жениться не запрещается.
Терин так и застыл с выпученными глазами. Рив положил руку на плечо весельчака и произнес:
– Тим просто дурачится. Он ловец разума, и у него есть вредная привычка невзначай заглядывать в чужие мысли.
– Ну, не совсем «невзначай» – это все же стоит мне некоторых усилий. Однако привычка такая имеется, что верно, то верно. Люблю слушать, что вокруг творится – а некоторые люди думают так громко, что грех не подслушать. – Тим подмигнул Терину и широко улыбнулся. – Нравится тебе та белокурая девушка из Шаенбалу, да? Фэйт, кажется, ее зовут? – Он весело крякнул. – Не бойся, я никому не скажу – секреты я хранить умею.
– Врет, – шепнул Рив Анневу.
– Отнюдь! – все так же улыбаясь, воскликнул Тим. – Впрочем, пока вы здесь, старайтесь думать потише – вреда от этого не будет.
– «Думать потише»? – озадаченно повторил Аннев.
– Ага. Кто-то думает тихо и его мысли едва различимы, как шепот, кто-то горлопанит так, что уши закладывает. Мы здесь так и общаемся – мысленно. – Внезапно посерьезнев, он постучал себе пальцем по виску. – Ну и дела, твоя подруга – призрак?
– Она мне не подруга! – Терин вспыхнул до корней волос. – Она просто… просто пропала.
– О, мальчик мой, мне так жаль. – Тим на секунду задумался. – Хотя это как-то странно – думать о…
На помощь и без того изрядно сконфуженному Терину пришел Рив: он тактично кашлянул, и Тим тут же переключил внимание на дионаха.
– Брат Маккланахан будет следить за проведением испытаний, – объявил верховный жрец. – А когда лидеры каст освободятся, они проверят способности каждого из вас по отдельности.
– И вы познакомитесь с Мисти, – снова просиял Тим. – О, это так волнительно! Мы уже целую вечность не принимали в орден новых братьев! Чудесно, чудесно.
Он оглядел трио мальчишек, и в его глазах загорелся озорной огонек.
– Спорим, – Тим ткнул пальцем в Терина, – что ты призыватель? Думаешь ты временами прямо-таки оглушительно, а громкие мысли легче вложить в чужие головы. – Он перевел взгляд на Титуса. – А ты… такой спокойный, наблюдательный… Ставлю сто против одного, что ты – ловец!
– Но вы ведь сами ловец разума, – улыбнулся Аннев. – А по вам не скажешь, что вы спокойный.
Тим громко расхохотался и шлепнул Аннева по спине, оставив на плаще белый отпечаток ладони:
– А паренек-то не промах! Острый ум, воинственный вид – посмотрите на этот кровавый шарфик и красный плащ… Не иначе щитоносец.
Тим хлопнул в ладоши, и в воздух поднялось облачко меловой пыли.
– Все это, само собой, лишь предположения. Обычно я редко угадываю, просто люблю повеселиться перед испытаниями. Боги, как же давно я их не проводил! – Он тряхнул головой. – Ну да хватит слов, пора приступать к делу. Садитесь кому где нравится – и начнем.
Глава 36
Пока брат Тим что-то рисовал на доске, троица беспокойно ерзала на стульях. Аннев следил за фигурами, появляющимися на грифельной поверхности. Если это и были руны, ни одной из них юноша не узнавал. Вместо привычных прямых линий и четких углов Тим чертил симметричные круги, а внутри рисовал какие-то кляксы. Закончив, он отложил кусок мела и повернулся к мальчишкам.
– Итак, – произнес дионах, потирая руки, – что вы видите?
– Хм… мел?
– Верно подмечено, брат Аннев. А что тут изображено?
Терин поднял руку:
– Похоже на пятно. Как будто что-то на рубашку пролили.
– Уже хорошо. Теперь попробуйте заглянуть глубже: что вы видите внутри этого пятна?
Титус робко поднял ладошку:
– Мне кажется, это разговаривают два человека – мужчина и женщина.
– Замечательно, брат Титус! Продолжай.
Мальчик оглянулся на Рива, стоявшего у стены позади них, потом на Аннева, но Тим поднял руку и шутя погрозил ему указательным пальцем:
– Нет-нет, не нужно ни на кого смотреть. Помни: неправильного ответа здесь быть не может. Что же ты видишь?
Титус сосредоточенно уставился на кляксы:
– Мужчина злится, а женщина… плачет. Между ними что-то жидкое… какой-то напиток. Чай, кажется. Они спорят из-за него, хотя оба держат чашку. А еще между ними как будто бы пар поднимается…
– Откуда он взялся?
Аннев ожидал услышать, что пар идет от чашки с горячим чаем, но ответ Титуса поверг его в немое изумление.
– Он рождается из слез женщины и гнева мужчины… и висит между ними, как облако.
Тим с Ривом переглянулись, и Аннев мог бы поклясться, что обменялись дионахи не только взглядами.
– Очень хорошо, брат Титус. Теперь ты, Терин. Что ты видишь?
Терин засмеялся:
– Ну, не так много, как Титус, конечно. Разве что дым или туман.
– Почему он появился?
Мальчишка несколько секунд задумчиво изучал доску.
– Сложно сказать. Может, его вызвало что-то, что прячется в этом тумане…
– Как думаешь, что это?
Терин покачал головой:
– Не знаю. Человек?
– Весьма неплохо. А ты что скажешь, Аннев?
Анневу сказать было нечего. Как ни старался он вникнуть в эти странные, пусть и не лишенные красоты узоры, никакого смысла в них он не видел. Это был… всего-навсего мел. Время шло, а он все смотрел на разрисованную доску, отчаянно стараясь разглядеть хоть что-то, но тщетно. Наконец, когда молчать стало уже попросту неприлично, он решил, что будет сочинять на ходу: скажет, что тоже видит каких-то людей, которые ссорятся или что-то вроде того. Однако тут же понял, что это бессмысленно: брат Тим его мгновенно раскусит, ему ведь чужие мысли прочитать – пара пустяков.
Эх, была не была.
– Это просто мел.
Тим скрестил руки на груди и задумчиво промычал себе под нос:
– Просто мел. Любопытно.
Какой позор. Аннев был готов сквозь землю провалиться.
– Очень любопытно, – повторил брат Маккланахан, постукивая большим пальцем по нижней губе.
Потом повернулся к доске и несколько раз провел по рисункам ладонью.
– А так?
Четкие линии размазались, и почти ничего не напоминало о первоначальной картине, но на сей раз Аннев и правда увидел… И как только он сразу не заметил?
– Это… – Он запнулся, не желая произносить слово, что вертелось у него на языке.
Впрочем, Рив с Тимом явно уже знали, что он собирался сказать.
– Ну же, Аннев, что там такое? – не вытерпел Терин.
– Кровь, – честно признался Аннев. – Я вижу огромную темную лужу крови.
Он вспомнил Сениф, самку мула, на останки которой они с Крэгом набрели в Чаще; феурогов, которых убил, пытаясь спасти Содара; несчастных стражников – рабов злой воли Янака, погибших от его, Аннева, руки, и работорговцев, с которыми безжалостно расправился, вызволяя из плена Титуса с Терином.
– Кровь… и пепел, – пробормотал он.
Его признание прозвучало как ругательство, и Терин, сидевший слева от Аннева,