Читать интересную книгу Лучшие истории о невероятных преступлениях - Эллери Куин

зажигание. – Он не слишком красив, признаю, зато так же прочен, как и семьдесят пять лет назад, когда был построен.

– Черный дом, – проворчал Торн. – Чушь собачья.

– Вы хотите сказать, – прошептала Элис, – что отец… Мама жила здесь?

– Да, дорогая. Странное название, да, Торн? Еще одна иллюстрация унылых мыслей, владевших Сильвестром. Дом был построен вашим дедушкой, Элис. Этот старый джентльмен позднее возвел еще один особняк. Уверен, вы найдете его более пригодным для жизни. Но где же все, черт возьми?

Доктор Райнах с трудом выбрался из машины и придержал заднюю дверцу открытой для племянницы.

Эллери Куин выскользнул на подъездную дорожку с противоположной стороны и тревожно огляделся. Соседний дом был намного меньше и не таким вычурным – двухэтажное здание, построенное из изначально белого камня, который со временем посерел.

Входная дверь была закрыта, а шторы на нижних окнах задернуты.

Однако внутри горел огонь в камине – Эллери различил дрожавшие блики. В следующее мгновение их заслонила голова пожилой женщины, которая на мгновение прижалась к окну, а затем исчезла. Но дверь оставалась закрытой.

– Вы, конечно же, остановитесь у нас, – услышал Эллери добродушный голос доктора, когда огибал автомобиль. Трое его спутников стояли на дорожке; Элис прижалась к Торну, словно в поисках защиты. – Элис, вы не захотите ночевать в Черном доме. Там никого нет, повсюду беспорядок, и к тому же в этот дом пришла смерть…

– Перестаньте! – прорычал Торн. – Разве вы не видите, что своими разговорами уже напугали бедную девушку до полусмерти? Вы пытаетесь отпугнуть ее?

– Меня? – ошеломленно переспросила Элис.

– Так-так, – улыбнулся толстяк. – Торн, вам не к лицу мелодрама. Я старый грубоватый чудак, Элис, но я хочу как лучше. Вам действительно будет комфортнее в Белом доме. – Он усмехнулся. – Белый дом – это я его так назвал, чтобы сохранить своего рода баланс.

– Тут явно что-то не так, – сдавленно произнесла Элис. – Мистер Торн, в чем дело? Всю дорогу после причала были одни только недомолвки и скрытая неприязнь. Зачем вы провели шесть дней в отцовском доме после похорон? По-моему, я имею право знать.

Он облизнул губы.

– Я не должен…

– Ну, ну, дорогая, – вмешался толстяк. – Мы что, так и будем здесь мерзнуть?

Элис плотнее закуталась в тонкое пальто.

– Вы все ведете себя странно. Если не возражаете, дядя Герберт, я хотела бы посмотреть дом, где отец и мама…

– Лучше не надо, мисс Мэйхью, – поспешно сказал Торн.

– Почему бы и нет? – воскликнул доктор Райнах и оглянулся на строение, которое называл Белым домом. – Сейчас заглянем туда и покончим с этим. Там еще достаточно света, чтобы что-нибудь разглядеть. Потом придем к нам, умоемся, поужинаем – и вы почувствуете себя лучше. – Он взял Элис за руку и повел ее к темному зданию по засохшей, усыпанной ветками земле. – Полагаю, – вежливо добавил доктор, пока они поднимались по каменным ступеням крыльца, – что ключи у мистера Торна.

Элис тихо стояла в ожидании; ее темные глаза изучали лица троих мужчин. Адвокат был бледен, губы сжались в прямую линию. Не ответив, он достал из кармана связку больших ржавых ключей и вставил один из них в замок входной двери. Ключ со скрипом повернулся. Торн толкнул дверь, и они вошли в дом.

Изнутри он напоминал склеп. Пахло сыростью и плесенью. Многочисленные предметы мебели, когда-то бывшие, несомненно, роскошными, теперь стали ветхими и пыльными. Стены облупились, и под штукатуркой виднелись сломанные, выцветшие планки.

Повсюду были грязь и мусор. Казалось немыслимым, чтобы в этом грязном логове обитал человек.

Элис спотыкалась, в ее глазах мелькал страх. Доктор Райнах спокойно вел ее под руку. Как долго длилась их вылазка, Эллери не знал – даже на него, постороннего, это место произвело на редкость угнетающее впечатление.

Они в молчании бродили по комнатам, перешагивая через мусор, ведомые каким-то непонятным устремлением.

Неожиданно Элис спросила:

– Дядя Герберт, неужели никто… не заботился об отце? Неужели никто никогда не убирался в этом ужасном месте?

Толстяк пожал плечами.

– У вашего отца на старости лет были свои привычки, моя дорогая. Сложно было с этим бороться. Может, лучше нам не вдаваться в подробности?

Кислый смрад заполнил их ноздри. Они побрели дальше. Торн шел сзади, бдительный, как старая кобра. Он не отрывал взгляда от доктора Райнаха.

На втором этаже они наткнулись на спальню, в которой, по словам толстяка, и умер Сильвестр Мэйхью. Кровать оказалась не заправлена, и на матрасе и смятых простынях еще можно было заметить отпечаток тела. Это была убогая комната, не такая грязная, как другие, но определенно более удручающая. Элис закашлялась.

Она кашляла и кашляла, стоя в центре комнаты и печально глядя на грязную кровать, в которой когда-то родилась. Потом вдруг ее кашель стих, и она подбежала к покосившемуся бюро без одной ножки. На нем стояла большая выцветшая хромолитография[60], прислоненная к пожелтевшей стене. Элис долго смотрела на нее, не касаясь. Потом взяла ее.

– Это мама, – медленно произнесла она. – Это моя мама. Теперь я рада, что пришла сюда. Это значит, он любил ее. Хранил ее портрет все эти годы.

– Да, мисс Мэйхью, – кивнул Торн. – Я подумал, вы захотите его взять.

– У меня есть только одна мамина фотография, да и то плохого качества. А эта… мама здесь такая красивая, верно?

Элис гордо держала хромолитографию. На потускневшем от времени портрете была изображена статная молодая женщина с высоко зачесанными волосами. Лицо было привлекательным, с правильными чертами. Она и Элис были отчасти похожи.

– Ваш отец, – вздохнул доктор Райнах, – до конца своих дней говорил о вашей матери и ее красоте.

– Если бы он не оставил мне ничего, кроме этого портрета, это все равно стоило бы моего путешествия. – Элис едва заметно вздрогнула и шагнула к ним, прижимая портрет к груди. – Пойдемте отсюда, – попросила она. – Мне… мне здесь не нравится. Это ужасное место. Я… боюсь.

Они торопливо вышли из дома, словно кто-то мог гнаться за ними. Адвокат тщательно повернул ключ в дверном замке, глядя при этом в спину доктора Райнаха. Толстяк взял племянницу за руку и повел ее через подъездную дорожку к Белому дому, в окнах которого теперь горел яркий свет, а входная дверь была широко открыта.

Идя рядом с адвокатом, Эллери отрывисто произнес:

– Торн, дайте мне подсказку, намек, хотя бы что-нибудь, а то я словно блуждаю в темноте.

Небритое лицо Торна в лучах заходящего солнца казалось изможденным.

– Не могу сейчас говорить, – пробормотал он. – Подозреваю всех. Увидимся ночью, в вашей комнате. Главное, чтобы вас поселили одного… Куин, ради