Читать интересную книгу "Круг ветра. Географическая поэма - Олег Николаевич Ермаков"

с ними Вотан, а платить не хочет. Как это по-нашему называется? Сволочизм. А этот бас-баритон так бархатно и величественно ведет свою партию, что только сумасшедший скажет, будто он темнила и самодур. «Lichtsohn du, leicht gefügter!» — как заявляет один шабашник. То есть «Ваша светлость, вы легковесны в словах своих!» А тот невозмутимо:

Wie schlau für Ernst du achtest,

was wir zum Scherz nur beschlossen!

Die liebliche Göttin, licht und leicht,

was taugt euch Tölpeln ihr Reiz? —

что значит примерно следующее:

Хитро всерьез ты принял то,

что мы в шутку решили!

Прекрасен богини светлый лик,

зачем, вам, грубым, она?

Это из либретто, там они продавались перед театром. В общем, тут является полубог огня Логе, который и составлял договор с шабашниками. И он рассказывает про Альбериха и русалок, а главное — про золото Рейна, из которого можно сковать кольцо мира. То есть — власти над ним. Вотан загорается, вопрошает, как его раздобыть. И этот плут Логе просто отвечает:

Durch Raub!

Was ein Dieb stahl, das stiehl'st du dem Dieb;

ward leichter ein Eigen erlangt?

(Грабеж!

То, что вор взял, —

у вора возьми:

что может быть проще, скажи?)

Не напоминает ничего тебе этот лозунг? Сказано — сделано. Вотан с Логе отправляются и просто отбирают золото и кольцо у Альбериха, а потом вынуждены все золото уплатить за Фрейю да еще и кольцо отдать. Скажешь, какие благородные боги и полубоги? Отнюдь. Чем и интересен вообще-то Рихард наш Вагнер. Дело в том, что у всех у них там появляется слабость в членах из-за того, что садовница Фрейя не покормила их вовремя молодильными персиками, тьфу, китаизм въелся, как порох, за дни нашей боевой юности, — яблочками. Да и потом инь — та еще сила, как вода, что точит, точит камень-ян и подтачивает, тот кренится в нужную ей сторону. Фрикка, супруга Вотана, свое дело знает.

Так все просто?

Нет, mein Genosse. На то и Рихард Штраус… оговорился — Вагнер. Тут еще происходит сеанс вызывания богини из земных недр, и она является и серьезно предупреждает патрона о последствиях владения золотом и кольцом, — Альберих, заплативший за него возможностью любить, то есть вообще утративший эту способность, проклял и злато, и кольцо. И Вотан с большой неохотой уступает этим зловещим предсказаниям, зудению жены. А также его уступка продиктована нехваткой витаминов, что содержатся в молодильных яблочках. Ну и в последнюю очередь нежеланием схватки братьев Фрейи, — они уже прибыли, — с шабашниками и вообще желанием все-таки поддерживать хоть какое-то соблюдение законов, договоров и своей репутации главного и мудрого. Вот такой коктейль смыслов, поводов, желаний. Все прозрачно, каждая составляющая ясно различима, но в итоге это сливается в тот самый… забыл определение, в общем, синтез. И связывает все музыка. Музыка. Она течет, как расплавленное золото. Вагнер тот еще алхимик.

Коротко говоря — я покорен. Чего и всем вам желаю.

Конь

P. S. Да, чуть не забыл. Чем эта первая опера закончилась. Предсказание насчет злата начало сбываться. Брат-шабашник прибил брата, чтобы зацапать, как сказал бы Сунь Укун, все золотишко и кольцо, и убрался восвояси. Брат Фрейи вызвал грозу, чтобы очистить место преступления. А другой брат выстроил радугу к замку Валгалле. И все эти боги пошли по ней в замок. Умельцы электрики отлично наладили эту подсветку.

Ф. К.

Глава 43

Mein Genosse! Продолжу с твоего позволения.

Я понимаю, что действую несколько навязчиво. Но вот что говорил Заратустра: «Смотри, — говорила она, — я всегда должна преодолевать самое себя»[267]. То есть это жизнь говорила Заратустре, а он — нам, а я, сирый горемыка, тебе. Жизнь погибает, чтобы возродиться. В преодолении — воля к власти. И каждый из вас должен к этому стремиться, преодолевать свою лень и свое непонимание, чтобы становиться господином. Снова наш Заратустра: «А где есть жертва, и служение, и взоры любви, там есть и воля быть господином». Вот и я приношу, можно сказать, жертву, талдычу, как рек бы Сунь Укун, про горние выси музыкальные, чтобы и вы почувствовали себя на высотах господами. На господствующих высотах — господа и живут А? Как тебе мой афоризм? Я его не стырил, как сказал бы Сунь Укун, ни у Ницше, ни у кого-то еще.

Итак, на следующий день я очнулся и, пока брился, вспоминал сны, дикие, прямо скажу. Увы! Человеческое, слишком человеческое преследует нас. Куда деться от природы? Мы ведь молодые представители рода человеческого, мужского пола. Да и представителей женского пола это гнетет. Только, как говорят, немного в иной степени. В общем, снились мне вовсе не долы и горы и театр с оркестрантами, а сплошное взаимодействие инь — ян. Я даже аппетит потерял. Утреннюю кашу с маслом и кофе со сливками употреблял совершенно, как сено, — ну клички просто так не дают, верно? Сослуживцы спрашивали о впечатлениях, отпускали какие-то шутки — тут ведь тоже, как во всем мире: по статистике любителей классической музыки два или три процента человечества. А у нас так и того меньше — один. Процент по кличке Конь. Как говорил Заратустра: «Среди народов жил я, заткнув уши, чужой им по языку, чтобы их язык барышничества и их торговля из-за власти оставались мне чуждыми».

Ведь можно и музыкой затыкать уши, знал ли ты об этом, mein Genosse?

Старался я только не попадаться на глаза командирам, боясь чем-нибудь раздражить их, и не угодить в итоге в ту чашу, полную золота, по именованию Байройт.

И после завтрака еще раз придирчиво осмотрел свою лошадиную личину, нос, снова прижег одеколоном легкий порез от бритвы на кадыке и сразу припустился иноходью на вокзал. Ну то есть иноходью — до трамвайной остановки. А дальше уже ехал. С обеих сторон деревья, солнце в окна полыхает. Чисто, уютно, мостовые, дома невысокие. Тут обратил внимание на сидящую рядом девочку с косичками и бантами. Насупленная, губы надутые, вот-вот заревет. Что-то подсказало: соотечественница. И точно, когда я к ней обратился, она по-русски и ответила. Сначала зыркнула-резанула, как сказал бы Сунь Укун. Но потом все-таки заговорила. Призналась, что не