Читать интересную книгу Связанный гнев - Павел Александрович Северный

каленых уголька птичьих глаз. Дуняша боится филина, потому ноги подобрала на лавку.

Нет у девочки сил открывать на глазах тяжелые веки.

Дремлет, вздрагивает, когда над головой в ходиках колокольчик вызванивает прошедший час. Тогда начинает прислушиваться к дыханию старика. Крепко спит. Давно пить не просил. Питье стоит возле него на табуретке. По наказу старика сварила его Амине. Пахучее питье. Дуняша попробовала. Оно горькое-прегорькое.

В суете возле раненого девочка не успела по-настоящему разглядеть избу, хотя, переступив ее порог, поняла, что живет Дукитий в опрятности. Заинтересовала ее самая большая лубочная картинка. Вспомнила, что видала такую однажды в одной приисковой конторе. Изображен на картинке бородатый старик-богатырь Иван Сусанин в глухом заснеженном лесу, готовый принять смерть от сабель поляков, заведенных на погибель.

Низкий в избе потолок. Свисают с него связки лаптей, кажется девочке, что он нависает все ниже и ниже, вот-вот лапти станут доставать ее голову.

Но лес около избы разглядеть Дуняша успела. Видела в нем покосившуюся трухлявую звонницу с маленьким колоколом. Видела по склону холма переломленные горелые бревна, врытые стоймя в землю. Возле них она рвала в кожаных рукавицах крапиву, нажалила себе щеки, что и по сей час зудят.

В сумерки перед избой в таганке над костром Амине сварила жидкую похлебку из пшена с сушеными грибами, нажарила ржаных лепешек. Дукитий в охотку поел похлебку. Амине и Дуняша хлебали ее за столом. Амине спросила Дукития про трухлявые бревна на холме. Старик пояснил, что, по преданию, в старые годы холм, на котором стоит его изба, был тайным усторожливым острогом стрельцов царевны Софьи, унесших ноги на Камень от гнева царя Петра. После в нем наладили скит кержаки, но его пожег пугачевец Хлопуша за то, что кержаки не укрыли его, когда уходил от царицыных войск из-под Златоуста. Стрельцы, кинув пожарище, ушли в глубь таганайских чащоб. Пояснил Дукитий, что у нынешних кержаков-скитников почитается это место проклятым, но что он, не боясь проклятия, живет в избе уже не один десяток лет.

Дукитий рассказывал, часто замолкая. Тяжело ему было говорить из-за жара во всем теле. Потом просил их не оставлять его в одиночестве, пожить с ним, пока ему не полегчает.

2

Дождь перестал утром на третий день.

Дуняша накануне протерла в окнах засиженные мухами стекла. Яркие лучи солнца дотягивались снопами до лежанки с раненым. Старика уже не лихорадило, на пораненной щеке затвердели коросты. Подживали мелкие раны на груди. Старик попросил Амине показать ему раны. Амине сняла с груди полотенце с пареной крапивой. Старик долго осматривал раны, дотрагиваясь до лоскутком содранной кожи, морщился от боли. Попросил он Дуняшу подать ему ножик, заткнутый за ремешок, прибитый к бревну стены. Попробовал острие ножика на волосах. Велел Амине зажечь свечу, прокалить лезвие над огнем. Приняв от Амине закопченный нож, старик стал подрезать на груди лоскутки кожи. Амине видела, что самая большая рана возле плеча нагнаивалась. Сказала об этом старику. Он подумал и заговорил:

– Сделай милость, сходи к звоннице. Там возле мурашиных куч у меня самая злая крапива. Надергай ее с корешками. Рукавицы кожаные возьми. Они в печурке. Дергая крапиву, остерегайся, потому говорю, упаси бог, какая злая крапива. Корешки в роднике промой ладом, из них сварим лечебность, может, и гнойную рану угоним.

Амине, взяв из печурки рукавицы, ушла. Дукитий, ласково поглядев на Дуняшу, сказал:

– Спас меня Христос, послав вас на путь моей гибели. Личико мне твое глянется. Глаза у тебя с радостью. Лежу и думаю, как осмелились без мужика сюда заявиться. Зачем, скажи на милость?

Дуняша, часто заморгав, молчала.

– Хитрющая! Махонькая по разуму, а секрет держать обучена. Слов нет. Множество народу таскается к Пихтачу. Молва его в эти места скликает. Про молву слыхала?

– Нет.

– Вон как. Стало быть, за чем-то другим пришли. А молва вот какая идет про озеро Пихтач. Зарыты возле него в стары годы клады татарских ханов. За ними люди идут. Только наведываются сюда артелями, а вы приперлись вдвоем.

В избу вернулась Амине.

– Нарвала добрые корешки.

– Спасибо. Подружка у тебя подходящая по верности. Спросил ее, по какой причине оказались возле Пихтача. Молчит.

– Пришли, дедушка Дукитий, искать место с золотой жилой.

– Эва? Видать, на погибель послали вас? Ежели не охота правду сказать, не неволю.

– Искали место с золотой жилой по слову дедушки Васильича.

– Кажись, такого не знаю. Знал одного Васильича по отчеству. У него на правой руке трех пальцев нету.

– Не тот Васильич.

– Сам пошто с вами не пришел?

– Лонись осенью помер от застубы.

– Теперь все как на ладони прояснилось. Не нашли жилу?

– Нет.

– Разве найдешь. У таганайского золота хозяин Полоз. Отыщут люди золото, а Полоз его в глубь земли утянет. Не нашли, и все тут. Я тоже искал и не находил. Давай грудь чинить. Чуть-чуть зверь меня не прикончил. Отомстил, окаянный.

– Непонятно говоришь.

– Как непонятно? Весной двух рысиных щенков я изловил. Отвез их в Златоуст. Хорошие деньги за рысят взял. Вот, должно, их матка выследила меня.

– Почему без ружья шел?

– Да шел в мшистое болото за листьями кувшинок. От живота доброе лекарство. Я кроме охоты целебными травами торгую. Пошел, да не дошел. Не попадись вы на моем пути, сгинул бы Дукитий. И так не знаю, как обернется. Крови много отлил из себя. Давай, Амина, из крапивных кореньев лечебность варить.

– Как?

– Слушай меня. В чугунок до половины воды налей. Разведи в ней две ложки меду со щепоткой соли. Знаешь, где мед в сенях, в дублянке. Кипяти в чугунке корешки, пока не разварятся. Эта лечебность доброе спасение от антонова огня. Дружок в студеной Сибири одарил меня его секретом. Поняла?

– Излажу, как велел.

* * *

Сварив лекарство, Амине по наказу Дукития, намочив тряпицу, наложила ее на рану и туго обвязала грудь полотенцем.

Старик захотел остаться в избе один, предупредив, что если услышат его стоны, то не обращали на них внимания, что, когда придет время, он позовет их в избу.

Время шло. Амине сидела на завалинке возле распахнутой двери избы, ожидая зова. Слышала стоны старика. Потом они прекратились. Дуняша бродила по лесу, осматривала колоды ульев, любовалась, как забавно пузырилась вода в лунке родника.

Время шло. Амине успела сварить густую пшенную кашу. Дуняша принесла в чайнике родниковую воду. Дорогой попробовала попить из рожка, но от холода заломило зубы.

Ходики в избе вызвонили пятый час, и только тогда Дукитий подал голос:

– Где вы там?

Войдя в избу, Амине и Дуняша видели, как Дукитий ладонью