на скамью подсудимых, но так как в нем нет никаких моральных принципов и им руководит только один инстинкт самосохранения, то случается иногда, что и он впадает в преступление совершенно так же, как мелкий воришка, который, придя украсть несколько франков и найдя сторожа, убивает его.
Вот почему я думаю, что параграф 405 проявляет к мошенникам (более многочисленным и более опасным, чем убийцы) такую снисходительность, которая является даже преступной по отношению к общественной безопасности.
В этой части моих записок я постараюсь пояснить читателям, что такое преступный мир во всех его проявлениях, начиная с мелкого мазурика, который норовит ускользнуть из ресторана не заплатив за обед и кончая крупным вором, похищающим чужие миллионы. Бывают жалкие, заурядные воришки, которым под силу взламывать замки и обкрадывать прихожие и кухни; но бывают и гениальные негодяи, которые гримируются высшими представителями полиции, чтобы под предлогом обыска и судебного следствия ограбить барское жилище.
Я начну с романтической истории Альмейера, которого прозвали «современным Рокамболем»; действительно, казалось, что этот странный герой изучил жизнь по произведениям Понсона дю Террайля; Бальзак, чутьем романиста, угадал этот тип, но только изобразил его глубже.
Во всей юридической практике я знаю только одного героя, который мог бы с ним сравняться; это знаменитый Куаньяк, более известный под именем граф Сент-Элен, который бежал с тулонских галер и по фальшивым документам добился назначения подполковником в сенскую национальную гвардию.
Как известно, мнимый граф Сент-Элен был арестован в тот день, когда в полной парадной форме производил смотр полка. Один из бывших товарищей по каторге случайно его увидел, узнал и донес. Его обратно отправили на каторгу, где он умер.
Альмейер, его достойный последователь, также находится теперь на каторге, и этот современный король мошенников никогда не возвратится назад, так как осужден на двадцать лет, а всякий, осужденный более чем на пять лет, по окончании срока каторги, как известно, отправляется на поселение в Новой Каледонии или в Гвиане.
Альмейер попал на каторгу только потому, что имел неосторожность усугубить свои мошеннические проделки несколькими подлогами.
Иначе его уже давно видели бы на первых представлениях, на бульварах и в кафе с гарденией или с иным модным цветком в петличке.
В этой части моих мемуаров, которая, как я надеюсь, послужит полезным предупреждением для честных людей, так как я укажу все приемы, к каким прибегают мошенники, обирающие их, Альмейер, король мошенников, заслуживает первое место.
Это был красивый молодой человек, круглолицый, розовый, с пышными белокурыми усами, с очень кротким и ласковым выражением красивых глаз, с жиденькими волосами вивера, наконец, всегда безукоризненно одетый. Даже в тюрьме он умудрялся сохранить свой элегантный вид и, как особой милости, просил, чтобы ему дали зеркало. Альмейер был типичным мошенником конца века. Замечательно умный, обладавший удивительной способностью ассимилироваться, принадлежавший к хорошей семье и пользовавшийся у женщин еще большим успехом, чем Пранцини, он мог бы занять в обществе прекрасное положение, если бы инстинкт, более сильный, чем его ум и воля, не влек его к злу…
Этим героем мне пришлось очень много заниматься. У меня было с ним нечто вроде состязания, в котором я в конце концов победил, но не без больших хлопот. Мне кажется, искренний рассказ об этой долгой борьбе против ухищрений мошенника — одна из наиболее интересных страниц моей служебной деятельности. В то же время это специальный документ, представляющий несомненный интерес, и романисты, желающие изображать жизнь такой, как она есть, могут им воспользоваться.
Глава 2
Молодость Рокамболя
Отец Евгения Альмейера был негоциант, занимавший в Париже видное положение; молодой Альмейер получил блестящее образование и был любимцем семьи. Сначала ему прощали все его выходки. Он начал заниматься в конторе отца и там дебютировал мелкими растратами и недочетами, которые ему прощали до тех пор, пока не исчезла чековая книжка.
Спустя два дня книжка отыскалась, но один из чеков, снабженный фальшивой подписью Альмейера-отца, был уже оплачен. Деньги получила любовница его сына.
Особа, предъявившая чек, была заподозрена, ее хотели арестовать, но господин Альмейер-старший, понимая, что единственный виновник его сын, взял свою жалобу назад и ограничился строгим выговором.
Но молодой человек далеко не исправился. Некоторое время спустя, когда, войдя в контору отца, увидел там денежный пакет, присланный из Лиона, он без всякой церемонии положил его в карман.
В тот же вечер он уехал в Дижон, откуда направил отцу следующее послание:
«Милостивый государь!
Я — бывший заслуженный военный в отставке. Мой сын, почтамтский чиновник, чтобы уплатить карточный долг, похитил из конторы денежный пакет, адресованный на ваше имя лионской торговой фирмой X. Терзаемый раскаянием, он сознался мне во всем. К несчастью, в настоящую минуту я не могу возвратить вам эту сумму, но я созвал всю семью на общий совет, и если вы согласитесь не подавать жалобу, то через несколько дней мы общими силами погасим долг чести. Вы также отец семейства, сжальтесь над бедным отцом, не разрушайте моего многолетнего честного прошлого».
Сначала Альмейер-отец наивно поверил этой истории и терпеливо ждал возвращения похищенных денег, но скоро случай открыл ему, что его сын сделал большие траты и что именно он похитил денежный пакет.
На этот раз он принудил красавца Евгения поступить в полк. Наш герой избрал драгунский полк, где его ум, веселый нрав и щедрость, — так как он сорил деньгами, — приобрели ему всеобщую симпатию. Все шло хорошо до тех пор, пока он дурачил и эксплуатировал гарнизонных поставщиков; но в один прекрасный день, когда кредит его иссяк, молодой драгун зашел к своему капитану и похитил у него несколько художественных вещиц, которые продал за бесценок.
Конечно, было начато следствие, которое выяснило, что вор — Альмейер. Полковой командир приказал его арестовать, но прежде, чем виновный был посажен в тюрьму, его отправили на гауптвахту; адъютанту было дано приказание иметь за ним строжайший надзор.
Вот тогда-то Альмейер начал фантастическую серию своих побегов.
Он был посажен в отдельную камеру. Вечером, когда ему принесли ужин, он попросил позвать к нему адъютанта.
— Господин адъютант, — сказал он, — мне необходимо выйти…
— Это невозможно.
— Однако…
— Хорошо, но два человека будут вас сопровождать, главное, оставайтесь недолго…
Альмейер, в сопровождении двух сторожей, отправился в известное место, куда также входили и прохожие. Здесь он быстро сбрил усы с помощью бритвы, которую каким-то фокусом сумел пронести с собой, потом, сунув в руку какому-то субъекту два луидора, он снял с него шапку, блузу и сапоги и моментально