Читать интересную книгу Поэты 1880–1890-х годов - Дмитрий Михаловский

464. На мотив Чайковского («Усни!.. Пускай в душе томленье и печали…»)

Усни!.. Пускай в душе томленье и печали         Замрут, как свет зари!..О муза, в эту ночь не мучь, не говори,         Что наши песни отзвучали!

Для звуков смерти нет… Гляди: растут они,         И всё, что на земле пропето,—Услышано теперь в чудесном царстве света!         Да будет тих твой сон! До ясного рассвета                                                                                  Усни!..

<1904>

465. «Еще земля была засыпана снегами…»

Еще земля была засыпана снегамиИ иней на ветвях серебряных лежал,И в колеях дорог, сверкая под ногами,Синеющий ледок кололся и дрожал;

Еще был полон лес узорчатых иголок,Блиставших на заре, как зарево — огнем;Еще голодный волк из леса на проселокОтважно выходил искать добычу днем;

Еще по вечерам мохнатые метели,Равниной снеговой свободно проносясь,Вздымались к небесам, грозили и гудели,И падали опять, умолкнув и смирясь;

Но вот на тех ветвях, где иней серебрился,Каких-то пестрых птиц вдруг очутился стан.И как он зашумел! И как он завозился!«Встречай-ка, мать зима, гостей из теплых стран!

Мы не боимся бурь холодных и печальных;Пускай не много нас — зато мы не одни:За нами — блеск небес, сиянье зорь кристальныхИ радостной весны ликующие дни».

<1904>

466. «Всю ночь осенний дождь шумел и бушевал…»

Всю ночь осенний дождь шумел и бушевал,         Стучал мне в окна непрерывно,И кто-то до зари в саду моем стонал,Кого-то хоронил, кого-то призывал,         О чем-то плакал заунывно…

Казалось, что конца слезам и стонам нет,         Что горю ночи — нет исхода;И плакала душа тем жалобам в ответ,Пока не замерцал неверный, смутный свет         И успокоилась природа.

Я вышел на крыльцо. Как сиротлив мой сад         При бледном трепете рассвета!..Седые облака, грозя дождем, висят…Поблекшие листы под ветром шелестят…         Кричит воронья стая где-то…

И холод, и печаль… Встречай же, сердце, их,         Как ты весну в былом встречало:Мне верится теперь, что и для нас самихТаких туманных зорь и грустных дней таких         Чреда осенняя настала…

<1904>

Ф. А. ЧЕРВИНСКИЙ

Федор Алексеевич Червинский родился в 1864 году в Рязани в родовитой дворянской семье. Отец его был сенатором. После окончания Царскосельской гимназии Червинский поступил на юридический факультет Петербургского университета. Годы его занятий в университете совпали с порой самой мрачной политической реакции, преследованиями прогрессивной печати, гонениями на свободомыслящих профессоров и студентов.

В 1889 году Червинский окончил юридический факультет университета и на протяжении шести лет служил по судебному ведомству, был товарищем прокурора в Гродно. В 1896 году Червинский вышел в отставку и перешел в адвокатуру. На протяжении многих лет он занимался частной практикой, состоя в числе петербургских присяжных поверенных.

Первое стихотворение Червинского было напечатано в 1880 году журналом «Живописное обозрение», затем его стихи изредка печатались в «Вестнике Европы», «Русской мысли», «Севере», «Северном вестнике», «Ниве», «Труде» и других изданиях. Червинский принял участие в литературном сборнике «Красный цветок» (1889), где в память о В. М. Гаршине поместил стихотворение «Я часто уношусь послушною мечтой…».

В стихотворениях Червинского явственно ощутимы влияния Надсона и Фофанова. Известный литературный критик П. Перцов подтверждал в своих воспоминаниях: «Из фофановцев самыми талантливыми были Сафонов, Червинский и Шестаков… Червинский может служить примером настоящего дарования, оставшегося почему-то на степени эмбриона (может быть, просто не печатали? А таланты обыкновенно не обладают способностями „пролазов“ и „ловкачей“). В его стихах есть настоящая музыкальность…»[133]. На самом деле Червинского печатали, причем лучшие столичные журналы, хотя, в отличие от некоторых других поэтов близкого ему круга, он действительно выступал в печати сравнительно редко.

В начале 90-х годов Червинский написал стихотворную комедию «В глуши» («Северный вестник», 1891, № 5), встреченную грубой отповедью А. Скабичевского[134]. А. П. Чехов, лично знавший Червинского, писал ему в связи с отзывом Скабичевского: «Скабичевский и Кº, — отмечал в своем письме Чехов, — это мученики, взявшие на себя добровольно подвиг ходить по улицам и кричать: „Сапожник Иванов шьет сапоги дурно!“ и „Столяр Семенов делает столы хорошо!“ Кому это нужно? Сапоги и столы от этого не станут лучше. Вообще труд этих господ, живущих паразитарно около чужого труда и в зависимости от него, представляется мне сплошным недоразумением. Что же касается того, что Вас обругали, то это ничего. Чем раньше Вас обстреляют, тем лучше»[135].

Свою комедию в стихах под новым названием «Птенец» и с посвящением А. П. Чехову Червинский включил в первый и единственный сборник «Стихи», изданный в 1892 году[136]. В эту книгу вошло также восточное предание «Тамара», переложенное стихами, избранные переводы и несколько оригинальных стихотворений («Памяти друга», «Белая ночь», «В дни битв, сомнений и печали…», «На взморье», «Из старой тетради», «Наедине с самим собой» и др.).

Среди произведений Червинского существенное место занимают переводы. Он перевел первую песнь из поэмы Мильтона «Потерянный рай». Переводы из Байрона, Томаса Мура, Альфреда Мюссе и сонетов Шекспира включены в его сборник наравне с оригинальными стихами.

При подготовке антологии «Молодая поэзия» (1895), включавшей наиболее характерные стихи молодых русских поэтов конца XIX века, составители сборника П. и В. Перцовы в числе нескольких стихотворений Червинского поместили его путевые эскизы, связанные с поездкой по Италии («В Вероне», «В Помпее»), В письмах к П. Перцову Брюсов отметил эти стихотворения, хотя отдал предпочтение итальянским стихам Д. Мережковского, не включенным в сборник[137].

С начала 90-х годов Червинский перешел в основном на прозу; в книжках «Нивы» печатались его рассказы «Муза», «Протекция», «Незнакомка». Журнал «Живописное обозрение» поместил роман Червинского «Пустоцвет»; на страницах того же иллюстрированного журнала были опубликованы его рассказы «В суде», «Братья», «Из связки писем», роман «Сильфида» и др.

Несмотря на перечисленные выступления в разных жанрах, за Червинским так и не закрепилась репутация профессионального прозаика и поэта. На это обстоятельство косвенно указал Чехов, ценивший некоторые рассказы Червинского, однако считавший, что он выступает в печати слишком случайно и редко: «Вы пишете мало и редко, как поэт Ладыженский, — упрекал он Червинского в 1904 году, — а из отдельных, редко выбрасываемых кофеинок трудно сварить кофе»[138].

После первой революции имя Червинского почти исчезает из литературного обихода; он выступает главным образом как юрист. Упоминание о нем встречается в записных книжках Блока: после Февральской революции Временным правительством под председательством Н. К. Муравьева была создана Чрезвычайная следственная комиссия для расследования деятельности бывших царских министров и сановников. Вместе с Блоком и другими литераторами Червинский был включен в состав этой комиссии и принимал участие в ее заседаниях. 27 мая 1917 года Ал. Блок записал: «Днем — совещание во дворце (Неведомский, Л. Я. Гуревич, Червинский и я — редакторы). Масса встреч, разговоров, впечатлений…»[139].

Ф. А. Червинский умер в Петрограде в 1918 году.

467. «В дни битв, сомнений и печали…»

В дни битв, сомнений и печали,Мерцая радужными красками,Немую скорбь своими ласкамиНам звуки сладкие смягчали.Но говорили мы, мятежные:«Зачем вы льетесь, песни нежные,В дни битв, сомнений и печали?Перед грозой и соловейНе свищет в сумраке ветвей».

Промчались годы чередою —И вас уж нет, стихи певучие;Иные слышим мы созвучия —Они отравлены тоскою.И говорим мы, утомленные:«О, эти стоны монотонные!Хоть бы один порыв могучий,Чтоб песен пламенный потокГрозой властительных созвучийВ нас силы юные зажег!А вы — вы нам в сердца не проситесь, —Бесплодным вихрем вы проноситесьИ, как падучая звезда,Блеснув, затмитесь без следа».

<1889>

468. ПОЭТУ