Индии превышала число европейцев среди населения южноафриканской провинции Наталь, а в Тринидаде и Британской Гвиане они составляли третью часть населения. На Гавайях 40 процентов жителей были японского, а 17 процентов – китайского происхождения[598]. Во многих частях мира азиатские меньшинства стали неотъемлемой частью местного общества, а зачастую даже образовывали его средний класс. Азиатская миграция контрактной рабочей силы затронула в первую очередь население Индии и Китая. По статистическим данным, собранным за период с 1831 по 1920 год, из двух миллионов неевропейских контрактных рабочих 66 процентов были выходцами из Индии и 20 процентов – из Китая[599].
Миграция из Индии не прекращалась в течение всего столетия, и этим она выделяется на фоне миграционных потоков из всех других регионов[600]. Она началась в 1820‑х годах, уже в 1850‑х достигла максимальных значений и сохраняла высокий уровень вплоть до 1910‑х – в среднем за десять лет страну покидало от 150 тысяч до 160 тысяч человек. Экспорт рабочей силы был в данном случае следствием переизбытка внутренней массовой миграции и интенсивного переселения в Бирму и другие регионы Юго-Восточной Азии. Уровень миграции не только делает наглядной связь общего числа контрактных рабочих с изменениями спроса на рабочую силу внутри Британской империи, но и отражает хронологию вспышек голода в различных регионах Индии. Репрессии и беспорядки после подавления восстания 1857 года послужили толчком для очередной большой волны миграции. Однако не только отдельные события, но и длительные изменения играли важную роль в формировании миграционных потоков. Тот факт, что Индию в массовом порядке покидали ткачи, был обусловлен упадком текстильного производства в сельских местностях. Причиной отъезда людей далеко не всегда была нищета. Представители высших каст также отправлялись в путь в поисках заработка. На основе данных по эмиграции из Калькутты, отличающихся редкой точностью, можно утверждать, что контингент мигрантов полностью соответствовал профилю сельского населения Северной Индии.
Миграция рабочей силы из Индии регулировалась законами, основы которых были заложены в 1844 году. Соответственно, миграционные процессы имели менее произвольные формы, а в управлении этими потоками было меньше злоупотреблений, чем в Китае. Миграция из Индии была в большей степени добровольной. Мошенничество или насильственная вербовка рабочих встречались значительно реже, чем в Китае[601]. Изначально развитию миграции контрактных рабочих оказывали сопротивление и аболиционисты с гуманистами, и руководство колониального аппарата[602]. Но победу одержали интересы империалистов-аграрников и рассуждения о том, что, согласно принципам либеральной экономики, не следует препятствовать свободному поиску работы. В целях предотвращения локального дефицита рабочей силы заключались дополнительные соглашения между региональными администрациями империи. Например, местное население провинции Наталь отказывалось работать на новых плантациях сахарного тростника. В результате в 1860‑х годах администрация провинции Наталь, ставшей британской колонией после аннексии в 1845‑м, достигло договоренности с индийским правительством о снабжении бывшей Бурской республики контрактными рабочими из Индии. Эта договоренность предусматривала возращение завербованных индийцев на родину по истечении контракта, однако большинство из них осело в Африке и образовало индийскую общину в Натале[603].
Разумеется, критика этой системы никогда не смолкала ни в Великобритании, ни в Индии; она была частью актуального на протяжении всего столетия дискурса о допустимых границах несвободы. Судьба индийцев в чужих землях оставалась постоянно поднимавшейся темой на раннем этапе развития националистической публицистики в Индии. Большое воздействие оказала кампания под эгидой адвоката Махатмы Ганди, направленная против притеснения прав индийского населения в Натале. В 1915 году проблема контрактных рабочих стала главной темой индийской политики. В том же году было принято решение об отмене системы контрактных рабочих, которая должна была начать действовать в 1916 году[604]. В одном отношении система использования контрактных рабочих отличалась от системы трансатлантической миграции. Первая подвергалась политическому контролю в гораздо большей степени, чем вторая. Поэтому миграция контрактных рабочих могла быть прекращена вследствие административных мер. К принятию и исполнению этого решения привела комбинация нескольких факторов. Отмена контрактного труда позволяла, во-первых, лишить критически настроенных оппонентов самого повода для будущих диспутов, во-вторых, защитить интересы «белой» рабочей силы в борьбе с «цветными» конкурентами-мигрантами, поскольку они были свободны от контрактных ограничений уже по окончании срока, на который были завербованы, тем более во втором поколении. Поэтому исчезновение контрактной системы означало победу гуманизма и периферийного национализма. В то же время запрет на этот тип миграции рабочей силы был логическим следствием расистской политики защиты от «коричневой» и «желтой» опасности. Мнения самих мигрантов-контрактников никто не спрашивал. Если рабство было отменено при единогласной поддержке самих рабов, то относительно индийских контрактников этого нельзя утверждать с полной уверенностью. Можно только сказать, что против контрактной системы никто никогда не протестовал, а после ее отмены передвижение рабочей силы из Индии не прекратилось. Решающим фактором, повлекшим продолжение миграции, послужила ущемленная национальная гордость индийского среднего класса, который был возмущен тем, что британские доминионы Канада и Австралия закрыли свои границы для индийских рабочих, чтобы на основе расистских доводов гарантировать высокий уровень оплаты «белым» работникам.
Торговля рабочими-кули
К тому времени, когда контрактная система Индии была отменена, почти завершила свое существование и практика китайской торговли рабочими-кули. Эта торговля началась после окончания Опиумной войны 1842 года и поначалу шла не очень активно, затем достигла расцвета в 1850–1880‑е годы, после чего быстро пошла на спад. Последним всплеском была поставка 62 тысяч рабочих из Северного Китая для золотых копей Трансвааля, где они должны были сбить цену на труд африканских рабочих, что в действительности и произошло. В 1906 году роль китайских наемников была важной политической темой в британском и южноафриканском парламентах и в ходе предвыборных кампаний. В Лондоне новое либеральное правительство выступало против этой практики. Между тем горнодобывающая индустрия Южной Африки разрабатывала стратегии по возвращению местных рабочих сил на рынок труда[605]. Разгар китайской рабочей миграции пришелся на «золотое время» в буквальном смысле этого слова. Движение рабочей силы из Китая началось со вспышки золотой лихорадки в Калифорнии в 1848–1849 годах, продолжилось в ходе наплыва китайских рабочих на золотые россыпи Австралии в 1854–1877 годах и завершилось репатриацией последних китайцев из Южной Африки в 1910 году.
Отправным пунктом китайской рабочей миграции за море служили южные провинции Китая на побережье – Гуандун и Фуцзянь. Здесь местное население стало расти в результате внедрения в начале XVII века новых культур: сладкого картофеля и арахиса. Жители побережья, искавшие контакт с иноземцами, стремились достичь берегов Юго-Восточной Азии, что легко было сделать на китайских парусных судах – джонках. Традиционно китайское население не было настроено на переезды, впрочем, как и индийское. В Индии