— Двадцать. Я решила, — я сказала все.
Медея кивнула. Провела ухоженной рукой по исцарапанному пластику кухонного стола. Крупное кольцо сыграло под лампой двойным отражением прямо в глаза. Бриллиант и изумруд. Серьезное сочетание. Молчала.
— Спокойной ночи, — я унесла себя в нашу с Кирюшей комнату. Надолго ли? Что там с наследством? Какая разница? До утра точно не выгонят. Ребенок неслышно спал. Комочек под цветастой простыней. Русые волосы едва выглядывают из-под краешка. Цикада громко орала в черноте за сеткой распахнутого окна. Звала друга или подругу? Кто ее знает.
Экран телефона пестрел непринятыми звонками. Гуров. Какие-то еще неизвестные мне. Вибер: «Соболезную. Помощь нужна? Ты как?» — кто-то просветил Гурова на просторах тысячекилометровых генеральских дел в моем горе. «Все ок», отправила ответ. Фонарь дисплея на бумаге, забыто зажатой в руке. Тест на отцовство. Ничего не хочет знать красавица Медея. Отделила Кира от себя. Сразу, как лишнее. Еще до того, как я выступила со своим глупым заявлением. Разве я не этого хотела? Горькие слезы пришли. Я вжала их трясущимися плечами в подушку. Бедная Криста. Бедная я. Плоховато у нас с родней.
Глава 35. Воскресенье
Я не могла ничего делать. Нет сил. Сидела с ногами в кресле Кристины и смотрела, как братья делают за меня работу. Постояльцы высказали нам свои соболезнования. Но у них жизнь, дети, отпуск. Все должно идти своим чередом. Я никак не могла себя заставить.
— Давай вставай, расхаживайся! Давай, сестренка, мы жрать хотим, — велел Айк, появляясь на пороге.
Шесть часов вечера. Давид привел Кирюшу из сада. Я встала послушно, как кукла. Ходила по кухне, трогала пальцами утварь. Гарик за моей спиной вытащил кастрюлю нужного размера, налил воды. Поставил на огонь. Три дня мы едим то, что запасла при жизни Криста. Я порезала все пальцы, пытаясь приготовить салат. Сегодня улетела днем в Столицу Медея. Мы виделись с ней утром. Она предложила переписать Кира на себя. Настаивала. Я отказалась. Я обещала.
— Я знаю где Кристина! — заявил громко Кир. Раскладывал неторопливо тарелки и ложки. Помогал мне накрывать на стол.
— Где? — испугалась я.
— На небушке, — уверенно сообщил мальчик.
Мы все слаженно кивнули, глотая что-то в горле. По кухне проплыл запах лаврового листа и сунели. Хинкали. Я сглотнула снова и направилась к холодильнику. Сливочное масло, сметана и все, что положено.
— Че там? — спросил негромко Давид у старшего брата. Не о еде.
Я встала у кастрюли, чтобы кормить. Мужчина вернулся домой.
— Ну че? — Айк спокойно ждал, пока я сделаю, как положено в его тарелке. Как Криста делала. Кивнул на сметану, отвел руку с аджикой. Сам. — Завещание пополам. Половина наша, вторая — старшей сестре. Она не против продать свою часть через полгода, когда вступит в наследство. Овик уже окучивает ее по-всякому. Мы пока живем здесь и копим деньги. Тетю Медею не волнуют доходы от гостиницы, она ни на что не претендует, но к апрелю надо будет решать, где взять…
Айк чуть помедлил и назвал сумму. Давид и Гарик свистнули одновременно. Я попыталась проглотить хинкали. Получилось. Я съела еще три.
— Ты почему Кирку Медее не отдала? — тихо спросил Айк, низко нагнувшись к моим волосам.
— Не нужен он ей. Жалко, — сказала я осторожно, прислушиваясь к еде в своем желудке.
— Она бы его в Столицу увезла. Там, глядишь, квартира бы обломилась, житуха другая, круче, — ухмыльнулся Айк черными глазами. Прикалывался, облизывая яркий в сметане и аджике рот.
— Ничего. Я сама разберусь, без столичной родни, — улыбнулась я. В первый раз за три дня.
Гуров приехал вечером в субботу. Сам сидел за рулем. Впервые вошел в гостиницу, оглядывал все кругом с заметным интересом. Пожал руку Давиду. Представился первым и сказал слова соболезнования. Кирюша легко пошел к нему, как к старому знакомому. Гуров и ему принес нужные слова.
— Ты уходишь? — мальчик смотрел снизу в мое лицо. Тихо и сероглазо.
— Я вернусь завтра. Ты же знаешь, — я присела перед ним. Я не хотела оставлять его. Но оставаться здесь казалось мне еще труднее. Я была рада возвращению Гурова.
— Гляди! Ты мне обещала! — строго напомнил мне все обещания Кирилл. Вдруг крепко обнял и прижался всем телом. Стучал сердечком мне в лицо.
— Эй! Не реви, женщина! — приказал он, отстраняясь. — Иди к своему Гурову. Да не опаздывай завтра! Ты обещала мне кино.
Отпихнул мою мокрую попытку его поцеловать и побежал к Давиду. Когда Гуров помогал мне залезть в машину, я оглянулась. Четверо мужчин смотрели мне вслед за стеклом низкого окна.
По дороге я вспомнила и купила тест на беременность.
Рассматривала две линии на узкой полоске и не верила сама себе. Положила тест на мрамор умывальника и побрела в кухню.
Надо что-то съесть. Надо что-то решать. Делать. С Киром. Со мной. С тем, кто внутри меня. Что?
— Я могу надеяться? — генерал стоял в дверях и глядел надменно-отчаянно.
Я пожала плечами. Вроде бы, да. Кто же еще? Егор? У безупречного доктора нейрон не проскочит, не то что бедолага-сперматозоид. Гуров? Мы с ним совсем не присматривали за этим делом. Я в принципе не верила в такую возможность. Что думал себе генерал? Кто его знает. Все остальное было слишком давно.
— Может быть, это ошибка, — выдала я вслух желанную мысль. Села на стул у пустого стола. Подперла голову рукой. Откуда-то справа конвектор гнал теплый воздух, прогревая остывший дом.
Гуров опустился на стул напротив через стол. Положил тяжелые руки на светлый бук столешницы. Сцепил пальцы в замок. Расцепил. Повертел кольцо на мизинце.
— Давай завтра поедем к врачу и узнаем все наверняка, — негромко предложил он. Попытался поймать мой блуждающий в пейзаже за его спиной взгляд.
— Завтра воскресенье, — я наконец посмотрела на него и улыбнулась. — Я обещала Киру кино.
— Отлично! Совместим приятное с полезным. Сначала мультики, потом доктор.
Хотела бы я узнать, что в этой вилке приятное: я не слишком люблю мультфильмы. Получается, гинеколог.
— В воскресенье все врачи отдыхают, — прикинулась я Красной шапочкой.
— Ничего, я организую, — ответил мне Господин добрый охотник
Утро выдалось на диво прекрасным. Лето вернулось. Смеялось солнцем в широкое окно. В приоткрытую дверь тянуло жареной колбасой и, может быть, картошкой. Гуров готовил завтрак. Как всегда. И у него это получалось.
— А ты поправилась, — сказал он с улыбкой, стоя на пороге ванной комнаты. Разглядывал с удовольствием, как я вытираю себя мохнатым его полотенцем.
— И тебе доброго утречка, — засмеялась я. Бросила в его довольную физиономию полотенце. Не попала, слишком тяжелое.
— Тебе это очень идет. Не останавливайся на достигнутом, — Гуров поднял с пола мокрую ткань. Подошел и поцеловал меня в макушку. Обнял.
— Как пойдет, — я потянулась, хотела найти его губы. Он отстранился и надел на меня халат.
— Пойдем завтракать.
— Никакого секса, пока не установишь мой статус? Залететь боишься? — прикололась я, усаживаясь за стол. В отворенное окно дул прохладный ветер. Аромат ранней осени и сухой сосновой коры. Красота! Я подставила лицо.
— Это ты вчера заснула мгновенно, я даже лечь не успел, — не принял шутки генерал. Подошел к окну и поставил раму на проветривание. Узкую такую щелку оставил.
— Ну заче-ем? — проныла я, принимаясь за еду.
— Сквозняк. У тебя влажные волосы. Ты простудишься, — объяснил он. Налил мне молоко в кофе, даже не спросив, хочу ли я.
— Почему не разбудил? — я смотрела, как он кладет сахар. Заботится. Ладно.
— У тебя было такое спокойное лицо. Такое нежное. Почти детское, — Гуров улыбнулся и пододвинул чашку к моей руке поближе. — Я ужаснулся.
— Почему? — спросила я с набитым ртом.
— Ты выглядела лет на пятнадцать, если не младше. Ладно! Все глупости. Ты выспалась? — он провел рукой по волосам абсолютно знакомым жестом.