орден – это их право. Решать за них и навязывать им свою волю Аннев не станет – он не собирается быть таким, как Содар или эти дионахи Тобар.
Рив толкнул дверь, ведущую в комнату Шраона, и первым Анневу бросился в глаза проем в стене, когда-то, несомненно, служивший амбразурой. Вероятно, в прошлом здание Анклава представляло собой крепость, а возможно, даже полноценный замок. Теперь же, казалось, никто в городе не помнил о его существовании, даром что стояло оно у всех на виду, да еще в двух шагах от Святого престола.
Рив распахнул дверь до конца, и Аннев увидел кровать и лежащего на ней смуглого мужчину, лицо которого блестело от пота.
– Аннев, – прохрипел Шраон, с трудом приподнимаясь и усаживаясь, – как же я тебе рад, мальчик.
Юноша бросился к кузнецу и так крепко его обнял, что тот застонал.
– Прости, – смутился Аннев.
– Ничего-ничего, – сказал Шраон и закашлялся. – Главное, плечо не теребить. Ну и острые зубища у этого кеокумова ублюдка. Не удивлюсь, если он оставил у меня в мясе парочку-другую.
На несколько секунд повисла неловкая тишина, которую нарушил Рив:
– Я пойду, а вы поговорите. Но только недолго. Шраону нужен отдых, а тебя, Аннев, ждет дионах Лескал.
С этими словами он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
– Как там ребята? – тут же спросил кузнец. – Я пытался разузнать, пока меня латали, да только из этих братьев и слова не вытянешь.
– Они в порядке. Терина, правда, Кранак ранил. Фин остался в Лукуре, а Титус с Терином здесь, занимаются с дионахами.
Шраон поморщился:
– Этот паршивец Элар мне никогда не нравился. Я, когда увидел его на площади, так и подумал: этот хмырь замыслил какую-то пакость. А как там наш предвещатель-альбинос?
– Цзянь Никлосс, – тихо произнес Аннев.
Ему стало невыносимо стыдно: он ведь уже успел позабыть о Цзяне и о жертве, которую тот принес, чтобы спасти четверых почти незнакомых ему мальчишек. Аннев почувствовал себя предателем.
– Он… его больше нет.
– Вот как.
Анневу вдруг захотелось рассказать кузнецу о том, как все произошло: как он пытался вытащить Терина с Титусом и едва не сжег дотла Пепельный квартал, но тут появился Цзянь и ценой собственной жизни спас всех – включая Шраона с Ривом… Но он не сказал ни слова, решив, что так будет лучше – лишние потрясения Шраону сейчас ни к чему.
– Прости, парень, – вздохнул кузнец. – Если бы эта тварь не свалила меня с ног… если бы я хоть на миг оказался быстрее… – Он поднял искалеченную руку. – Я вас всех подвел.
– Не говори так, – возразил Аннев. – Если бы не ты, мы бы и близко к Лукуре не подобрались: это благодаря тебе нас не обокрали, не убили и не увели силой на какую-нибудь войну.
– Что верно, то верно, – прокряхтел Шраон и слабо улыбнулся. – Впрочем, даже если бы тот лысый мужик, Алкоран, вас и сцапал, вы все равно выкрутились бы, это как пить дать. Ну да теперь вы в Анклаве, под присмотром Рива и остальных. Так что свое обещание Содару я выполнил.
Мальчик едва заметно кивнул. Расстраивать Шраона ему не хотелось. Пусть пока думает, что Аннев решил остаться в ордене.
– Гляжу, эту золотую штуку с тебя еще не сняли.
Аннев поднял руку, одетую в толстую перчатку, и сжал пальцы в кулак.
– Ага, до меня пока очередь не дошла. Нужно было срочно спасать одного старого кузнеца.
Шраон прыснул со смеху:
– Ты кого это назвал старым? Оглянись, сынок: да тут у каждого второго седина на висках, а если у кого и нет – десять к одному, что он все равно тебе в прапрадеды годится. Возьми хотя бы Рива: ты знал, что он старше Содара?
– Не может быть, – изумился Аннев. – Он говорил, что уже видел Длань Кеоса – во время Возгарской битвы, – но я не думал, что он старше Содара. Он ведь выглядит куда моложе!
– Так и есть. Дело в том, что, когда становишься вечным, твое тело перестает стареть, – правда, и моложе ты не становишься. Содар одним из последних присоединился к вечным, и на тот момент он уже был стар. Рив же стал одним из первых, так что можешь себе представить, сколько ему сейчас. Даю маленькую подсказку: он на нашей земле еще с Первого века обретается.
Аннев попробовал прикинуть в уме возраст Рива – по всему выходило, что тысячи четыре… или пять? – но в итоге решил, что погрешность в одно тысячелетие существенно картины не меняет.
– А вечные что, вообще не умирают? – спросил он, но тут же понял, какую сморозил глупость, и быстро добавил: – Ну, то есть умирают, конечно, Содар ведь умер, но… просто как-то в голове не укладывается. Как они за все эти века умудряются не погибнуть – в какой-нибудь битве, например?
– Так они и погибают. На сегодняшний день вечных – раз-два и обчелся. Не все ведь такие хитрецы, как наш Рив.
Аннев кивнул. Он вспомнил, как Рив бросил его с друзьями на произвол судьбы. Да, арх-дионах спас жизнь Шраону, а потом вернулся за ними, но суть-то одна: свою собственную безопасность Рив ставит превыше всего. И лучше об этом не забывать.
Внезапно раздался стук, дверь приоткрылась, и в проеме возникла лысая голова дионаха Лескала.
– Брат Шраон, тебе пора отдыхать. Сейчас принесут обед, поешь и постарайся заснуть. – Лескал повернул лицо к Анневу. – А ты можешь пойти со мной. Поговорим, пока будешь обедать. Перед глифоречением тебе нужно выпить побольше воды.
При мысли о том, что день его позора еще не закончен, Аннев едва не задрожал от ужаса. Однако взял себя в руки и, придав лицу решительное выражение, бодро сказал:
– Отдыхай, Шраон. Я загляну попозже.
Кузнец улыбнулся:
– Не волнуйся за меня, мальчик. Ступай и покажи им свою магию. Где-где, а в этих стенах ее прятать не нужно.
От его слов Анневу стало совсем тошно. Он нервно сглотнул горькую слюну, помахал Шраону на прощанье и вышел в коридор, где его ждал предводитель касты щитоносцев.
Дионах Лескал хмурился и то и дело дергал себя за бороду.
– Ты должен приложить волю. Вообрази результат – и вырази намерение с помощью слов. Сфокусируй внимание на точке и представь себе, как влага небесная сжимается вокруг нее, превращаясь в воздушную плоскость или клинок из воды.
– Так что мне представлять – воздух или воду?
– Что пожелаешь. Главное – не стихия, а действие.
– Мне было бы проще, – робко заметил Аннев,