Читать интересную книгу МИССИОНЕР - Евгений Кабанов

Но тот только весело засмеялся.

Глава XXVI

Первый тайм футбольного матча

Стадион располагался в центре, рядом со школой. Собственно, это и был школьный стадион.

С одной стороны от клуба и столовой стадион отделяла широкая аллея из густых зарослей акации, причём со стороны стадиона полоса кустов шла в два ряда, между которыми было пространство едва ли метра в полтора. С остальных трёх сторон стадион был огорожен невысоким деревянным забором. За одними из ворот, за забором и кустами жимолости, высилось белокаменное двухэтажное здание школы. В полусотне метрах за другими воротами располагался магазин и вся центральная площадь посёлка. За забором оставшейся, четвёртой, стороны виднелась дорога, а за ней – дома.

От площади стадион наискосок пересекала узкая тропинка, по которой жители окраинных домов срезали путь к центру. Между грунтовыми беговыми дорожками, окружавшими футбольное поле, и забором было достаточно пространства, поросшего густой травой, чтобы на нём могли с успехом пастись нелегальные, не имеющие никакого отношения к школе, стаи гусей, а по вечерам, когда пастухи пригоняли стадо, и пара-другая коров. Впрочем, весь этот домашний скот и птица паслись и на самом стадионе, не признавая никаких запретов и норм поведения. Для зрителей же на этих лужайках было сооружено несколько длинных деревянных скамеек.

Когда Аполлон и Перепелиное Яечко появились на стадионе, там уже разминалось несколько футболистов. Другие расположились за воротами со стороны магазина и экипировались в красные футболки и белые трусы.

У противоположных ворот на поле ещё преспокойно пощипывали траву несколько стай гусей. По тропинке двигались в ту и другую сторону нарядные жители посёлка. Постепенно прибывали зрители – в основном молодёжь, но было немало и старых заядлых любителей футбола, среди которых находились даже пожилые женщины. Вообще, по местным масштабам, футбольный матч с соседним селом был чем-то вроде международного товарищеского матча с участием мировых футбольных грандов типа Бразилии или Аргентины. К концу такого матча обычно на "трибунах" собиралось чуть ли не всё население посёлка, чтобы воочию увидеть развязку далеко не каждый день случающегося события.

Аполлон и Перепелиное Яечко подошли к группе футболистов, надевавших форму.

– Что, ещё не приехали? – спросил Перепелиное Яечко, снимая с себя рубашку возле большой спортивной сумки с формой и бутсами.

– Должны были к двум подъехать… Уже начало третьего, а их всё нету, – ответил кто-то из футболистов.

Среди них были уже знакомые Аполлону ребята: несколько школьников, обогнавших его и Перепелиное Яечко в лесу, ещё несколько человек с завода. Других Аполлон не знал, но с ним все поздоровались, как со старым знакомым.

– Американец, ты в футбол играешь? – спросил его Санька Митрофанов, прилаживая к голени щитки.

– Да как-то не довелось, – ответил Аполлон.

Чтобы не чувствовать себя в этой компании ущербным, он хотел было добавить: "Я всё больше по бейсболу специализируюсь", но вовремя спохватился – в бейсбол в России не играют.

Несколько футболистов были явно "под газом", но старались держаться бодро, несмотря на то, что уже первые их удары по мячу показали, что толку от них на поле будет мало.

Как Аполлон вскоре понял, следя за действиями разминавшихся футболистов, основную ударную силу составляла тройка школьников – ребят лет шестнадцати-семнадцати, среди которых выделялся Шаров.

Появился Павленко-Наполеон. Культя его была забинтована белоснежным бинтом. Он поздоровался со всеми, и стал не спеша надевать форму одной, здоровой, рукой. Как ни странно, он был трезв как стёклышко.

Время шло, а ломовских футболистов всё не было. Пользуясь этой заминкой, Аполлон пошёл домой чего-нибудь перекусить. Благо, дом его был рядом.

Выпив чаю с печеньем и увидев в окно, что ломовские ещё не приехали – никакого транспорта на площади возле магазина не было, он прилёг отдохнуть после бурно начавшегося дня. И задремал.

Когда он открыл глаза, то подумал, что проспал весь футбол. Раньше он никогда не видел соккера, что называется, живьём, иногда только смотрел матчи с чемпионата мира по телевизору, поэтому ему было жаль пропускать такое зрелище. Да и вообще, раз он уже собрался писать свою книгу, надо было набираться впечатлений по максимуму.

Он посмотрел на часы. Было четыре часа. Значит, ещё должны играть.

Свернув за угол своего дома, он увидел стоящую возле магазина грузовую машину и маленький обшарпанный автобус. По площади туда-сюда сновали люди.

Со стороны дороги от завода послышался приближающийся треск мотоцикла. Прямо перед Аполлоном на площадь выехал мотоцикл "ИЖ" с коляской, только вместо коляски на раме от неё был сооружён дощатый настил, на котором покоилось прикрученное проволокой старое оцинкованное корыто. В корыте, на свёрнутом бредне валялись стоптанные туфли и сидели двое хохочущих пацанов. Мотоциклист, небритый мужчина лет тридцати пяти, маленького роста, но довольно упитанный, демонстративно скрестив руки на груди, управлял мотоциклом… ногами, каким-то образом уцепившись за ручки торчащими из драных носков грязными пальцами.

Мотоцикл лихо подкатил к магазину. Мотоциклист опустил ноги и затормозил.

Аполлон с удивлением просмотрел это цирковое представление и направился к стадиону.

На стадионе царило оживление. "Трибуны" пестрели от ярких праздничных нарядов зрителей. Как говорится, полный аншлаг, яблоку негде упасть.

Обе команды уже были на поле. У дальних, со стороны школы, ворот разминались футболисты в жёлтых футболках и синих трусах. "Ага, это и есть ломовская команда", – подумал Аполлон.

Местные же "красно-белые" "стучали" по тем воротам, где они и начинали свою разминку два часа назад. Игра ещё не началась – ломовцы опоздали на два часа. Это было и не удивительно, если учесть, что у них там – тоже День молодёжи.

Не успел Аполлон подойти к воротам, как следом за ним появился тот самый циркач-мотоциклист в сопровождении полудюжины ребятишек.

– Привет, жорики! – крикнул он футболистам, улыбаясь до ушей. – Я думал, вы уже сыграли, а вы ещё и не чешетесь…

К Аполлону подбежал озабоченный Наполеон. На его футболке, на груди, красовалась надпись большими белыми буквами "СПИРТО' ИК". Аполлон не сразу понял, что она означает, но потом догадался, что буква "В" каким-то чудесным образом затёрлась, и от неё осталась только маленькая закорючка, слегка изменив название команды.

– Выручай, поэт, – ещё издали начал Павленко, – у тебя трико и кеды есть?

– Есть. Кроссовки. А что, кому-то не хватило? – задал встречный вопрос Аполлон.

– А что у тебя с пальцем? – Наполеон, казалось, не слышал вопроса Аполлона.

– Шёл, поскользнулся, упал. Очнулся, гипс, – воспользовался знаменитой присказкой Аполлон.

– Точно гипс? – продолжал допытываться Наполеон.

– Точно. А что?

– Тогда ничего страшного, в гипсе уже ничего не будет. Давай, беги, быстренько переодевайся. Люба Касаротая нажрался, скотина, на ногах не стоит… Говорил же ему: потерпи до вечера… Ты когда-нибудь в воротах стоял?

– В каких воротах? – Аполлон уже начинал беспокоиться по поводу такого напористого допроса.

– В футбольных, в каких ещё…

– Нет.

Наполеон махнул культёй, собираясь сказать Аполлону что-то ещё, но тут в разговор вступил стоявший рядом мотоциклист.

– Давай, Иваныч, я постою, – обратился он к Наполеону, весело подмигнув Аполлону. – Кремлёвская стена не выдержит, как я…

– Ты ростом не вышел, – заметил тому Наполеон на полном серьёзе. – Тебе придётся в поле побегать – Колобок вместе с Любой нажрался…

Улыбка тут же сошла с лица мотоциклиста, он посмотрел на Наполеона уже испуганно:

– Да ты что, Иваныч, я пошутил. Я не знаю даже, как по мячику бить.

К ним подошли Перепелиное Яечко и Шаров.

– Я тоже не знаю… – начал, было, Аполлон.

Но ему не дал договорить Перепелиное Яечко, обратившийся к мотоциклисту:

– Ладно тебе отбрёхиваться, Родоман. Всё равно больше некому… Сколько раз им говорить: ну потерпите пару часиков, а после футбола хоть до усрачки упейтесь. Так нет же, нажрутся раньше времени, – он вдруг зыркнул в сторону команды соперников, с досадой сплюнул. – И те, козлы, не могли вовремя приехать…

– Я думал, вы уже сыграли, – скривился Родоман. – Мне бредень не с кем тягать… Мне Митрофанов обещал, – он вдруг ухватился одной рукой за грудь, а другой за живот. – У меня одышка, три инфаркта, пять инсультов и… шесть импотенций…

– Закончим играть, ещё успеешь и бредень потягать, – не обращая внимания на предсмертные муки мотоциклиста, сказал Наполеон. – Я сам с тобой пойду.

– Не-е-е, вы что, чтоб народ с меня смеялся… Да у меня и не в чем, – Родоман посмотрел на свои стоптанные туфли.