокойно и уверенно готовит, как молится, как забавно выглядит в своем длиннющем халате, когда выходит из душа; как ласково и заботливо смотрит на меня, когда я пытаюсь бороться со сном за ужином… И снова мои ноги привели меня к церкви, привели меня к моему священнику.
Накинув капюшон на голову, среди сгущающихся ранних ноябрьских сумерек, я зашла внутрь церкви. Здесь пахнет ладаном, свечами. Скоро начнется вечерняя служба, прихожане уже сидят на лавках. Я примостилась с самого края в темном углу и жду. Надеюсь ли я, что Ник будет вести службу? Да.
Нежно и звонко запел хор. Господи, это пение пробирается в душу. Лучше закрыть глаза и только слушать. Мне трудно дышать от нахлынувшего чувства тоски, горечи и почему-то счастья. Да, вот такого счастья, с примесью печали. Словно все мои душевные раны разом открылись, чтобы наполнится светом и счастьем. Моей замерзшей руки касается чья-то теплая ладонь, я чувствую, как крепко этот человек держит меня, я чувствую его запах, такой родной и знакомый. Это он, мой любимый священник, мне даже не надо открывать глаза, чтобы понять.
— Я не мог до тебя дозвониться, — прошептал Ник, наклонившись ко мне.
— Телефон забыла дома… — я всё же приоткрыла глаза. Ник сидит рядом со мной, поверх сутаны наспех накинута куртка. Заметив мой удивленный взгляд, он ответил на немой вопрос:
— Попросил подменить меня на вечерней службе, уже готов был бежать… А ты оказалась тут.
Я только пожала плечами, и снова закрыв глаза, опустила голову на плечо священника. Служба продолжалась, хор пел, вторя словам служителя, а я была мысленно далеко отсюда. Внезапно мне стало всё равно, кто мы с Ником, каково наше прошлое и что ждет нас в будущем. Главное, что здесь и сейчас мы рядом. Пусть так, как друзья, но — вместе. Я верю, отчаянно верю в то, что наша встреча не случайна, что Ник не обманывает меня и что он — добрый, самый светлый и заботливый человек из всех, кого я встречала когда-либо. Пусть у меня есть к нему с десяток не самых приятных вопросов, и ответы на них вряд ли успокоят мои мысли, но