ей показалось, что темнота вокруг улыбнулась. А поскольку нога действительно тут же перестала болеть, ничего не оставалось, кроме как сказать (изо всех сил скрывая раздражение от того, что тебя лишают чего-то помимо твоей воли – пусть это даже твоя боль): – Спасибо.
Теперь это, несомненно, было реальнейшее Великого Врачевателя.
– Следуйте за мной, я угощу вас чаем, – сказал Грави.
Все трое безошибочно направились на звук голоса и вскоре вышли на тропинку, мягко освещённую сияющими одуванчиками газовых фонарей. Стволы деревьев окутывал туман, а их наполненные весенней силой узорные ветви призрачно серебрились в неярком свете: картина была прекрасная, сказочная и умиротворяющая. У летней веранды на деревьях висели на неразличимых в темноте нитях лампы из тонкого разноцветного стекла со свечами. Что было, пожалуй, слишком.
– Красиво, правда? – поинтересовался Грави, высокая, скрытая тёмным плащом фигура которого была уже вполне обрисована светом фонарей.
Тэлли только кивнула, не в силах побороть страх, пленявший её каждый раз в стенах Дома Радости. Но теперь у неё были подопечные – Тэлифо искоса взглянула на поэтов, которые зачарованно шли рядом, и судорожно вздохнула.
– Проходите, – любезно пригласил Грави, когда они поднялись на веранду деревянной летней кухни.
На первом этаже, заставленном большими столами, на каждом из которых красовалась ваза с весенними цветами, было тепло, светло и уютно от ярко горевшей печи. На одном из столов стояли чайник, четыре изящные белые чашки и тарелки с сыром, орехами, хлебом и печеньем. Вокруг стола дремали плетёные кресла.
Грави Эгрото, с видом заботливого хозяина, разливал чай, предлагал угощаться, но сам внимательно рассматривал своих гостей. Наконец, Кора не выдержала этого изучающего взгляда:
– Айл-врачеватель, я хотела бы объяснить…
Грави взмахнул рукой, как будто собирался её остановить. Впрочем, если бы действительно хотел – ему бы это удалось. Здесь, в Доме Радости, он мог заставить замолчать даже поэтов. Но врачеватель только махнул рукой в неопределённом жесте и приготовился слушать.
– Мы, то есть я, в розыске у птичников, поэтому я и мои друзья – мы просим у вас спрятать нас здесь на время.
Кора испытывала напряжение, сравнимое с написанием нового стихотворения. Так же мучительно сложно было находить нужные слова, хотя никто не требовал от неё рифм или ритма.
– Знаю, знаю, тари Кора. Я наслышан о вас и всегда знал, что нам доведётся встретиться, – сказал Грави тоном мудрого, но доброго дядюшки. – Разумеется, вы можете оставаться здесь столько, сколько нужно. И обещаю вам, что вы будете здесь в безопасности.
Кора удивлённо смотрела на Великого Врачевателя, не ожидав, что он так легко согласится. Всё-таки скрывать беглых поэтов от птичников было опасным занятием. Но Грави вдруг повернулся к Тэлли и с улыбкой сказал:
– Надеюсь, что и ты, Тэлифо, не откажешься пожить со своими друзьями.
Тэлли знала, что так и будет, но тем не менее нахмурилась и уточнила:
– То есть за то, что вы спасёте моих друзей, я должна буду поселиться в сумасшедшем доме? Конечно, вы знаете, что я согласна. Я ведь хочу помочь. Вы знаете.
Грави вздохнул и скривился. Его лицо стало печальным.
– Зачем же всё портить, дорогая Тэлли? Мудрость состоит не в том, чтобы говорить правду, а в том, чтобы знать, когда со своей правдой промолчать. А если ты так любишь называть вещи своими именами, то здесь у нас тебе найдётся немало полезных дел. Сумасшедшие любят всё перепутать – вот и займёшься, вернёшь словам их значения, а твои друзья-поэты тебе помогут.
Грави поднялся, заслонив собой лампу. Его благодушие мгновенно превратилось в прохладный гнев, и Тэлли запоздало пожалела о том, что не удержала язык за зубами.
– Пойдёмте, я познакомлю вас с нашими полуночниками, а потом найдём вам комнаты.
Они молча покинули веранду и направились через сад, в котором заметно похолодало, к другому зданию – небольшому и двухэтажному, с высокими окнами. В одном из окон на втором этаже горел свет и виднелись силуэты людей.
Дверь была открыта, деревянная лестница скрипела на все ноты малой октавы, поэтому, когда ночные посетители поднялись на второй этаж, те, кто был там, наверняка точно знали, сколько человек поднимаются к ним.
– Дорогие друзья, – произнёс Грави, когда они вошли в комнату, напоминающую небогатую школьную библиотеку, – позвольте представить вам наших новых гостей…
Великий Врачеватель остановился, почувствовав, что в углах библиотеки собирается самая настоящая буря. Обычно ничего такого в его реальнейшем не происходило. Гадать, в чём дело, было излишне: девочка-поэтесса и Мастер Слов уставились друг на друга так, что удивительно ещё, как не засверкали молнии.
Мастер Слов как раз пытался сочинить новое стихотворение – и ничего не получалось, как всегда, – когда увидел эти буквы на стенах и понял, что идёт она. Её реальнейшее было неповторимо и прекрасно, но другим поэтам в нём не было места, поэтому Верлин почувствовал, как последние слова утекают из его сознания, словно вода залива Сольар в отлив.
– Прекратите! – прогремел голос Айл-врачевателя. – Оставьте эти ваши поединки для развлечения скучающей публики и птичников!
Стены библиотеки чуть пошатнулись под взглядом Грави, и с них, как осенние листья на ветру, опали чёрные буквы, съёжились на полу пеплом и тут же развеялись в воздухе, оставляя только отвратительный запах жжёной бумаги. Всё остальное было привычным реальнейшим Дома Радости.
– Не вздумайте устраивать что-либо подобное здесь, – устало и тихо пригрозил Грави, – иначе ветер перепутает все слова, и вам долго придётся их собирать, чтобы сочинить хоть один стишок про кошку на окошке.
Мастер Слов улыбнулся своей кривоватой улыбкой белой маски:
– Не беспокойтесь, Айл-врачеватель, мы ведь с Корой старые друзья. Всё будет в порядке.
– Я надеюсь, – кивнул Грави. – В таком случае ты и покажи нашим гостям всё, что они пожелают видеть, но сейчас, наверное, лучше всего – свободные комнаты для сна. А я, пожалуй, пойду. Очень устал сегодня. Кстати, Морео, как ты, уже освоился? – спросил Грави у Кошачьего Бога, который неподвижно сидел в одном из углов с книгой в руках.
– Да, вполне, Айл-врачеватель. Здесь у вас отличная библиотека, – глухо отозвался он.
Грави задумчиво кивнул и вышел. Стены и шкафы с книгами тут же стали снова покрываться маленькими чёрными едва различимыми буквами.
Кроме Верлина и Морео за столом с зелёной лампой сидела Долора. Она, не отрываясь, смотрела только на Тэлли.
– Подойди сюда, – вдруг сказала ей Мастер Скорби, словно увидев её в первый раз, не обращая никакого внимания на остальных.
Тэлли подошла и села рядом с Долорой, которая молча продолжила смотреть ей в лицо, как будто читая в нём что-то очень важное.
– Рад тебя видеть, Кора, – тихо сказал Верлин. – Здесь ты в безопасности.
Кора кивнула и задумчиво прошлась вдоль книжного шкафа, разглядывая потрёпанные корешки книг. Она заметила, что книги меняют свои названия, поэтому, чтобы взять