провожу руками по волосам, делаю глубокий вдох, пытаясь унять нарастающий гнев.
– Я… Я не…
Франческо дель Джокондо не дает Салаи договорить:
– Я заплатил изрядный задаток, вопреки своим первоначальным намерениям. Никогда не слушай свою матушку, если речь идет о финансовых делах.
– Конечно, синьор. Не буду, – удрученно поддакивает Салаи.
– Задаток уплачен, а взамен – ничего! Ни-че-го!
Ага… Стало быть, для него заказ на портрет жены – не более чем торговая сделка, как с поставщиками сырья для шелков. Франческо дель Джокондо – богатый купец со связями в самых высших кругах власти. Нехорошо, конечно, портить отношения с сильными мира сего, но когда один из них собирается вынести твою дверь, поздно идти на попятную.
Я спиной чувствую, как вздрагивает деревянная створка под мощным ударом кулака.
– Леонардо ди сер Пьеро да Винчи! Если ты прячешься там, слушай меня внимательно! Я тебя по миру пущу! Сделаю посмешищем для Флоренции! Для всей Тосканы! Твое имя будет навеки запятнано, ты… ты… ленивая деревенщина!
Кажется, у него закончились слова.
Все мое существо горит желанием распахнуть дверь и заорать в лицо этому грубияну. Но я, разумеется, стою себе тихонько по другую сторону деревянной створки. В оцепенении.
– Он отдаст мне либо портрет, – говорит Франческо, обращаясь к Салаи, – либо задаток, весь, до последней монеты.
«Деньги, – невольно думаю я, – как вонь гниющей рыбы, некогда лакомой и сочной. Они всегда все портят».
– Даю тебе неделю, чтобы принести либо то, либо другое ко мне домой! – орет Джокондо в закрытую дверь. – Потом сожгу договор!
Наконец я слышу удаляющиеся шаги по монастырской галерее для мирян и бормотание Салаи, увещевающего Франческо дель Джокондо по дороге к выходу.
Я знаю, что случится дальше. Будем торговаться. И если я потеряю осторожность, портрет у меня заберут. Но подгонять себя я не позволю. Нельзя торопиться. Моя репутация, моя судьба, моя жизнь поставлены на кон, и наступает решающий момент игры.
Чего не понимает Франческо дель Джокондо, так это того, что обычный портрет обычной женщины не прославит меня в веках.
Анна
Монталь, Франция
1943 год
Средневековые башни Монталя выныривали из леса в пелене тумана. Колонна грузовиков неспешно спускалась к старинному замку по узкой горной дороге, и Анна наконец-то испытала облегчение. Эта уединенная крепость показалась ей тихой гаванью в безмятежном зеленом море лесов. Толстые стены и остроконечные башни выглядели неприступными, внушали ощущение безопасности и покоя. Если Шамбор был великолепным дворцом, Монталь являл собой твердыню. Маленькие окна поблескивали в крепкой кирпичной кладке; башни бросали длинные тени на лужайку. И хотя Анна знала, что вереницу грузовиков с музейными экспонатами могут в любой момент остановить на земле или атаковать с воздуха, всякий раз, когда работники Лувра привозили коллекцию в новое убежище – будь то Шамбор, Лок-Дьё или Монтобан, – ей казалось, что она попала в сказку, где ничего плохого случиться не может.
Но только не в этот раз. Монталь, эта укутанная туманом крепость, которую месье Жожар с таким трудом вытребовал для музейных нужд, уже была оккупирована немцами. Анна выхватила взглядом знакомые каски, как только ее грузовик свернул с главной дороги и покатил к массивной ограде вокруг замка. Осторожно продвигаясь вперед, она увидела немецких солдат у ворот; немецкие машины, ощетинившиеся оружием, стояли у аккуратно подстриженных живых изгородей. Анна, вцепившись в рулевое колесо, молча обменялась взглядами с месье Юигом и вырулила на посыпанный гравием двор.
– Сохраняйте спокойствие, – шепнул Рене, когда она припарковалась у входа в замок. – Держитесь уверенно. Наши документы в полном порядке.
«В наших документах упомянуто не все, что мы привезли», – хотелось ей сказать, но она от волнения потеряла дар речи. Девушка не знала, сколько в кузовах грузовиков осталось ящиков, где вместо предметов искусства лежало оружие. Сейчас, после того как Рене доверил ей такую тайну – что он снабжает отряды Сопротивления, скрывающиеся в лесах, оружием и боеприпасами, – она смотрела, как этот человек шагает к центральному входу, у которого стоит высокий немецкий солдат, и у нее по спине бежали мурашки. Выйдя из кабины, она увидела, как Рене протягивает нацисту стопку документов.
Замок Монталь был меньше, чем другие хранилища, – теперь Анна в этом убедилась. Но Андре и Люси заверили ее, что складских помещений для коллекции здесь хватает. Четырех огромных залов со сводчатыми потолками на первом этаже будет достаточно, чтобы вместить содержимое кузовов шестидесяти пяти грузовиков, прибывших сюда из замков и музеев, разбросанных по всей Франции. Риск пожара в этой внушительной крепости весьма низок, а в ближайшей деревне найдется жилье для всех прибывших сюда сотрудников Лувра. Владельцы замка предоставили его целиком под нужды Национальных музеев. Он идеален, сказала Люси. Однако пронзительный взгляд немецкого часового, стоявшего у дверей, категорически опровергал это утверждение.
Солдат едва взглянул на бумаги, ничего не сказал, но вернул их Рене и отрывисто кивнул. Директор временного хранилища с облегчением отправился раздавать указания по разгрузке шоферам и охранникам. Анна бросилась помогать. Она вытащила большую коробку с инвентарными списками из кузова и пошла в замок вслед за охранниками, заносившими в вестибюль огромные деревянные ящики. Шаги девушки гулко раздавались под сводами замка; глядя на коробку в своих руках, она думала о том, сколько копий этих описей безопасно добрались до Парижа благодаря Кристиане.
В стенах Монталя было больше немецких солдат, чем на прилегающей территории, они следили за каждым движением прибывших французов. Анна старалась не смотреть по сторонам, но чувствовала на себе пристальные взгляды – они словно проникали сквозь кожу, как пули. Девушка знала, что Рене и другие музейные сотрудники торопятся открыть ящик с «Моной Лизой», но не сделают этого в присутствии солдат. У нее сердце замирало при мысли, что немецким властям уже известно обо всех усилиях, которые они предпринимают, чтобы спрятать луврскую коллекцию. Все это время они спасали живописные полотна от немцев. Теперь, в этом замке, занятом нацистами, казалось, что их миссия провалена.
Ночь принесла некоторое облегчение. Когда деревья вокруг Монталя превратились в темные силуэты на фоне заходящего солнца, двое немецких часовых встали у ворот замка. Анна видела из окна, что остальные оккупанты разошлись по своим грузовикам, устроились в кузовах – сидели, развалившись, курили, свесив ноги и положив автоматы на колени. Несколько военных грузовиков куда-то уехали – Анна предполагала, что они повезли солдат на ночлег в ближайшую деревню.
Наконец музейные работники решились собраться вместе за огромным столом в обеденном зале. Кто-то из кураторов растопил большой камин, и вскоре потрескивающий огонь разбросал зыбкие тени по углам просторного