Читать интересную книгу МИССИОНЕР - Евгений Кабанов

– Э-э-э, раз там решили, значит так надо, – рассудил Бочонок. – Им виднее. Значит, есть у коммунизма внутренняя заря, и на данном этапе как раз она и сияет…

– Что ты такое болтаешь, Бочонок? – воспротивилась одна из женщин. – Не может заря внутренней быть. Внутренняя бывает… – она задумалась.

– Сало внутрешнее бывает, – подсказал Атавизьма, – так прямо и называется – нутряк.

– Точно. А про зарю, я что-то первый раз такое слышу.

– Не слышишь, а видишь, – хитро улыбнулся Бочонок. – Грамотеи… Нутряк – это не сало, а яйца у хряка. Ох и вкуснятина, я вам скажу… А я вам говорю, что, раз написали – внутренняя, значит, может быть заря у коммунизма внутренняя. Да вы сами прикиньте, вот когда коммунизм победит в мировом масштабе, тогда его заря расширится до внешних размеров. А пока она ещё только наша, то есть, внутренняя.

Бочонок многозначительно поднял вверх палец.

– Правильно, Бочонок, – согласно кивнул головой Атавизьма и повернулся к оппонентше. – Чё ты людям мозги конопатишь, Тихоновна? Раз тама решили, что внутрешняя, значит, внутрешняя. А то – не может быть, не может быть… Атавизьма на теле социализьма.

Из проходной вышел Аполлон, подошёл к спорщикам. Все уважительно посмотрели на него, а Бочонок демонстративно повёл носом:

– Что-то, Американец, от тебя чем-то пахнет… пикантным…

Он хитро улыбнулся.

Аполлон посмотрел на Бочонка, ухмыльнулся в ответ.

– Ентот запах у нас геройским зовётся, – с гордостью заметил Атавизьма. – Бочонок, дай газету.

Забрав у Бочонка газету, Атавизьма тыкнул её под нос Аполлону.

– Гля, Мериканец, как таперича наша брехушка называется.

Аполлон заглянул в газету и застыл с крайним изумлением на лице. Протянул руки к газете.

– Сказывают, что енто табе Жув за палец тяпнул, када ты его вытаскивал, атавизьму на теле социализьма, из ентих… как их… экс… экс… Не откусил, хоч? – кивнул Атавизьма на свежеперебинтованный палец Аполлона.

– Да-а-а, – рассеянно проронил Аполлон, пялясь в газету, и задумчиво пробурчал себе под нос: – Ну, это она погорячилась…

Глава XXIV

Начало Дня молодёжи с любовью в нескольких актах

В Советском Союзе было, пожалуй, три главных праздника: 7-8 ноября – праздник Великого Октября, 1-2 мая – Международный день солидарности трудящихся и 9 мая День Победы. Было ещё несколько праздников поменьше: Международный женский день, День Советской Армии и Военно-морского Флота, День Конституции… Это государственные праздники.

При праздновании главных проводились различные парады, митинги, торжества со знамёнами, плакатами, портретами любимых уже усопших и ещё здравствующих вождей…

Новый год стоял особняком, и был, пожалуй, самым любимым праздником – к нему, официально признанному, примыкали, хотя и не признанные на государственном уровне, но широко отмечавшиеся в народе, Рождество и старый Новый год (Новый год по старому стилю). Ещё один негосударственный праздник – Пасха тоже был любим и почитаем всем христианско-православным населением, особенно сельским, в местностях, где сохранились давние традиции.

Ещё было множество так называемых профессиональных праздников. Это были официальные праздники, узаконенные указами Президиума Верховного Совета, которые отмечались ежегодно по установленным для них дням. Например, День мелиоратора отмечали, естественно, мелиораторы в первое воскресенье июня, День шахтёра – шахтёры – в последнее воскресенье августа, День рыбака – рыбаки (к профессиональным рыбакам здесь присоединялись и любители, а также браконьеры) – во второе воскресенье июля, и так далее…

В посёлке работников Синельского спиртзавода профессиональным праздником был День работников пищевой промышленности, который отмечался по третьим воскресеньям октября. Поскольку конец октября – время не очень благоприятное для массового празднования: дождь, холод, слякоть, словом, как сказал поэт, "унылая пора", то особым спросом он не пользовался. Ну, напьются спиртовики, как, впрочем, и в любой другой праздник, ну и всё.

То ли дело – День Советской молодёжи, или, попросту, День молодёжи. Ну, скажите, пожалуйста, кто хочет признавать себя стариком? Да никто. Особенно женщины. А потом, очень удобный день отвёл под него Президиум Верховного Совета – последнее воскресенье июня. Самый разгар лета, посевная давно закончена, картошка прополота, колорадские жуки потравлены, сенокос у людей, в отличие от совхоза, ещё практически не начался, словом, лучше и не придумаешь.

Вот и оказалось так, что День молодёжи был в Синели самым желанным, самым весёлым, самым праздничным праздником. В этот день с самого утра, невзирая на погоду, всё население посёлка и собственно Синели собиралось в лесу, на большой поляне у памятника партизанам. Так называемый Девятый лес (это был девятый квартал лесничества) примыкал вплотную к посёлку, и был, скорее, похож на парк – весёлое сосново-берёзово-дубовое изобилие с зарослями малины, земляничными полянами, огромными муравейниками, и обилие песчаных дорожек и тропинок. Вот в этом-то лесу-парке и устраивались народные гуляния в последнее воскресенье июня. Никаких тебе утомительных торжественных шествий под патриотические песни, никаких длинных и нудных речей с трибун, никаких обязательных, под роспись, явок. В День молодёжи никому даже и напоминать не надо было, что наступил праздник. Празднично разодетые, семьями, большими компаниями и маленькими группками люди собирались на светлой, расположенной на возвышенности, поляне с памятником народным мстителям, где уже были организованы буфеты со всякими напитками, закусками и сладостями, стоял грузовик с откинутыми бортами – импровизированная сцена, на которой предстояло выступать самодеятельным артистам, между деревьями висели разноцветные гирлянды, из репродукторов гремела музыка и дурманящее пахло сосновой хвоей и цветами.

Программа праздника была до гениального простой: краткое вступительное слово со сцены кого-нибудь из руководителей, объявлявшего праздник открытым, затем выступления артистов, какие-нибудь незатейливые конкурсы, танцы, а дальше – чего чья душа пожелает. У взрослых души обычно желали выпить чего-нибудь покрепче, закусить, пообщаться… Дети же просто закусывали, запивая закуску лимонадом или соком, общались, резвились на лоне природы. У молодёжи, в честь которой, собственно, и назывался праздник, свои, молодёжные интересы, тоже не лишённые выпивки и разнообразного общения.

Для выполнения этого последнего и, пожалуй, основного пункта программы на гуляние все шли, нагруженные сумками, торбами, авоськами, из которых непременно торчали горлышки бутылок, куриные ножки, пучки зелёного лука… А сам пункт выполнялся следующим образом: компания уединялась под каким-либо кустом, затем, в зависимости от величины компании, растеливалось одно, два, три одеяла или покрывала, на них выставлялись все принесенные с собой припасы, и начиналось пиршество. Потом кто-то с кем-то беседовал, кто-то что-то вспоминал и обсуждал, кто-то перекидывался в картишки или забивал на пеньке "козла", парочки уединялись в сторонке, детвора ловила бабочек и жуков… Иногда доходило, конечно, и до мордобоев. А как же, не без этого…

Из леса возвращались, кто когда хотел. Но молодёжь и любители спорта не забывали, что во второй половине дня, ближе к вечеру, в посёлок в этот день приходил "большой футбол" – местная команда встречалась с футболистами из какого-нибудь соседнего села, а то и из самого райцентра.

Вот в такой День молодёжи с утра выдалась чудесная погода: солнечно, тихо, тепло.

Аполлон появился на Партизанской поляне пораньше, когда молодые активисты ещё только устанавливали на одной и з машин радиоаппаратуру, колонки, протягивали провода от линии электропередачи, проходившей в нескольких десятках метров, рядом с выбитой в песке дорогой, ведущей на лесопилку. Ему было интересно увидеть всё с самого начала.

За почти месячное пребывание в Синели он всё никак не мог очухаться от различных происшествий, случавшихся с ним на протяжении всего этого времени. И вот, ко Дню молодёжи все неприятности остались позади, он был в прекрасной форме, никаких шишек, никаких царапин, никаких неприятных запахов. Разве только забинтованный палец, ради которого пришлось ещё раз заглянуть в районную поликлинику. Но это, скорее, был плюс, а не минус. Об истинном происхождении травмы знала только Клава и он сам. В народе же ходил слух, что палец он сломал при спасении Жува. Даже те немногие, кто видел эту его "куклу" раньше подвига, уверовали в то, что это случилось позже. А в своей популярности он убедился ещё по пути в лес, и вот теперь, на поляне, все, даже незнакомые, здоровались с ним как со старым приятелем, причём обязательно старались пожать руку, перекинуться парой слов.

Словом, у Аполлона было превосходное настроение, грандиозные планы – он решил рискнуть и начать писать свои мемуары о жизни в России, дикая популярность и цветущий праздничный вид. Чего ещё можно пожелать? И тут, среди прибывающего на поляну люда, как раз и появился ответ на этот вопрос. Он, вернее, она, а это была именно она, появилась с группой подружек. Всем им был лет по восемнадцать-двадцать, все были нарядны и привлекательны, веселы и красивы. Но она выделялась из всего этого концентрата молодости и красоты. Она была особенно нарядна и привлекательна, особенно весела и красива. С её появлением все эти праздничные приготовления стали ещё более праздничными и радостными.