удался и я сыграла свою роль не лучшим образом[181]. Хотя Фитци и нравился мне как человек, но он не тот режиссер, какой мне был нужен. В довершение всего как раз накануне нашего отъезда Джесси Лэски заявил, что ему так нравится этот фильм, поэтому он включил меня в творческую группу с этими же режиссером и сценаристкой для работы над следующей картиной. Я попросила не делать этого, а он говорил с мной в снисходительном тоне, так сказать, «по-отечески», настаивая, что он-то понимает, что́ на самом деле лучше для меня.
Когда мы приехали в Pebble Beach, я уже сильно нервничала. Машина, которая ехала за нами, тут же припарковалась рядом с нашей, из нее выскочили репортеры. Окружив нас, они принялись кричать все сразу:
— Что-то случилось?
— Выкладывайте все начистоту!
— Вы решили тайком пожениться?
— Это сенсация?
Чарли, мастерски умевший обходиться с репортерами, мягко сказал:
— Не волнуйтесь, ребята! Разве не видите, моя дама устала? Дайте нам немного передохнуть, и я вам обещаю, что мы ничего не станем предпринимать, не сказав об этом вам первым.
Защелкали фотокамеры, засверкали, ослепив нас, фотовспышки. Один из репортеров крикнул:
— Этого недостаточно, Чарли. Что все-таки происходит? Вы женитесь?
Остальные тут же заговорили наперебой, притом все так быстро тараторили, что невозможно было что-либо разобрать в безудержном потоке речи. Меня обступили со всех сторон, стало жарко, яркие вспышки действовали мне на нервы. Чарли встревоженно взглянул на меня. У меня так перехватило горло, что я не могла выдавить из себя ни слова.
— Ну, собственно говоря, — сказал Чарли очень взволнованно, — я надеюсь, что мисс Негри в скором времени выйдет за меня.
Им это и было нужно. Они тут же ринулись в отель, чтобы передать новость по телефону в редакции своих газет, а я была неспособна сказать ни слова, даже когда управляющий отелем, само обаяние и предупредительность, стал показывать мне мои апартаменты. Когда он ушел, я наконец сказала Чарли:
— Они нам все испортили. Неужели ты не понимаешь? Тебе нельзя оставаться в этой гостинице. Они всю ночь будут болтаться в коридоре…
Он разочарованно вздохнул:
— Ты, пожалуй, права. Тут неподалеку живет мой приятель, Говернер Моррис[182]. Я ему сейчас позвоню, узнаю, сможет ли он меня принять.
Наутро газеты во всем мире только и обсуждали слухи о том, не собрались ли мы в самом деле тайком пожениться. Мне сразу же позвонили с киностудии, из отдела по связям с прессой, и негодовали, что я их обманула и веду двойную игру. Как я и предсказывала, репортеры встречались нам на каждом шагу. Из-за опубликованной «новости» их количество резко выросло. Подобно арестанту, я выглядывала из окна, с тоской взирая на изумрудные поля для гольфа, окруженные высокими красивыми соснами. Чарли наконец приехал от супругов Моррис, чтобы позавтракать со мною. Едва он появился, я воскликнула:
— Так не пойдет! Разве это жизнь? Лучше уж вернуться в Голливуд.
— Очень жаль, дорогая. Давай вот что сделаем: пообещаем, что дадим им интервью, и позволим сделать фотографии для рекламы, но при одном условии — после этого они уедут из Дель-Монте.
— Ни за что! Я не собираюсь их задабривать!
— Но это единственная возможность отвязаться от них.
Я лишь вздохнула:
— Прекрасно, Чарли, тогда сам с ними и договаривайся.
Ты лучше знаешь, как это делается.
Весь день ушел на то, чтобы позировать им на поле для игры в гольф. Хотя я и научилась играть в гольф только через несколько дней после этой фотосессии, мне удалось предстать перед фотокамерой в прекрасной спортивной форме, поскольку меня ставил в нужную позу профессиональный игрок. Площадка для гольфа в Pebble Beach — одна из лучших в мире!
Нас фотографировали и у меня в апартаментах, потом мы дали совместное интервью, причем отвечал на вопросы в основном конечно же Чарли. В результате на первой странице газеты San Francisco Examiner его слова были переданы так: «Пола совершенно замечательная. Весь мир узнал ее благодаря красоте, однако она обладает качествами, которые так редки — она красива, умна и талантлива. Кому-то могло показаться, будто мы проявляем известную нерешительность, не объявляя о нашей помолвке, однако это по простой причине — не было надлежащего случая. Но поскольку сейчас это перестало быть секретом, я надеюсь, что нам позволят по-прежнему заниматься своей работой».
В тот же день утром мне снова звонили с киностудии, сообщив кое-что, это позволило уклониться от назойливых расспросов насчет даты, когда мы собираемся устроить свадьбу. Дело в том, что мистер Лэски, оказывается, заключил страховой договор на сумму в один миллион долларов на тот случай, если я выйду замуж (и да-да, он получил такой страховой полис!). В то время замужество и сексуальная привлекательность воспринимались как прямо противоположные состояния женщины, а ведь меня рекламировали как самую желанную женщину на всем белом свете… Срок страхования заканчивался 16 февраля, так что было бы несправедливо по отношению к мистеру Лэски назначить дату свадьбы раньше этого числа.
Что ж, репортеры сдержали свое обещание и уехали. С этого дня наш отдых в Pebble Beach стал просто великолепным. Мы отправлялись на рыбалку далеко в океан, скакали на конях по окрестным лугам и дорогам, под сенью зонтичных кипарисов, сквозь ветви которых пробивались солнечные лучи, создавая яркую мозаику светотени на земле. Днем, во время ланча, устраивали пикники на пляже, где не было никого, кроме тюленей, лениво развалившись, они возлежали на прибрежных скалах. Морские птицы летали низко над поверхностью воды, разрывая тишину своими грустными криками. Несчетное число белых «барашков» толпились в океане, доходя до горизонта, до самого предела, где уже море встречалось с небом. Только вдали они казались мелкими ворсинками в полуночном, темно-синем Тихом океане.
Ночи были прохладными, нежный бриз обнимал нас, и кругом стояла тишина, способная по-своему тронуть душу не меньше, чем музыка. Я почувствовала, что вновь могу свободно дышать в этой прекрасной стране. Было естественно, что благодаря такому миру в душе и благоденствию моя любовь к тому, кто разделял со мною это состояние, должна была усилиться. В моем мире, где царила полная гармония, было хорошо, и Чарли стал его частью. Мы проводили много времени с Говернером Моррисом и его женой Рут. Хотя его книги мало читают сегодня, в ту пору он слыл одним из самых популярных писателей Америки. Ему было тогда около сорока пяти лет, и за некоторое время до нашей встречи он опубликовал роман «Желтые люди и золото», имевший большой успех