Не могу найти себе места. В голову пришла совсем уж бредовая идея: я встала и начала приседать, может, устану и смогу уснуть быстрее. Не помогло. Только сердце теперь колотится как у загнанной лошади. Новостная лента в соцсетях не привлекает, одинаковые, давно уже несмешные картинки, счастливые фото друзей. Отбросила телефон подальше на пол, зажмурила глаза и пытаюсь дышать на счет пять. Вроде бы помогает, мне стало чуть спокойнее, чуть легче. Мысли разбегаются, но уже не собираются в единое целое.
Сквозь темноту (ночник каким-то образом погас) слышу, как кто-то возится в ванной. И кому понадобилось среди ночи искать там что-то? Медленно спускаю ноги с постели, пытаясь побороть сонливость, и выхожу в коридор. Дверь в ванную приоткрыта, и на пол льется узкий луч света. Шума воды не слышно, да и вообще ничего не слышно больше. Никаких лишних звуков, кроме едва заметного гудения холодильника на кухне.
Совершенно позабыв свои страхи, смело иду к ванной и заглядываю внутрь. Что?! История снова повторяется? Шторка задвинута, и вокруг всё в крови. На полу ужасные яркие разводы, белая раковина забрызгана кровавыми каплями. От ужаса мне кажется, что я перестала дышать и с трудом могу пошевелиться. Мне нужно отодвинуть штору, я должна знать, что или кто там, за ней. Может, лучше позвать Ника? А что, если… Нет!
Стараюсь не смотреть на пол и стены, дотягиваюсь до хорошо знакомой голубой шелестящей занавески, отодвигаю её резким движением. Из-под груды окровавленных тряпок торчит безжизненная рука, бледная, с пустыми венами. И я знаю, чья это рука. Сколько раз она держала меня, гладила по голове, протягивала спасительную чашку с кофе. Этого не может быть! Позабыв всё на свете, наплевав на тошноту и горечь во рту, на панику при виде крови, разгребаю тряпки, чтобы убедиться в том, что он там, что мой любимый священник мертв. И никак не могу вытащить всё, что лежит в ванной. Заливаюсь горячими слезами, шепчу что-то невразумительное, не понимая слов. Я готова сама умереть здесь от ужаса, от паники, от безумной, разрывающей мое сердце боли. Мои руки по локоть в крови, желудок сводит, дышать и вовсе уже нет возможности. Холод. Чувствую сумасшедший холод, он окутывает меня со всех сторон. Мои руки коченеют, отказываясь шевелиться. Я закрываю глаза и делаю медленный вдох… Мне нужно что-то сделать. Только что?
Открываю глаза. Мне всё ещё холодно, но я не стою, а лежу. Откуда-то со стороны льется слабый свет, надо мной белый потолок. Господи, это был сон. Просто сон! Мои руки дрожат, щеки мокрые от слез, как и подушка. Почему так холодно? Я села в кровати и осмотрелась: окно распахнуто, наверное, ветер постарался. Хорошо, что так вышло, иначе я бы не смогла проснуться, сошла бы с ума во сне от ужаса.
Вытерев лицо одеялом, я укуталась в него, взяла телефон, чтобы включить фонарик, и вышла из комнаты. Мне непременно нужно проверить ванную. Я должна убедиться, что сон остался во сне. От страха меня чуточку шатает, иду вдоль стены. Вот и выключатель. Зажигаю свет и стою, не решаясь зайти. Гата! Тебе просто приснился страшный сон. Успокойся. Ванная пуста. Всё сияет чистотой, шторка отодвинута. Мои ноги совсем стали ватными, если я сейчас же не сяду, то рискую упасть прямо здесь. С трудом добралась до кухни и тяжело опустилась на стул. Голова не держится на плечах, она вдруг резко налилась свинцом и тянет меня вниз. Ну и пусть, кладу голову на стол.
Не помню, когда последний раз мне было так плохо. Так страшно во сне. И ведь он вовсе не был похож на сон! Всё было так реально, так по-настоящему. Неужели я настолько впечатлилась событиями, что моя психика решила сыграть такую злую шутку? Это же была просто кровь, никаких трупов и убийств на моих глазах. Не понимаю…
Внутри пустота. Из меня будто вынули всё человеческое там, во сне. Никогда не смогу забыть мертвенно-бледную руку Ника. Это всё виновата та женщина, которую я встретила после службы. Может быть, мои чувства к священнику и правда — грех? И вот так меня за это наказывают?
— Гата? — раздался шепот над ухом, от чего я чуть ли не подскочила, сердце забилось с удвоенной силой, стало сначала жарко, а потом снова холодно.
— Ник… — только и смогла ответить я, слегка приподняв голову.
— Ты чего?
— Мне приснился кошмар.
Слышу, как Ник подвинул стул поближе ко мне, сел рядом. Его крепкие руки обнимают меня, даже сквозь одеяло чувствую тепло. И запах, как же я люблю этот запах…
— Сон уже закончился, всё прошло. Ничего страшного больше нет, — он утешает меня, совсем как маленькую девочку. Ну почему, почему Ник такой заботливый, почему такой светлый и добрый?
— Наверное, я схожу с ума.
— Вовсе нет. Просто… Устала.
— Ник, скажи, — мне срочно понадобилось получить ответы на все мои вопросы. — Ты здесь скрываешься от кого-то? Я разговаривала с Вовой, хотела узнать, как вы познакомились. Чем ты занимался, пока не переехал сюда? Это ведь было что-то противозаконное, да?
— Нет. Не совсем. Это моя семья. Тебе не стоит знать обо всем этом, это прошлое. Сейчас всё максимально законно, во всяком случае — внешне. И да, я давно не участвую в тех делах. Просто не хочу. Собственно и тогда я что-то делал просто из-за любви к своим родным и друзьям. Знаю, что ты спросишь о том, как может сочетаться моя служба и, например, убийства, — Ник замолчал. А я поняла, что он действительно может сделать то, о чем я даже думать боюсь. Я совсем не знаю его.
— Продолжай, — прошептала я.
— Никак не может, но мне удается… Я, в общем-то, не рассчитываю на попадание в Рай. И верю, что Бог простит меня… Это не оправдание, Гата, это… Надежда? Знаешь, может быть были и есть другие способы защитить тех, кого я люблю, но жизнь иногда не оставляет выбора.
— Ник, а как же?.. Почему тогда… — мне не удалось подобрать верных слов, в горле пересохло, глаза горят огнем, сквозь сумрак осенней ночи пытаюсь разглядеть в глазах священника ответ, и не могу.
— Почему мы? — он прижал меня к себе с такой силой, которой я не ожидала. — Потому что нельзя так, Гата. Мне достаточно того, что ты просто рядом. И я боюсь за тебя, слишком переживаю о том, чтобы с тобой всё было хорошо.
— Не понимаю, — я пыталась надышаться ароматом, исходившим от священника,