Читать интересную книгу "Приговорённые к счастью - Сергей Матвиенко"

время, чтобы остыть и свыкнуться с тем, что они опять вместе. Никакого «её мужа» на его деньги он не потерпит! Похожие скандалы случались и раньше, и тогда он пережидал бурю у дочери, или у мамы, или у друзей. И сейчас переждёт.

Отдых получился так себе – посреди невесёлых дум о скитаниях по чужим жилым помещениям. Устав отдыхать таким образом, Бальтазар решил, что хороший обед выправит настроение.

Кухня (она же и столовая) у них была хоть и тесная, но в настоящих размерах. Прямоугольный обеденный стол из ореха. За ним, подальше друг от друга, два резных стула из красного дерева. В одном углу – посудный шкаф из древесины какой-то дорогой породы, в противоположном – мойка с раковиной из малахита. Под ней бездонное ведро отходов за тёмным дымчатым стеклом. Столешница из полированного обожжённого дуба, ниже шкафчики (из клёна или ясеня) с парой больших ящиков выдачи заказов и нескольких маленьких, хранивших столовое серебро и кухонную утварь, которой никто не пользовался.

Вся мебель, столовые приборы и обстановка были, конечно же, нарисованные, кроме настоящих дыр (входной и выходной) ящика заказов и ведра. Но нарисовано было искусно и потому стоило изрядно. И хотя оплативший всё это великолепие Бальтазар не особо верил заверениям производителя, что «это неповторимая более нигде ручная работа мастера и естественной природы цельного массива дерева», но Елизавете нравилось (куда сильнее прежней «под копирку»), и этого было достаточно.

Бальтазар возился с готовкой, то есть доставал заказы из ящика и переставлял разложенное по блюдам на стол, когда к нему присоединилась Елизавета.

– Что-то я проголодалась, – буркнула она, сев за свой конец стола.

Бальтазар не возражал – заодно насмотрится на неё вдоволь. Он, надо сказать, никогда не возражал и ради её общества закрывал глаза на её проделки.

Попав на кухню, Елизавета тут же принялась хозяйничать на свой манер. Вскоре стены поменяли цвет с сочной луговой зелени на тёмно-зелёную болотную гниль. Свежую льняную скатерть заменил хорошо знакомый плотный красный атлас. А на полке в углу появился портрет Джордано Бруно в золочёной рамке, расчерченной тайными письменами и узорчатыми завитушками. Бруно глядел с осуждением. По бокам этой фальшивой иконы горели две тонкие восковые свечки. На той же полке лежал бронзовый потускневший тубус с торчащим из него пергаментным свитком учёных работ мага-мистика – якобы полные цифровые копии с оригиналов, купленные Елизаветой на какой-то распродаже.

Те изыскания Бальтазар внимательно прочёл и вынес суждение: «Сущая ересь и бессмыслица». Его бы он высказал и подробно обосновал кому угодно. Но была ещё одна мыслишка – нехорошая, которой он бы ни с кем делиться не стал: «Сожгли осла упёртого, ну и поделом дураку».

Для Бальтазара так и оставалось загадкой, за кого она держит Бруно: за великого астронома и мыслителя или за «своего»?

– А он маг или учёный? – ткнул Бальтазар вилкой в сторону портрета.

Опрометчиво.

Елизавета, выставлявшая на стол свой заказ, не ответила, лишь загремела тарелками.

– Я как-то прочёл парочку тех свитков, – не смог он удержаться. – Не думаю, что ты была бы против?

Мимолётный надменный взгляд в его сторону.

– Может, читала? – Бальтазар уже сомневался, стоит ли ему продолжать. – Там на латыни.

Усаживаясь, Елизавета совершенно без надобности махнула полой короткого халата, неприлично подтянув его как бы для удобства. Свои длинные гладкие ноги она выставила в сторону, несомненно, для лучшего обзора.

Елизавета протянула ему блюдечко с чёрной икрой, забытое им в раздаточном ящике.

– Спасибо большое, – поблагодарил он с искренним удивлением.

Вместо «пожалуйста» она достала из глубокой миски жирного дождевого червя, извивавшегося между её тонких пальчиков, и, не отрывая наглых глаз от Бальтазара, перекусила червя пополам. Из-под зубов у неё брызнуло, и капли бурой жижи попали на фруктовый салат, покрытый взбитыми сливками.

«Знаю я этих червей. Из тонкого теста с клюквенным соком», – содрогнувшись, подумал Бальтазар.

Он отодвинул подальше запачканный десерт. На подрумяненное жаркое из мяса дикого кабанчика в меду со специями стало противно смотреть. Бальтазар отложил вилку.

– Так что там с Бруно? – напомнила ему Елизавета, следом вытащив какую-то диковинную личинку.

– В одном из свитков я нашёл трактат о чёрной магии: как правильно составить и произнести заклинание, чтобы умертвить человека, – ответил он, уводя взгляд от того, что́ держала перед собой вредная женщина.

– Значит, из наших будет, – усмехнулась Елизавета.

Но от него не скрылось промелькнувшее в её глазах неприятное удивление.

«Прощай, Бруно. Скоро тебя другой католический мученик заменит. Ставлю на Галилея».

Бальтазар придвинул к себе другую тарелку – с запечёнными жирными угрями в хрустящем кляре под медовым соусом. Бесподобное блюдо, его любимое. Такую-то вкусноту её чем-то чавкающий набитый рот перебить не сможет.

Потягивая из бокала вино (безалкогольное: под Землёй почти не пьют обычное спиртное) и закусывая его ванильной нугой, он решил первым начать беседу, предположив, что Елизавета почтила его своим присутствием не единственно ради привычного баловства.

– Ты хотела о чём-то поговорить? Или, как обычно, подпортить застолье? – спросил Бальтазар, неосторожным взглядом выхватив картину её пиршественного стола.

В одной глубокой чаше, заляпанной грязью и плесенью и почти до краёв заполненной мутной тёмной жижей, плавали обрывки паутины, трупики мух и пауков. На широкой плоской тарелке лежали ровными рядками выпотрошенные лягушки. Их окружала выложенная по краю тушка змеи со снятой кожей.

Елизавета держала на вилке кусочек, который Бальтазар, слава богу, сумел подробно не рассмотреть, и читала замусоленную книгу. Вернее, рассматривала свой любимый разворот, где ведьму, подвешенную на дыбе, спускали голым животом на кол.

«Как же, давно не видали», – с неприязнью подумал он, глядя на жёлтые страницы потрёпанной книги.

Внезапно лицо его перекосилось. Вскочив, он выхватил у неё книжку и бросил жгущую руки копию в отходное ведро под мойкой. Но что толку? Всё равно вернётся, хоть ты её сожги в камине.

Елизавета поднялась вслед за ним.

– Ещё раз выкинешь… – угрожающе прошипела она. На мгновение Елизавета замерла с задумчивым видом, провела по воздуху рукой и достала из ящика заказов новенькую копию старого и потёртого тома «Молота ведьм». – Приглашу на ужин этого. Генрих Инститор, – прочитала она с титульной страницы.

Довольная собой, она вернула книжку на прежнее место.

– Денег не хватит, – буркнул Бальтазар. – Он в прошлом. Про него забыли. Во всяком случае, пока.

От волнения у него разыгрался аппетит. Он проглотил жаркое, придвинул к себе запачканный десерт и отдельной ложечкой выгреб красные пятна. Стыдно вспомнить: давным-давно он нахваливал и много раз перечитывал это унылое творение Генриха Крамера. Собственно, это была книга Бальтазара, ревностно хранившая следы его прежнего увлечения: обилие подчёркиваний и восклицательных знаков