Читать интересную книгу Приговорённые к счастью - Сергей Матвиенко

на полях, выдавленных ногтем, говорило само за себя. Как-то он с ней разоткровенничался, покаялся, она и выпросила книжку в подарок на свой воскресенский день. Дорогой вышел подарок – во всех смыслах. Теперь изводит его. Turdus ipse sibi malum cacat.

– Зато тебе, серая масса, как повезло, – вскинулась Елизавета. – Бездетный, безвестный. Кому бы ты был нужен, если бы не я!

Бальтазар нахмурился. Опять назревал этот бессмысленный, бесполезный и давно не первый их спор.

– Так о чём ты хотела поговорить? – напомнил он.

– О денежках, о наших с тобой денежках.

– Обманула с отчётом, а теперь условия ставишь? Это возмутительно! – вспылил Бальтазар. – Ты не готовишь, не следишь за хозяйством, не делаешь вообще ничего, что положено доброй жене. Ни любви, ни помощи! Чем я тебе обязан?

Елизавета покачала головой, поцокав языком.

– Я создаю атмосферу, – заявила она с лучезарной улыбкой. – К тому же я готовлю, но тебе не угодишь. Жрёшь наборы из столовки, деньги проедаешь, – похихикала она. – Так что нечего тут кричать. И за хозяйством я слежу: без меня ты ни копейки не потратишь. Никаких тебе философов! Соглашайся на мои условия, любые твои я отвергаю!

– Тогда я подожду оставшуюся мне сотню лет твоего содержания. И если тебе так дорог твой возлюбленный, – как бы в упоении пискнул Бальтазар, – если ты его так страстно жаждешь, как постоянно твердишь, то скатертью дорога в Облако Оорта. Там вечная нехватка рук. Хорошие заработки. Выучишься и лет за двести накопишь.

– Нет, ты так не хочешь, я знаю. Ведь ты меня любишь? – передразнила его мнимые воздыхания Елизавета. – Что тебе эти пошлые деньги? И учти: наш тюремный брак могут и продлить. Если я захочу. Так и будем мучиться до скончания веков, – с нарочитой мечтательностью прошептала она. – Стерпимся – слюбимся. – Подумала и брезгливо поморщилась: – Фу! Нет.

– И я как-нибудь справлюсь, – с иронией поддержал её Бальтазар. – Во всём можно отыскать хорошие стороны.

– Эти? – Елизавета скинула халат с плеч, обнажившись до пояса, и изогнула спину, выпятив груди. Прощебетала: – Нравится?

На этот раз Бальтазар решил не отворачиваться и, стыдясь своего удовольствия, рассматривал её. Она тут же запахнулась.

– Ой, гляньте, влюблённый монашек! – сощурилась Елизавета на его виноватую улыбку. – Ищи себе продажной любви! Или с куклами! Ночь со мной за всё, что пожелаю?

– Зачем ты так?.. – расстроился он.

Елизавета смутилась.

– Нашёлся совестливый… Да я и не собиралась… Ещё и дочку охмурил… любит тебя. Ну и пусть… – несвязно пробормотала она, но быстро вернула разговор в прежнее русло: – Ты чего натворил, горемыка, если с тебя все наши деньги требуют?

– Что?! Кто? – подскочил он.

– Сегодня пришла судебная бумажка. Чтобы я как «непричастная к инциденту совладелица средств» отозвала из Института твою заявку. Ещё там было: «Для покрытия убытков частного лица», – процитировала она по памяти. – Предписание уже на исполнении, твоего согласия не надо. И если бы я не прибрала эти денежки к рукам… – Она прыснула со смеху. – Так и так тебе их не видать.

Бальтазар погрустнел.

– Как же они называются?.. – наморщила лобик Елизавета. – Не наврать бы, бумажку эту я порвала. Что-то реакционное…

– Реактивное, – вздохнул Бальтазар.

– Знает кот, чью сметану съел! Ты прям лицо потерял, – засмеялась Елизавета. – Не переживай, я свои деньги никому не отдам. После, кстати, заявился адвокатишка. Такой настырный робот. Требовал, взывал к совести, мол, завладела чужим. Нудный, прям как ты!

– Чёрта своего натравила? – предположил Бальтазар.

– Сам ты! Бенедикт, – позвала она своего любимца.

Тот немедленно явился, мяукая и держа пушистый хвост трубой. Пару раз недобро зыркнул на Бальтазара.

– Что котя сказал тому гадкому реактивному дяде? – засюсюкала она, приглаживая и почёсывая за ухом гнувшего коромыслом спину и невнятно мурчащего от удовольствия кота.

Бальтазар решил, что ему пора, пока эта квинтэссенция ведьминой ненависти не принялась за него самого. Он выбросил в ведро грязные тарелки и бочком протиснулся мимо, пока зловредное мохнатое чудовище самозабвенно хвасталось.

– Я ему сто раз повторил о правах и обязанностях сторон, принуждаемых к примирению, – мурлыкал Бенедикт. – При этом выделил подпункты о взаимном согласии в принимаемых решениях, напомнил, что общественное благо и семейные ценности являются приматом в хозяйственных спорах. А на сто первый повтор адвокатишкой дурацкой претензии больно-пребольно расцарапал программными когтями тело его исполняемого кода, выбил из зависшего цикла, – довольно урчала программа, забыв даже пошипеть Бальтазару на прощание. – А он взял и сломался. Плохо отлажен. Беня не виноват…

* * *

Телефон, оставленный им на кровати, тренькал сообщением от Дмитрия. Бальтазар разлёгся и вывел его на потолок: «Вечером обязательно жду. Вернер тоже будет. Теперь и на неё жалуется. Рассказал ему вашу историю. Кажется, покорил его этот ваш романтизм. Очень просил, чтобы ты непременно был с ней. Может, есть надежда всё уладить».

Бальтазар озадаченно хмыкнул.

– Попробую уговорить, – пробормотал он потолку. – Конец вечеру мирных философических бесед, шумных споров и необузданного веселья во здравие тебя. Лыбзик. Вернер атакует – этого не боюсь, но, если возможно, лучше решить миром.

Перечитал, убрал радостный лыбзик, не сочетающийся с «Вернер атакует», потом вернул.

Отправив ответ, Бальтазар пошёл упрашивать Елизавету составить ему компанию для похода в гости к Дмитрию.

Заглянув в столовую, он запоздало понял, что не вовремя. Стены покрасились в светло-кремовый, лягушки и пиявки исчезли, а на заново застеленной чистой скатерти теснились гораздо более приятные на вид лакомства: шоколадный тортик, обложенный разного цвета пастилками, ваза с конфетами и печеньем, тарелочка фисташек, чашка дымящегося ароматного какао с плавающей зефиркой в виде кораблика и небольшое ведёрко мороженого.

Елизавета пока что кушала равиоли (судя по вкусному запаху, щекотавшему ноздри Бальтазару, с начинкой из трюфелей). И, пока жевала, от удовольствия помахивала перед носом серебряной вилочкой.

– Решила себя побаловать, – безмятежно заявила она, отправив в рот последний пельмешек. – Выкинь, – приказала она ему, показав на пустую миску, и взялась за какао и торт. – Не всё же мне страдать из-за тебя, давиться этими пауками да мухами.

– Тоже шоколадными, – усмехнулся Бальтазар.

Он выбросил миску в ведро под мойкой, но садиться за стол не стал.

– Тебе откуда знать? Ты пробовал? – насупилась она. – Если тебе чего надо, вначале с Бенедиктом обсуди.

– Вернер, глава «Реактивных зигзагов», будет сегодня у Димы. Вернер просил, чтобы мы вместе пришли. Сможешь? – спросил её Бальтазар.

– Это ещё зачем? А что, Борода его знает? Пусть уладит.

– Да, они знакомы… – Помешкав, Бальтазар решил ничего не утаивать, надеясь посильнее заинтриговать. – Кажется, Вернер намекает на мировую. Видимо, чего-то ему от меня надо, э-э… служебные дела… Думаю, предложит сделку, а денежный спор в качестве кнута. Насчёт пряника не знаю. Дима понарассказывал ему сказок про нас. И тот изъявил желание на нас