Читать интересную книгу МИССИОНЕР - Евгений Кабанов

– Ну-ка, ну-ка, – проронила она, заглянув в листок и пробегая его глазами. – Замечательно!.. Вот, Аполлон Флегонтович, учитесь!.. Сонечка, прочитай нам сама.

Нина Андреевна возвратила листок Соне.

Аполлон с нескрываемым восхищением смотрел на девушку. Она была очень мила и непосредственна, когда встала, готовясь прочитать своё творение.

– "Я спросила у кукушки,

Сколько лет я проживу…

Сосен дрогнули верхушки,

Жёлтый луч упал в траву.

Но ни звука в чаще свежей,

Я иду домой,

И прохладный ветер нежит

Лоб горячий мой".

Аполлон с удивлением посмотрел на Соню.

– Но это же… Это же… Ах-…ма-…това, – как-то неуверенно, по слогам, выдавил он.

И тут он почувствовал, как под столом Соня надавила ему своей туфелькой на ногу. Ещё раз. Она выразительно посмотрела Аполлону прямо в глаза.

Он вдруг радостно подскочил.

– Это же… Ах… Мамочка!.. Товарищи… Это же шедевр!

Соня посмотрела на него с благодарностью, а Чегополова – с гордостью, как будто это не Соня сочинила стихотворение Ахматовой, а она сама.

– Вот, берите пример с Сонечки, – сказала редакторша, посмотрев на свою питомицу с нежностью и безграничным умилением.

– А сейчас, Аполлон Флегонтович, если у вас всё, то мы займёмся с Сонечкой нашими делами, – недвусмысленно дала он понять Аполлону, что разговор окончен.

Аполлон встал и, ухмыльнувшись про себя, направился к двери.

– Так вы заносите своё стихотворение, когда исправите, – услышал он, уже выходя в приёмную.

И уже выходя из приёмной, он услышал, как в двери кабинета щёлкнул замок.

Аполлон решил дождаться Вишневского, а чтобы убить время, зашёл в районный универмаг.

"Зануда… Стихи мои ей не нравятся… Конечно, Ахматова лучше писала. А Соня-то, Соня, плагиаторша. А хороша! По-моему, эта Чегополова к ней неровно дышит… Не зря они там заперлись", – бередил себе душу Аполлон, бродя по отделам универмага.

Он зашёл в посудный отдел, вспомнив, что давно хотел прикупить чашек – его набор заметно поредел после учинённого Петей погрома.

"Выставила за дверь, как мальчишку… В этой "Заре коммунизма"…" Взгляд его упал на чашку, с нарисованным на ней солнцем, и лицо его внезапно тоже озарилось. "О! А какая же всё-таки заря? Утренняя или вечерняя?.. Ну, зануда, держись!.. Вишневский, небось, уже тоже появился…"

– Покажите мне, пожалуйста, вот эту чашку.

– Разрешите, Нина Андреевна? Не помешал? – непроизвольно передразнивая Сонечку, спросил Аполлон, войдя в кабинет Чегополовой.

Было заметно, что у редакторши после визита Сони было замечательное настроение.

– Нет-нет, проходите, – приветливо сказала она. – Что, уже исправили? Так быстро?

– Да нет, – Аполлон посмотрел на Нину Андреевну с наивно-глуповатым выражением. – У меня тут вопросик возник…

Но тут он вдруг подумал, что если этот свой каверзный вопрос он задаст от своего имени, то это будет выглядеть, как очевидная месть.

– …Вернее, не у меня, а у товарищей. Я от многих его слышал… Скажите, пожалуйста, какая заря имеется в виду в названии газеты – утренняя или вечерняя?

Нина Андреевна, так же не ожидавшая этого вопроса, как Аполлон – её – о продолжительности жизни, задумалась. Но, поскольку вопрос был не риторический, а конкретный – или…, или…, ответила:

– Что за вопрос? Конечно, утренняя. Разве может быть у коммунизма вечерняя заря? – в свою очередь задала вопрос она.

– Я тоже так подумал, и всем так объяснял, – улыбнулся Аполлон. – Но, вы знаете, всегда находятся спорщики. Говорят, что заря должна быть конкретной. Вот, например, Аврора. Она богиня не просто зари, а богиня именно утренней зари. Тут никаких вопросов не возникает – сказано, утренняя, значит, утренняя. А вот с зарёй коммунизма не очень ясно. Ведь, если есть утренняя заря, то обязательно должна быть и вечерняя. Вот они и говорят, эти спорщики, если, мол, солнце не зайдёт, то оно никак не сможет тогда и взойти, поскольку нечему будет выходить из-за горизонта, – вид у Аполлона был предельно наивный. – А ещё есть умники, которые говорят, что, если заря – утренняя, то коммунизм, значит, только начинает всходить, а это мы уже прошли; а вечерняя заря лучше потому, что это означает, что коммунизм уже развитой. По аналогии с социализмом. Мол, развитой социализм, лучше же, чем зарождающийся.

Нина Андреевна задумалась. Раньше ей и в голову не приходило, что вокруг названия её газеты могут разгореться такие, прямо скажем, идеологические, споры. Её на мгновение охватила даже паника. Но она всё-таки сумела совладать с собой, и даже нашлась, что ответить:

– Вот вы сказали, что если солнце не зайдёт, то оно потом и не взойдёт. Будет вечная тьма. Так?

Аполлон кивнул.

– Но тогда справедливо и обратное утверждение – если она не взойдёт, то потом и не зайдёт. А если всё время будет утренняя заря, то будет вечный свет. А коммунизм – это и есть вечный свет! Значит, заря – утренняя. К тому же, каждый дурак знает, что о начале эры коммунизма возвестил… кто?

Нина Андреевна, наконец, улыбнулась.

Аполлон пожал плечами.

– Ну вы же сами только что сказали! Аврора – богиня утренней зари. Крейсер "Аврора".

Редакторша победоносно посмотрела на собеседника. Ей и самой понравились её логические умозаключения. Аполлон, уже окончательно запутавшийся в этих "взойдёт – не зайдёт", с притворно-угодническим видом согласно кивнул.

– Только, всё-таки, не мешало бы пояснить, какая заря. Ведь столько бестолковых в районе! И все спорят, – сказал он. – Может, было бы лучше газету так и назвать: "Аврора коммунизма"… Ну, в общем, чтобы всем было сразу понятно…

Нина Андреевна промолчала. Но она и сама уже задумалась о том, что споры эти крамольные вокруг газеты, редактором которой она является, совсем ни к чему. "Надо будет поднять вопрос на бюро райкома партии… Нет, сегодня же надо решать этот вопрос. Сейчас. Немедленно. В завтрашнем номере уже должно стоять новое название – "Утренняя заря коммунизма".

– Вы простите, Аполлон…

– Флегонтович, – подсказал Аполлон.

– …Аполлон Флегонтович, мне срочно нужно в райком партии. Дела…

Нина Андреевна развела руками и улыбнулась.

Возвращался из Сенска Аполлон в прескверном настроении. Вишневский сказал ему, что если он затеет это дело с газетой, то будет выпускать не газету, а пар где-нибудь на лесоповале в местах не столь отдалённых… или стенгазету в дурдоме.

Нина же Андреевна, изложив всю скверную ситуацию с названием своей газеты Первому секретарю райкома, убедила его дать добро на изменение названия ещё до бюро райкома. Тот, правда, звонил кому-то в область… Как бы то ни было, вернувшись в редакцию, она успела дописать на макете перед "Зарёй…" – "Утренняя". И, поскольку места уже почти не оставалось, вместо обычного своего "В номер" в самом начале, перед "Утренняя", пометила сокращённо "В н.".

Глава XXI

Новый подвиг

Аполлон сидел за рулём Антонова "газона" и рассеянно смотрел на дорогу. Обескураженный и подавленный крушением всех своих радужных планов насчёт выпуска своей газеты, он не замечал ничего вокруг. Часто в моменты неудач у особо чувствительных натур возникает потребность в сочувствии со стороны близких людей. А у Аполлона, находящегося в чужой стране на нелегальном положении, вынужденного контролировать каждый свой шаг, лишённого участия родных и близких, такая потребность просто кричала о себе во всё горло. И как-то незаметно, исподволь, в его голове стали возникать воспоминания, очевидно, приведенные в действие какими-то тайными пружинками, находящимися в самых глубинах его души. Эти воспоминания и призваны были сыграть роль сочувствия самых близких людей, заглушить тоску по обыкновенному человеческому теплу, противодействовать тому страшному удару, который он получил.

Вот он в кабинете директора. Дверь открывается, и входит Катя Тенькова в белоснежном халате… Вот он, бледный и немощный, лежит на кушетке в химлаборатории. Над ним склоняется Катя. Их губы слегка соприкасаются… Вот он стоит под струёй душа. Хлопает входная дверь. Он оборачивается и видит в проёме предбанника обнажённую Катю. Она, подняв руки, откидывает свои распущенные белокурые волосы, улыбается как будто смущённо и одновременно откровенно-бесстыдно. "Ну как?", – спрашивает она…

У Аполлона защемило сердце…

При въезде в посёлок, в районе территории откормочного совхоза, где в полусотне метрах от дороги виднелся десяток длинных бетонных коровников, Аполлон увидел, что навстречу его "газону" приближается трактор "Беларусь". Причём приближался он по не поддающейся никакой закономерности зигзагообразной траектории.

Дабы не искушать судьбу, Аполлон остановил машину, не доезжая до маленького задрипанного деревянного мостика, проложенного через широкую зловонную канаву, по которой из коровников стекали отходы жизнедеятельности нескольких тысяч молоденьких бычков и почти зрелых быков.