Читать интересную книгу МИССИОНЕР - Евгений Кабанов

От неё пахло какими-то очень приятными духами. Аполлон не очень-то разбирался в духах, но запах, шедший от волос Наташи, ему нравился. Он слегка отстранился и посмотрел ей в глаза. Удивительно: волосы у неё были светлые, а глаза – тёмно-карие. В них он увидел какие-то искорки порока, греха…

– У вас красивые глаза, Наташа, – сказал он.

Она засмеялась:

– Ну, скажете тоже…

Смех у неё тоже был с оттенком склонности к греху.

– Правда-правда, – и, прижав её к себе, Аполлон добавил в самое ушко: – Вы просто прелесть, Наташа.

Это был его универсальный ключик к женскому сердцу. И сейчас он сработал безотказно. Наташа в ответ на слова Аполлона сама ещё тесней прижалась к нему.

Он бросил взгляд в сторону её компании. Там никто не смотрел на поляну – произносился какой-то очередной тост.

Аполлон опустил правую руку с талии Наташи пониже, и нежно погладил её упругую попку. Она вжалась лобком в его начавший вставать член.

– Вы красавица, Наташенька, – прошептал Аполлон и, взяв в губы свисавшую с уха золотую серёжку, втянул её в рот вместе с мочкой.

Наташа ещё сильнее прижалась к нему, прямо-таки втираясь лобком в хуй, и зашептала:

– В среду Ваня уезжает в командировку. Я живу в Заречье, в двухэтажном доме, первая дверь от дороги.

– А Сашко? – резонно спросил Аполлон.

– Я его гулять пошлю… В семь часов…

– О'Кей!

– Что?

– Хорошо, договорились.

С заключительным аккордом песни о гренландских полуночных утренних звёздах Аполлон лизнул Наташу за ухом и, выпустив из объятий, сказал:

– Мне уже нужно идти. Извинитесь за меня перед своими.

Наташа не стала настаивать. Тем более что свидание уже было назначено. Она направилась в свою компанию, принуждённо виляя задом, с расчётом на то, что Аполлон должен был проводить её взглядом. Действительно, надо отдать ей должное, шла она как по подиуму.

Аполлон направился в сторону буфета с намерением утолить жажду каким-нибудь напитком. Взяв томатного соку, он задержал взгляд на порядочной толпе у края поляны. Оттуда слышались переборы гармошки и заразительный смех.

Уже подходя к толпе, Аполлон услышал, как из самого её центра донёсся задорный женский голос, заглушавший переливы гармони:

– Говорят, что я старуха,

А мене не верится:

Ну какая я старуха -

Во мне всё шевелится.

Подойдя, Аполлон заглянул в круг. На пеньке сидел раскрасневшийся гармонист, мужчина лет сорока, и растягивал меха своей старенькой гармошки. В кругу плясали две хорошо поддатые старушки и не менее весёлый Атавизьма. Причём в этой задорной пляске как-то скрывалась его хромота.

Одна из старушек, подбоченившись и с разных сторон подступаясь к Атавизьме, пропела:

– Я на пенсию пошла,

Вся в кримплен оделася,

Руки-ноги отдохнули,

Хуя захотелося.

Стоявший вокруг народ дружно заржал, а вторая старушка подхватила:

– Полюбила тракториста,

Только раз ему дала,

Три недели сиськи мыла

И соляркою ссалА.

Аполлон захохотал вместе с публикой, вспомнив комиссара Жува.

– Глазки серы, глазки серы,

Серо-сероватые.

Бабы сами на хрен лезут,

Мы ли виноватые? – запел Атавизьма, выкидывая какие-то смешные коленца.

После очередного взрыва хохота, первая старушка продолжила:

– Я, бывало, всем давала

По четыре раза в день,

А теперь моя давалка

Получила бюллетень.

– Всем давала смеха ради

От среды до пятницы.

Не одни доярки бляди,

Бляди и телятницы, – не отставала от подруги вторая старушка.

Тут Атавизьма подтвердил похотливую натуру своих подруг по пляске:

– По Синельской по деревне

Прокатился тарантас.

Что синельским-то старушкам

Жеребячий хуй как раз.

К Аполлону подошёл Перепелиное Яечко. Он был слегка навеселе.

– Что, Американец, заслушался? – спросил он.

Аполлон оглянулся на его голос. Перепелиное Яечко подмигнул, и оба засмеялись. А первая старушка тем временем продолжила воспевать боевой характер местных пенсионерок:

– Мы синельские бабули,

Наше слово олово,

Не боимся никого мы,

Даже хуя голого.

Новый взрыв смеха.

– Я не ёбши помираю,

Напишите на гробу:

"Через год из гроба встану,

Всех старух переебу!" – прозвучала задорная просьба Атавизьмы под раскаты всеобщего хохота.

– Как у нашего Семёна

На хую сидит ворона.

Как ворона запоёт,

У Семёна хуй встаёт, – возвестила на всю публику вторая старушка об устройстве эротического механизма Атавизьмы, подхватив старого охранника под руку.

Сквозь раскаты хохота послышался чей-то голос из толпы:

– Атавизьма… Семён, где твоя ворона?

– Давно уже улетела, – последовал чей-то ответ, сопровождаемый ржанием.

Аполлон заметил стоящего напротив, в первом ряду толпы, радостно скалящего зубы Петю. Первая старушка схватила Петю за руку, приплясывая, вытащила его в круг.

– Как у нашего Петрухи

На хую сидят две мухи.

Муха к мухе пристаёт,

У Петрухи хуй встаёт, – и механизм возбуждения Пети стал известен всему народу.

– А ну, стой, – отодвинул вдруг в сторону Аполлона Перепелиное Яечко, протискиваясь в круг.

Подхватив одну из старушек, он залился соловьём:

– По деревне я иду,

Слышу, где-то охают,

Две старухи с голодухи

Старика мудохают.

Его партнёрша не задержалась с ответом:

– На окошке два цветочка:

Голубой да аленький,

Ни за что не поменяю

Хуй большой на маленький.

– Так его, Хоминична, – послышался чей-то поощрительный возглас.

А Перепелиное Яечко, не обращая внимания на комментарий, продолжил свою тему, реабилитировав сексуальные способности Атавизьмы:

– По Синели идёт слух -

Дед Семён ебёт старух:

Тётю Машу, тётю Дашу

И ещё каких-то двух.

А вторая старушка выразила своё предпочтение в размерах детородного органа, не согласившись с подругой:

– На окошке два цветочка:

Синенький да аленький,

Лучше маленький стоячий,

Чем большой да вяленький.

– Мы с зазнобою стояли

В поле за сарайчиком,

Я зазнобу прижимал

Двадцать первым пальчиком, – похвастался Перепелиное Яечко, поменяв партнёршу.

Первая старушка картинно отстранила Атавизьму, и шутливо прильнула к Перепелиному Яечку:

– Ой, Володя, завтра баня,

Приходи, не позабудь.

Если хуй стоять не будет,

Раскачаем как-нибудь.

– Сел на поезд покататься,

Ноги свесил до колёс.

Хуй за шпалу зацепился,

Опрокинул паровоз, – успокоил партнёршу Перепелиное Яечко насчёт опасений о несостоятельности, под хохот и улюлюканье вышел и з круга, приблизился к смеющемуся Аполлону.

– Американец, ты на футбол идёшь? – спросил он, отдышавшись.

– Аполлон ещё не был в курсе, что в День молодёжи традиционно игрались футбольные матчи. Поэтому он спросил:

– Какой футбол?

Зная, что их, американский, футбол популярен у них, в Юнайтед Стейтс, но никак не в России, он всё же уточнил:

– Соккер*, что ли?

– Какие, на хер, соки? Я тебе про футбол говорю. Мы сегодня с Ломовкой играем.

Перепелиное Яечко после частушек с пляской был в прекрасном настроении, и как всегда широко улыбался, показывая крепкие зубы.

* Так в США называют футбол.

– Пойдём, я тоже с тобой соку выпью, – сказал он, потянув Аполлона за собой в сторону буфета, – перед футболом – лучше соку…

Они выпили по стакану кислого яблочного сока, и по широкой лесной тропе, идущей вдоль дороги, направились в сторону посёлка.

– Сегодня весело должно быть. С ломовскими всегда интересные игры бывают, если Санькин у них играет.

– Кто такой Санькин? – спросил Аполлон.

– А это нападающий у них. Такая туша, сам увидишь. Они всегда с Наполеоном на ящик водки спорят. Наполеон у нас в защите играет. У них это давний спор. У Ломовки, в основном, молодёжь играет, а Санькин у них как играющий тренер. Вообще, он, конечно, не зря лучшим футболистом района считается. А Наполеон его по этому поводу всё подзуживает: ты, говорит, сам гол хера с два забьёшь. Вот они перед началом и спорят. Вот тогда игра идёт! Не на жизнь, а на смерть. Посмотришь, как Наполеон будет Санькина опекать.

Их нагнала небольшая группа ребят, по виду школьников.

– Ну что, мужики, – обратился к ним на ходу Перепелиное Яечко, – готовы к труду и обороне?

– Готовы! – весело откликнулись ребята и, обогнав Аполлона с Перепелиным Яечком, ушли вперёд.

– Вон, видишь, самый маленький? Это Шаров, наш лучший нападающий. Ты не смотри, что он такой щуплый, водится – дай боже!

– Что значит – водится? – наивно спросил Аполлон.

– Да ты что, в футбол никогда не играл? – спросил Перепелиное Яечко с недоверием к своим собственным словам.

– Нет, – сознался Аполлон, и почувствовал, что этим резко понижает свой рейтинг в глазах соседа.

Но тот только весело засмеялся.