Читать интересную книгу "Поэты 1880–1890-х годов - Дмитрий Михаловский"

445. БЕЗЛУННАЯ НОЧЬ

У порога белой хаты,В ароматной мгле ветвей,Заливается крылатыйБард украинских ночей.

Нет луны, но звездным светомНочь лазурна, ночь ясна.Спит земля. В молчаньи этомНочь гармонией полна.

Звонче песня… Громче… Шире…Улетает в даль садов!..Для кого в весеннем миреЛьется песня вешних снов?

Говорят, от роз востокаС золотой волной лучейК русским розам издалекаПрилетает соловей.

Но сегодня не надменныхСлавит он цариц весны,Не поет им сокровенныхСказок чудной стороны!..

Там, где яблони так низкиИ так густ навес листвы,У плетня там близко-близкоДве склонились головы.

Громче песня вылетает.Кто услышит звук речей?И лобзанья заглушаетНеустанный соловей!

<1891>

446. «В лучах луны планеты побледнели…»

В лучах луны планеты побледнели,И много звезд исчезло, словно таяВ сребристой синеве, и тишь ночнаяБыла нема, как смерть живая кельи.

Лишь изредка в ветвях угрюмой елиВздыхали ветры сонные, летаяТуда, где лилии, царицы мая,В сияньи лунном призрачно белели.

447. «Сердце, о бедное сердце усталое…»

Сердце, о бедное сердце усталое,Что же ты рвешься, стремясь уповать?Или вернулося время удалое?Или в тебе еще сила страдать?

Сердце, засни же! Несбыточной сказкоюТешат тебя эти счастия дни,Жизнь погубила жестокою ласкоюВсё, чем могуче ты было, засни!

С. А. САФОНОВ

Биографические сведения о поэте Сергее Александровиче Сафонове немногочисленны. Он сам стремился разграничить свою жизнь и поэзию, тем более что в жизни (он родился 7 ноября 1867 года) ему приходилось играть довольно малозначительные роли: он был актером провинциальной сцены, фельетонистом, литературным поденщиком, зато в лирических стихах был достаточно строг к самому себе, и, по мнению знавших его литераторов, художественное дарование его не развернулось в полную силу. Незадолго до выхода в свет его первого сборника стихотворений в «Петербургской жизни» появилась краткая шутливая характеристика С. А. Сафонова-Скавронского, наиболее вероятным автором которой был он сам: «Вооружен бичом сатиры и лирою поэта-декадента. Человек, который смеется над тем, над чем он плачет, и плачет над тем, над чем смеется. Вполне своеобразный артистический темперамент, сотканный из чувственных частиц скептика и мистика, эпикурейца и анахорета…

Играет на сцене, на рояли и на мирлистоне. Пишет тушью, фехтует и катается на велосипеде. Неоднократно поднимался на воздушном шаре. Пишет в „Русском вестнике“, „Севере“, „Стрекозе“ и „Петербургской газете“»[127].

При всей несерьезности тона этой аттестации, в ней фактически ничего не искажено. Сафонов действительно перепробовал разные занятия, умел фехтовать, так как учился в московской Военной гимназии, однако досрочно вышел из нее, увлекся театром, «играл на сцене, на рояли и на мирлистоне» и, наподобие Аркадия Счастливцева (из «Леса» Островского), скитался из Вологды в Керчь и из Керчи в Вологду.

Но театральную карьеру Сафонов прервал довольно скоро, сменив ее на литературный промысел, начатый, кстати, в том самом журнале, где прославился Антоша Чехонте.

Первым печатным произведением Сафонова была шуточная элегия «Два сердца», подписанная псевдонимом «Гамлет, принц Вятский». «Элегия» появилась в журнале «Стрекоза» (1888, № 32), в котором Сафонов продолжал сотрудничать и в дальнейшем, помещая юмористические стихотворения и рифмованные мелочи под псевдонимом «Скаврончик».

Более пятнадцати лет он работал в столичной и провинциальной печати как беллетрист, литературный обозреватель, фельетонист, обязанный газете куском хлеба и целиком зависящий от нее. На потребу газете Сафонов писал все, не исключая бульварных романов; один из них — «Немецкий прибой (Drang nach Osten)» — печатался в газетных фельетонах и вышел отдельным изданием в 1893 году. Сам автор хорошо знал цену этой литературе, пользовавшейся неизменным спросом российского обывателя, однако считал, что «тот романист, который взял бы на себя неблагодарную роль исправлять литературные вкусы толпы и отнесся бы с презрением к бульварному фельетону, низводящему литературное творчество до степени портняжного мастерства, рисковал бы двумя вещами: или его не стали бы читать, или… не стали бы печатать!»[128].

С. А. Сафонов не упускал случая высказаться с насмешкой о прозаических обстоятельствах, связанных с законами буржуазного литературного рынка.

Свои фельетоны Сафонов подписывал псевдонимом «Сергей Печорин». Он много печатался в «Новостях», а последние два года жизни — в «Звезде», где «вел фельетон — остроумный, бойкий, содержательный, нередко блестящий…»[129].

Сафонов был одним из первых переводчиков П. Верлена на русский язык[130]; влияние Верлена и других новейших французских поэтов он испытал на себе, что давало критике основание относить его к числу непосредственных, хотя и весьма второстепенных предшественников русских декадентов. П. П. Перцов, включивший Сафонова в первый сборник новых течений современной поэзии («Молодая поэзия», 1895), считал его «фофановцем»: «Из фофановцев самыми талантливыми были Сафонов, Червинский и Шестаков. Первый, правда, не написал еще тогда своего лучшего стихотворения „Это было давно — я не помню, когда это было…“, которое очень нравилось Брюсову, приводившему его в подтверждение своего любимого тезиса, что в основе каждого удавшегося стихотворения лежит зерно реального переживания. Вот он это пережил, — говорил он про Сафонова, — оттого это ему так и удалось»[131].

Первый небольшой сборник (в него вошло только 41 стихотворение) Сафонова был издан в 1893 году редакцией «Русского вестника».

В 90-х годах стихи Сафонова в большом количестве появлялись в «Севере», «Ниве», «Всемирной иллюстрации», «Живописном обозрении», «Русском вестнике», «Неделе» и других изданиях.

При подготовке в 1901 году нового сборника Сафонов с большой строгостью подошел к отбору своих лучших стихотворений, оставив за пределами книги большую часть того, что было им написано и напечатано прежде.

«Мои друзья, настаивавшие на издании этой книги, — писал он в предисловии, — поймут меня, когда я приведу слова Некрасова:

Не торговал я Музой, но, бывало,Когда грозил неумолимый рок,Неверный звук из лиры исторгалаМоя рука…

А этот Рок грозил мне, обреченному жить писательством, очень часто, очень жестоко, — да и не мне одному… Сколько раз в горькие дни житейской осени таскались мы с бедной Музой по литературным задворкам, как шарманщики, не знающие, где преклонить головы… Мы старались не делать ничего позорного, но наши песни были вымучены, и повторять их теперь я не вижу никакой надобности. Пример некоторых стихотворцев, не только стоющих чего-нибудь, но и совсем ничего не стоющих, которые тщательно и любовно стремятся „увековечить“ всякую ошибку, сделанную не в добрый час, достаточно красноречив. Я надеюсь, что после этих моих слов, продиктованных искренностью, никто уже из моих друзей или недругов не станет копаться в старом литературном хламе и выискивать стихи, не вошедшие в настоящий сборник»[132].

Подготовленный Сафоновым сборник избранных стихотворений при жизни поэта не был выпущен, а посмертное издание состоялось лишь в 1914 году.

С. А. Сафонов умер 6 февраля 1904 года, тридцати семи лет от роду, и был похоронен на Волковом кладбище в Петербурге. Среди присутствовавших на похоронах литераторов был Л. Андреев, А. Амфитеатров и др.

448. НОЧЬ

Темнее ночь — и думы всё темнее…Бегут часы… Угрюмые мечтыРастут, растут, назойливей, смелее…Темнее ночь — и думы всё темнее…Трепещет ум под гнетом темноты!

Вот ряд теней, — одна другой мрачнее…Близка гроза неведомых тревог…Всё гуще мгла, отчаянье грознее…И бьется мысль, и ужас всё сильнее, —В объятьях тьмы рассудок изнемог!

Где ж помощь, свет? О, вот когда молиться!Не помнятся ль молитвы прежних лет?К былым богам назад не воротиться,Мечтой тревожной в прошлом не забыться —Да всё равно — в нем радостного нет!

Темнее ночь — и думы всё темнее…Бегут часы… Хотя б заря скорее,Хотя бы луч, хотя бы проблеск дня!..Погасли звезды… Или тучи мчатся?!.Нет, мне зари, должно быть, не дождаться —И, как струна, порвется мысль моя!..

<1886>

449. «Быть может, грусть моя когда-нибудь пройдет…»