отправлению в заморские плавания препятствовал религиозный порядок, в Китае – государственный. Свобода передвижения подданных Китайской империи была в целом крайне ограниченной. При этом власти регулярно позволяли себе переселять людей на рубежи империи с целью их колонизации, но никогда не одобряли свободной миграции населения. Правители систематически накладывали запрет на выезд из страны, а если человек уезжал, то возвращение на родину было исключено. На китайское общество влияло конфуцианство, также не поощрявшее отъезд с насиженных мест. Семейный храм и могилы предков находились в родном селении. Долг почитания родителей и предков было невозможно выполнять в полной степени, находясь в чужих землях. В результате только в некоторых регионах Юго-Восточной Азии в период между XV и XVIII веками возникли общины китайских переселенцев. Единичные случаи миграции торговцев из Китая привели к формированию поселений на Филиппинах, Яве и Малайском полуострове, отличительной чертой которых стала специфическая смешенная культура малой китайской диаспоры за границей[606]. Вслед за торговцами, поселившимися в портовых районах и городах Юго-Восточной Азии, потянулись простые работники. С распространением европейской колониальной власти в регионе возросла потребность в рабочей силе для плантаций и рудников, которую местное население не могло удовлетворить в полной мере. В целях защиты собственных интересов китайские мигранты объединялись в землячества и братства по примеру традиционных китайских тайных обществ[607].
«Открытие» границ Китая состоялось в 1842 году, когда на карте глобальной миграции уже обозначились очертания новых путей и маршрутов. В то время территории южного Китая, довольно неспокойные, перенаселенные, бедные местности, сосуществовали в относительном балансе с мирными регионами процветающего и слабозаселенного Сиама[608]. В ходе увеличения производства риса, последовавшего за интеграцией рисового хозяйства этого региона в мировой рынок (этот процесс начался здесь несколько раньше, чем в соседней Бирме), установилось четкое разделение труда по этническому принципу. Тайцы занимались сельским хозяйством, китайцы же отвечали за мукомольное производство, транспорт и торговлю. К середине столетия в Сиаме сформировалась самая крупная в мире община китайцев, проживающих за границей[609]. В Сиам, основную принимающую страну мигрантов из Китая до введения торговли наемными рабочими-кули, китайцы, как правило, переезжали вслед за родственниками или членами клана, которые, в свою очередь, брали на себя расходы следующих за ними мигрантов. А вот переезд мигрантов кули, которые направлялись в Малайзию, Индонезию, Австралию и на Карибы, мог быть оплачен только по модели долгового обязательства завербованных контрактников. Это означало разрыв с существующей традицией миграции из Китая. Второе новшество было связано с транспортной техникой. Традиционное использование джонок для внешней торговли частично заменило, частично дополнило европейское парусное судоходство. Пароходство, распространившееся во второй половине XIX века, увеличило объемы миграционных потоков из Китая в Юго-Восточную Азию и Америку. Связи с родственниками и земляками обычно формировали разветвленную систему посредничества, с помощью которого китайские рабочие переправлялись за границу. Китайские торговцы в Юго-Восточной Азии также организовывали трансфер китайских мигрантов – они посылали посредников для вербовки рабочих среди населения деревень, лежавших вдоль китайского юго-восточного побережья. В торговле завербованными кули участвовали представители разных национальностей. В китайских портовых городах, откуда происходила отправка кули, все чаще оперировали британские, американские, французские, испанские, немецкие, нидерландские, португальские и перуанские продавцы-посредники. Они зачастую полагались на сомнительных китайских партнеров, которым выплачивали премию за каждого поставленного работника. Так, деревенских парней просто заманивали на корабли торговцев рассказами о сказочном богатстве, предлагая им подарки для родителей или обманывая в азартных играх. Некоторых рабочих посредникам продавали местные жители, другие оказывались на корабле из‑за клановой вражды. Самым простым способом поставки пригодной для экспорта рабочей силы было похищение людей[610]. Впрочем, оно было не варварским «азиатским» обычаем, а скорее обычной практикой, которая широко применялась и в Британском королевском флоте в целях пополнения штата матросов в условиях традиционной нехватки добровольцев.
Первоначально вывоз рабочей силы из Китая был запрещен, так же как и опиумная торговля. Неудивительно, что торговля кули на первом этапе вызывала недовольство китайской общественности. Так, в 1852 году в городе Амой (Сямынь) поднялось восстание против насильственного увоза жителей за рубеж. В 1855 году протесты охватили всю территорию южного Китая, а в 1859‑м на фоне растущего числа похищений в районе Шанхая среди местного населения возникла паника, которая привела к нападениям на иностранцев. Правительство тщетно пыталось использовать это движение для отмены торговли кули. В 1859 году, вслед за оккупацией города-порта Кантон (Гуанчжоу) в ходе Второй опиумной войны, британские завоеватели вынудили китайские власти проявлять «кооперативную» терпимость по отношению к торговле кули. Тем не менее эта договоренность не мешала китайской стороне приводить в исполнение приговоры о смертной казни, служившей наказанием за похищение людей[611]. Торговля кули с самого начала была для китайских властей серьезной правовой проблемой, и впоследствии мало что изменилось. После похищения сына одного из генерал-губернаторов китайскому правительству удалось добиться принятия в 1866 году международного соглашения, которое ставило похищение людей вне закона даже в рамках правовой системы западных стран. Последней лазейкой для торговцев кули оставался полуостров Макао, контролируемый португальцами. Там вербовали китайских рабочих для работы в Калифорнии, но отправляли их в Перу, где условия труда были тяжелее, чем на западном побережье северной Америки. Когда в 1870‑е годы Испания и Перу стали добиваться заключения торгового соглашения с Китаем, китайская сторона направила на место следственную комиссию, сделав защиту прав кули условием для дальнейшего ведения переговоров. После 1874 года правительство династии Цин стало проводить еще более жесткую линию: был наложен абсолютный запрет на торговлю кули, а в дипломатические представительства направлены должностные лица для защиты прав эмигрантов; кроме того, власти Китая добились компенсации от правительства Соединенных Штатов, реагируя на убийство двадцати восьми шахтеров-китайцев в Рок-Спрингсе, в штате Вайоминг[612].
Борьба против применения завербованных контрактных рабочих из Индии и Китая отличалась от предшествующей кампании за отмену трансатлантической работорговли уже тем, что политическое давление исходило от стран, экспортирующих рабочую силу. Колониальная администрация Индии никогда безоговорочно не поощряла миграцию контрактных рабочих. По меньшей мере в этом вопросе колонизаторы готовы были пойти навстречу раннему индийскому национализму. Китайское правительство представляло интересы независимого государства, находящегося в слабой позиции по отношению к империалистическим странам. Тем не менее упорное давление китайских дипломатов в защиту прав китайских рабочих оказало свое воздействие. Дипломатические усилия способствовали падению системы, хотя и не были решающим фактором. Большее влияние на прекращение миграции завербованных кули оказали изменившиеся условия на рынке труда принимающих стран, где китайцы больше не были востребованы.
Типичный рабочий-контрактник возделывал плантации – основное место труда индийских мигрантов за морем. Однако многие