загнав соперника в ловушку, только с усмешкой покачал головой.
У Сорела оставалось очень мало времени: призрачный огонь уже подходил к ногам существа из темноты, которое в ужасе обречённо вжалось в стену, прекратив свои бессмысленные попытки освободиться. Но всё равно Сорел потратил несколько мгновений на сомнения, прежде чем использовал своё самое сильное средство: он представил, что вместо чёрного существа у стены стоит Кора Лапис. Реальнейшее тут же отозвалось, услужливо превращая темноту в знакомый образ. Тогда Сорел быстро произнёс:
– Когда весь мир начнёт гореть вокруг,
когда над городом взовьётся вечный смог,
когда, привычно и легко, я ускользнуть бы мог -
позволь с тобой остаться, милый друг, – и, зажмурившись, шагнул в огонь, беспомощно протягивая вперёд руки.
Он успел почувствовать страшную боль, как будто его бросили в яму с тлеющими углями, но кто-то тут же резко вытащил его, как котёнка за шкирку, сердито пробормотав что-то вроде «идиот». Уже лёжа на полу библиотеки, наблюдая, как кружится в диком вальсе потолок и чувствуя противную тошноту, Сорел услышал, как Мастер Слов произнёс где-то у него над головой:
– Учись спасать себя, спаситель всех,
твой чёрный человек ещё в пути,
когда с ним встретишься, то вспомнишь обо мне,
в лице его, как в зеркале кривом, узнав свои черты.
Снова закрыв глаза, Сорел подумал, что Мастер Слов победил. Хорошо ещё, что он, самонадеянный юнец, жив остался.
Когда он открыл глаза в следующий раз, то в комнате, как ему показалось, было полно людей. Кто-то бросился к нему, и, почувствовав на щеке мягкие волосы с запахом птичьих перьев, он понял, что это Кора.
– Ты в порядке? – в тревоге спросила она.
Не найдя сил снова говорить в реальнейшем, Сорел только кивнул как можно убедительнее, хотя пальцы всё ещё жгло, а голова была тяжёлой, как бочка с водой. Но Кору это, видимо, не убедило, поскольку она гневно обернулась к Верлину, встала и зло произнесла:
– Не обращай внимания, просто наш великий Мастер Слов давно и бессмысленно влюблён в меня, вот и бесится.
Не надо было никаких стихов, чтобы пригвоздить Мастера Слов: он прислонился к стене, где ещё недавно было распято тёмное существо, – бледный, как известковые скалы. Его лицо, казалось, стало полупрозрачным, и только кривая вымученная улыбка растянулась в маске Вечно Страдающего Поэта старинного театра. На лбу у Мастера Слов блеснули капельки пота, и он развёл руки в стороны, словно стараясь удержаться на корабле, попавшем в шторм.
Едва взглянув на Мастера Слов, Сорел понял, что Кора взяла реванш, принеся победу команде незваных гостей. Но сама поэтесса не выглядела довольной – она как будто тоже вмиг осунулась и заострилась, как после нескольких бессонных ночей.
Внезапно Тэлли, до этого неподвижно наблюдавшая за происходящим, стремительно подошла к Мастеру Слов и молча крепко обняла его. Тот удивлённо взглянул на неё, но потом обнял в ответ и не отпускал, пока не прошла мучительная дрожь и замёрзшие пальцы не потеплели.
Долора всё это время сидела за столом, отложив книги, и её улыбка становилась всё искреннее, так что в конце концов на её лице застыло редкое выражение счастья: сегодня выдался хороший вечер для Мастера Скорби. Даже лучше, чем вечера, когда ей разрешили посетить дом безнадёжных больных (за любовь к таким местам её за глаза называли «Тари Смерть»).
Кошачий Бог, сидевший в углу, никак не мог сосредоточиться на чтении. В конце концов он встал и направился к выходу из библиотеки, прихватив с собой книгу и сердито пробормотав: «Да вы психи настоящие».
– Книги запрещено выносить из библиотеки, – догнал его голос Верлина, который звучал уже почти как обычно насмешливо, хотя сам Мастер Слов всё ещё напоминал призрака.
– Почему это? – обернулся Морео.
– У врачебного начальства такая манера социализации пациентов, – с улыбкой отозвался Мастер Слов.
– Какая может быть социализация в библиотеке? – раздражённо спросил Морео, предполагая очередную насмешку. – Все ведь сидят, уткнувшись в свои книги?
– Самая хорошая, – убеждённо ответил Верлин, а Кошачий Бог резко поставил книгу на ближайшую полку и быстро вышел своей пружинистой мягкой походкой.
Сорел тем временем уже поднялся и вполне сносно стоял на ногах, хотя Кора всё ещё держала его за руку.
– Ну что, раз уж меня назначили вашим проводником, думаю, сейчас самое время проводить вас в ваши комнаты? – как ни в чём не бывало спросил Верлин.
Все, кроме Долоры, в энтузиазмом кивнули. И, когда они шли из библиотеки по дорожкам ночного сада, Верлин уже рассказывал смешную историю о том, как в Доме Радости пытались вызвать дух самого Котрила Лийора.
Глава 6
6.1 Realibus
6.1.1 Decipimur specie recti40
Море, обманчиво кроткое, задумчиво качало на волнах одинокую шлюпку. Холодное дыхание ночной воды свободно пробиралось под матросскую куртку Унимо, и он сидел на корме, подняв плечи, как взъерошенная птица. Оглядевшись, можно было увидеть, как справа и слева из воды выступают огромные острые скалы, похожие на клыки дракона. Морской рассвет уже выглядывал из-за горизонта, добавляя к темноте неба едва различимые зелёные, синие и фиолетовые краски. Но это была ещё, несомненно, ночь: свет маяка полноправно царил в небе, не затмеваемый ни побледневшими звёздами, ни первыми лучами рассвета. Теперь Нимо уже мог различить строгие обводы высокой маячной башни и чёрные камни Исчезающего острова, громоздившиеся у её подножия.
Руки Унимо неподвижно лежали на вёслах, и море, казалось, само несло его к острову. Вода смотрелась непрозрачной, как чернила, и, сливаясь с ночным небом, создавала ощущение бесконечного во все стороны пространства. Это ощущение завораживало, тянуло дотронуться до воды, чтобы почувствовать границу между двумя царствами темноты. С трудом преодолев оцепенение, Ум-Тенебри сделал несколько неуверенных гребков, приближая свою шлюпку к острову. Пора было уже обдумать, как он собирается выбираться на берег, но вместо этого в голову лезли неуместные мысли о том, зачем он вообще отправился к Исчезающему острову и как он объяснит Смотрителю своё неожиданное появление. Все остальные сложности отошли на второй план и, когда шлюпка приблизилась к отвесным скалам Исчезающего острова, Унимо не смог придумать ничего лучше, чем спрыгнуть в воду и попытаться уцепиться за камни. Брошенная непутёвым рулевым шлюпка растерянно и как будто с укоризной покачивалась на волнах. Унимо ругал себя за то, что даже не попытался спасти шлюпку: оставленная в море, она непременно разобьётся о скалы. Но Исчезающий остров был уже совсем рядом, а всё остальное казалось не таким уж важным.
Уцепившись за выступ, Унимо подтянулся и выбрался на берег прежде, чем волна ударила о камень, по которому он забирался, и окатила его брызгами, показавшимися тёплыми после холода весеннего моря. Едва ступив скалистый берег, он почувствовал, как ступни его стало жечь,