Читать интересную книгу Мозес. Том 2 - Константин Маркович Поповский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 84 85 86 87 88 89 90 91 92 ... 172
отказываешься от ответственности и позволяешь кому ни попадя делать с тобой все, что он посчитает нужным. Это значит, что ты просто тень, которая готова подставить свою задницу любому, у кого есть охота до нее добраться – Гитлеру, Сталину, кому угодно.

– Грубо, но справедливо, – сказал Амос.

Свет вокруг стал мягче и как будто прозрачнее.

Мозес налил себе еще полстаканчика и выпил, никого не дожидаясь.

Виски, сэр. Волшебный напиток друидов и манчестерских ведьм. Если бы доктор Аппель вошел сейчас в библиотеку, возможно, он не увидел бы здесь никого, кроме семи друидов, танцующих в электрическом свете и плетущих словесные заклинания, которые могли бы вызвать град или обрушиться на землю бесконечным дождем.

– Поэтому, повторяю еще раз для дураков. Любое общество всегда готово к насилию, – сказал Иеремия. – Стоит чуть измениться обстоятельствам, и они набросятся на тебя как дикие звери. Сначала они будут орать «хайль Гитлер», потом сожгут шесть миллионов, а потом скажут, что ничего особенного не случилось и они тут не причем. И все это только потому, что каждый из них – никто. Нуль. Пустота. Тень… Они – тени, которые всегда готовы раздутья от восторга, когда вспоминают, что они немцы, китайцы, англичане, американцы или русские, особенно тогда, когда какой-нибудь придурок прожужжит им все уши об их великих традициях и не менее великом будущем, которое их ожидает почему-то уже тысячу лет, и врагов, которые на это будущее покушаются, – какой-нибудь идиот, за которым они пойдут, потому что он наполнил их пустоту хоть каким-то дерьмовым смыслом… Или ты это впервые слышишь, Габи?

– Пока я слышу только то, что ты противоречишь сам себе, – ответил Габриэль. – Нет, погоди, погоди, – быстро сказал он, выставив перед собой ладонь. – Сначала ты говоришь, что фюрер только выражает то, что они хотят, а потом, что все они просто пустые тени, которые идут вслед за фюрером. Ну, и где же тут логика, Иеремия?

– Действительно, – сказал Иеремия. – Где здесь логика?.. Знаешь, что, Габи? Ты попробуй поискать ее у себя в жопе. Только не забывай, пожалуйста, что мы говорим об Истине, милый, а она, к твоему сведению, логики не знает.

– Как это? – спросил Габриэль. – Что значит, не знает?.. Вы что, решили меня с ума сегодня свести?

На лице его появилось такое выражение, словно ему немедленно предстояло решить какую-то сложную задачу.

– Вот так, – сказал Иеремия. – Спроси у Мозеса. Верно, Мозес?

– Верно, – ответил Мозес, чувствуя, что настал подходящий момент, чтобы окончательно расставить все по своим местам. Прозрачный воздух клубился вокруг, словно хрустальный горный поток, готовый вот-вот вскипеть миллионами шипящих пузырьков.

– Я бы хотел только кое-что уточнить, с вашего позволения, насчет Истины, – добавил он, готовый нырнуть в этот клубящийся под ногами хрусталь. – Потому что Истина – что бы вы там ни говорили, это всегда насилие.

Именно так он и сказал тогда. Конечно, как всегда, не к месту и совершенно не вовремя.

– Истина – это всегда насилие, – сказал Мозес. У него было ощущение, как будто он со всего разбега вылетел на сцену в то время, когда там шло представление. В ушах зазвенело.

Наконец-то, выговоренная Истина слетела с языка, оставив во рту ощущение прохлады и легкого покалывания

Его заявление, впрочем, вызвало немедленное сопротивление.

– Мозес, – укоризненно покачал головой Иезекииль.

Остальные ограничились различными жестами и восклицаниями.

– Ну, ты скажешь тоже, – сказал Амос, подытожив все эти «ну», «э-э» и «да, ладно», которые раздались со всех сторон вместе с пренебрежительным подмигиванием и не менее пренебрежительным маханьем рук.

– И ничего другого, – подтвердил Мозес, отрезая возможность для каких-либо компромиссов.

– Да, что мы, собственно, знаем про Истину, Мозес? – мягко спросил Осия.

– Ну, кое-что все-таки знаем, – не согласился Иезекииль.

– Кое-что существенное, – добавил Иеремия.

Исайя улыбнулся.

– А как же Всемогущий? – спросил Габриэль. – Как же, по-твоему, Он, Мозес?

К чести Иезекииля, впрочем, следовало сказать, что услышав этот вопрос, он одновременно с Иеремией закатил глаза в потолок и некоторое время оставался в таком положении, демонстрируя свое нежелание даже близко находиться рядом с такими вопросами.

– Бог – не Истина, – стараясь, чтобы его голос звучал твердо, сказал в ответ Мозес.

– А что же тогда? – спросил Габриэль, пряча в усах снисходительную усмешку. Такая усмешка, наверное, пряталась в усах апостола Павла, когда ему приходилось беседовать в Афинах с добрыми, но несколько отупевшими со времен Аристотеля, греками. Пожалуй, не было бы преувеличением сказать, что Мозес почувствовал вдруг слабое желание слегка съездить по этой усмешке. Спор об Истине, плавно перерастающий в мордобой. Собственно говоря, в этом не было бы ничего удивительного, поскольку всякую Истину, в конце концов, саму можно было бы без преувеличения легко представить как воплощенный мордобой, насилие и скандал, который отличался от прочих скандалов только тем, что он не имел никакого исхода.

В конце концов, это была всего только Истина, Мозес.

Исполняющая роль места для всех этих случившихся с тобой «вчера», или «два месяца назад», или «в позапрошлом году».

Защитница слабых и подательница беспочвенных надежд.

Этакая тетка с крепкими руками, вечно раздающими затрещины и подзатыльники, орущая, цепляющая и наставляющая тебя по части того, как следует правильно держать в руке вилку и нож, – зануда, требующая, чтобы ты улыбался и пел в унисон вместе со всеми, называя это «радостью познанья», или «счастьем приобщения», или «единством взглядов», или еще чем-нибудь в этом роде, убедительно подкрепляющая свои требования весомыми аргументами вроде – «а куда ты денешься, Мозес» или «кто не с нами, тот против нас, Мозес», или «да кто тебя станет слушать, дурачок сраный», так что все, что тебе оставалось, чтобы сохранить хотя бы видимость достоинства, это броситься изо всех сил прочь с этой наезженной, накатанной дороги, в сторону, туда, куда не вела ни одна тропа, впрочем, догадываясь при этом, что тебе не дадут сделать в ту сторону и полшага, продолжая, тем не менее, твердить о том, что в той стороне, куда ты направился, нет ровным счетом ничего, кроме гибели, тьмы и забвенья.

Мечта сумасшедших, Мозес. Истина, которая не насилует и не принуждает.

Он тщетно попытался представить ее образ, поймать его в словесные сети, привязать к чему-нибудь уже известному, но на ум почему-то не приходило ничего, кроме, пожалуй, взгляда, который изредка позволял себе в его сторону доктор Аппель, когда увлекшийся Мозес мешал фантазии и выдумки с реальностью и уже готов был перейти все дозволенные или недозволенные границы. «Однако, ты и фрукт, Мозес», – говорил тогда этот острый, слегка прищуренный взгляд, сверля Мозеса, словно желая проникнуть в самую сердцевину его.

«Однако, ты и фрукт, дружок», – говорил этот взгляд, в котором можно было без труда обнаружить некоторую двойственность, – так, словно доктор одновременно и желал заглянуть в эту глубину и опасался,

1 ... 84 85 86 87 88 89 90 91 92 ... 172
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Мозес. Том 2 - Константин Маркович Поповский.
Книги, аналогичгные Мозес. Том 2 - Константин Маркович Поповский

Оставить комментарий