Читать интересную книгу Связанный гнев - Павел Александрович Северный

и духота.

– От этого и тревожишься напрасно.

– Все может быть. Только я бы со своего милого глаз не спускала, даже с родной дочерью наедине не оставляла. Берегла любимого.

– Как понять не можешь такого пустяка. Марусе здесь скучно. Вот она и проводит время с Михаилом Павловичем.

– В материнском-то доме скучно?

– Напрасно завела разговор о таком. Еще думать начну вовсе о зряшном.

– Думать не надо, а душу с любовью тебе надо беречь. Потому любовь из души может сквозь очи уйти. Одначе пойду. За сказанное обиды на меня не утаивай. Ты для меня как родная дочь. Коня сама распрягу.

Бабушка Семеновна, покряхтывая, встала на ноги.

– Духотища какая!

Спустилась с крыльца, пошла к воротам, растворив их, завела лошадь во двор. Закрывая ворота, сказала:

– Неохота мне тебя в горести увидать. Михайло Палыч мужик хороший, но дочка твоя тень с тебя молодой. Ошибиться он может при такой луне, за тебя ее признать.

Ушла Семеновна. Анна осталась сидеть на крыльце. Смотрела на лунное озеро…

* * *

Лодка плыла по черно-синей теневой полосе, отражавшей в себе все, что было на берегу. Теневая полоса на озере неширока, за ней вода горела голубым светом, стушеванным вдали туманом.

Болотин греб, бесшумно погружая весла в воду. Мария в белом платье сидела на корме. Смотрели друг на друга. Когда лодка выплывала на свет, Мария походила на облачко, и тогда от ее взгляда Болотин отводил глаза в сторону.

– Неужели так и не ответите на мой вопрос? – спросила Мария.

– Не знаю, что ответить.

– Вопрос ясен. Скучали без меня прошедшие дни?

– Все время думал о вас.

– Я также. Вначале решила, что ни за что больше не буду встречаться. Собиралась уехать, но не смогла и, наконец, сегодня позвала кататься на лодке.

– Я рад. Нет, просто счастлив.

– Запомнила вас в первый вечер, когда после приезда показывали озеро. Удивлялась, почему так властно заставили меня думать о вас. Решила, что вы простой и ясный. Потом мы говорили о революции, и вы стали мне дорогим и близким. Ваши слова о женщине запомнились… Потом узнала, что между нами стоит мать. Но разум и тогда не отказался от вас. Чтобы освободить память от вас, старалась уверить себя, что слишком молода, чтобы коверкать свою и материнскую жизнь. Михаил, я поняла, что полюбила тебя.

Болотин, опустив весла, наклонил голову.

– Правду говорю, и мне не стыдно признаться в чувстве.

– Мария…

– Разве нужно было молчать?

– Я молчал.

– Чтобы, расставшись, унести друг от друга тайну? Страдать в одиночестве, не сказав прекрасное слово, от которого радостным становится само существование? Я не могла молчать. Во мне есть смелость молодости, не позволившая мне молчать о первом чувстве. Люблю тебя, Михаил. Не хочу молчать об этом. Люблю так сильно, что ставлю чувство рядом с чувством и страстью матери, не будучи уверена, что будешь способен протянуть мне руки. Полюбив, собираюсь стать твоей женщиной, ради которой пойдешь рядом со мной в жизнь. Сейчас должен сказать мне, что выберешь для своей жизни: меня или мать. Веришь в мое чувство?

– Сам люблю тебя!

– Мой ты?

– Да.

Мария пересела в лодке на скамейку рядом с Болотиным.

– Осторожней!

– Не бойся, до тебя только шаг.

Сидела, прижавшись головой к его плечу, потом поцеловала его:

– А теперь будем молчать.

Болотин обнял Марию, а она шептала:

– Завтра уедем в Златоуст, обвенчаемся, и в Москву. К новой жизни со светлыми стремлениями.

Прислонившись спиной к перилам крыльца, Анна не отводила глаз с озера. В избе часы пробили одиннадцать раз. Сосчитав бой, Анна встала, пошла к двери в дом, но, оглянувшись вновь, не увидела на озере лодки. Беспокоилась. Налетел порыв ветра. Зашуршали листья берез. Прислушиваясь к их шелесту, спустилась с крыльца, пошла к озеру. Налетавшие порывы ветра шуршали листвой кустарников. Анна шла по тропе не торопясь, поглядывая на небо, половину которого уже закрыла грозовая туча. Выйдя на поляну среди скал, постояла, вспомнив, что именно на этом месте впервые прижалась к груди Болотина.

Ветер усиливался. На озере ходили волны. Услышала смех Марии и переведя взгляд, увидела лодку у берега, из нее Болотин на руках вынес дочь, она, обняв, целовала его. Потом Мария побежала по тропинке. Анна спряталась за выступ скалы. Они скоро прошли мимо нее. Анна совсем ясно услышала слова дочери:

– Хочешь, будем до утра вместе?

Ответа Болотина Анна не расслышала. Стояла окаменев. Вышла из-за скалы, когда на поляне никого не было. Шумно шелестела листва кустарников. Трава, приминаемая ветром, ложилась к земле и вновь выпрямлялась. Анна не могла двигаться. Ноги стали тяжелыми-тяжелыми, она села на тропу…

* * *

У крыльца Мария снова поцеловала Болотина.

– Иди, милый. До утра.

Болотин ушел во двор через калитку. Мария вбежала на крыльцо, столкнувшись в дверях с бабушкой Семеновной.

– Мама дома?

– Недавно тут сидела. Видно, пошла к озеру тебя встречать.

– Бабушка, я такая счастливая!

– Вот и хорошо!

– Который час?

– Полуночный подходит. Смотри, в темноте сенок со счастья не испужайся чего.

– Пойдем, помоги лампу зажечь. Как темно стало…

– Гроза сейчас выльется.

Семеновна впереди Марии пошла в сени, из них в избу. Зажгла в горнице на столе лампу. Залетавший в окна ветер надувал занавески парусами.

– Поди, закрыть окна-то?

– Не надо. Люблю грозу.

– Воды в избу нахлыщет.

– Гроза скоро проходит.

– Не всякая, Марусенька, иная бывает затяжная.

Пошел сильный дождь.

– Где же мама?

– Тебя встречает. Тревожится за тебя.

Семеновна закрыла окна, по стеклам застукали крупные капли дождя.

– Покойной ночи, Маруся.

– Покойной ночи!

Старуха, прищурившись, оглядела Марию и вышла. Мария, напевая, начала раздеваться. В горницу вошла вымокшая под дождем Анна. Остановилась у порога и смотрела на дочь. Часы пробили полночь.

– Что с вами, мама? Такая бледная. Где были?

– К озеру ходила тебя встречать.

– Как жаль, что разошлись.

– Встретились, только меня не приметили.

– Зачем меня встречала? Не маленькая. Была с Михаилом Павловичем.

– Видела, что с ним была. Он тебя на руках из лодки вынес, поцеловала его.

– Мама?

– Видела, доченька.

– Следили за мной?

– Случайно увидела, как душу мою обокрала.

– Люблю Михаила.

– Мой он, доченька. Нельзя тебе его любить. В нем вся моя судьба. Молода ты, и не поймешь, как мне тяжело его потерять.

– Любовников у меня еще не было.

– Как посмела такое сказать?

Анна, сжав кулаки, пошла к дочери. Мария, отходя от матери, прижалась к стене.

– Бить начнете?

– Маруся! Доченька! Люблю его! Неужли ничего не сказал тебе? Скажи Михаилу, что пошутила ты.

– Нет!

– Не смей его отнимать у меня. Иначе…