На скрипучей кровати Венеры Л. Матрас был заказан в 1937 году. Пружины были крепкими. Секс получился неожиданно хорошим. Зафир позвонил, что приболел, и его заменил другой повар. В «Хилтоне» порции не стали больше. Если бы кто-нибудь решил заглянуть этой ночью в окно спальни Венеры Л., чтобы полюбоваться на самый маленький пенис на планете, то он бы разочаровался. Лили лежала и ликовала. Она не ошиблась. В этот раз она не ошиблась! В этот раз.
— Я хочу, чтобы меня звали Сарой.
— Почему?
— Потому что она одна смеялась, когда Бог говорил с ней. — Лили смеялась. Глупо и беззвучно.
Ночь нехотя выбиралась из квартиры Венеры Л. Она пробовала задержаться в углах, за дверями, в коридоре, но напрасно. День вошел, по-хозяйски расположился и начал жарить гренки. Зафир сварил кофе. Ничто на свете не помешает им быть счастливыми. Они хотели ощущать близость друг друга и все время сталкивались. Вместе пошли в туалет, вместе… Мгновения. Которые могут запомниться. Могут забыться. Важно то, что у тебя останется в конце…
— Мне не мешает, что она живет у меня. Это тяжело, но мне не мешает. Я не могу ей сказать, что ее мама умерла…
— Не говори. Пусть они уедут.
— Она хочет замуж.
— Пусть выйдет замуж и уедет.
Зафир не испытывал любви к ближнему. Он хотел ее только для себя. Лили. Он хотел спрятать ее куда-нибудь и вынимать оттуда только при необходимости. Она была нужна ему. Ему не было дела до Фанни. Лили как-то особенно смотрела на него. С восторгом. Ни одна женщина никогда так на него не смотрела. Это делало его значимым и серьезным. Высоким. Стройным. С шевелюрой. Он никому не отдаст ее! Никому!
А «мерзавец» — это кто?
Оборванные мысли разбегались по квартире Венеры Л. Им негде было приклеиться. Все было выкрашено, вычищено, починено, подлакировано. Кухонный балкон был застеклен. Мысли не могли броситься через балкон.
— Мне не хочется вспоминать о нем. Я хочу тебе кое-что сказать. Пошли!
Они снова оказались в спальне Венеры Л. Зафир открыл огромный шкаф, купленный в 1935 году вместе с двумя ночными столиками. За два года до матраса. Он отодвинул потайную дверь. В 1935 году у всех шкафов были потайные дверцы. Механизм работал безотказно. Даже теперь. Тайник был полон разных неизвестных вещей. А среди них лежала одна, которую знает каждая женщина на земле. Обручальное кольцо. Страх. Паника. Ужас.
Лили бежала по лестнице. Вниз. В этот раз она не спутала направление. Она не задумывалась, просто бежала. На улицу. К людям! Подальше. Не имеет значения — куда. Только бы подальше! Мужчины ее матери. Мужские вещи. Принадлежности для бритья. Лавандовая вода. Майки. Нижние штаны. Храп. Нет!
И пока бежала, погруженная в детские воспоминания, она столкнулась с Матвеем, не извинилась, даже не заметила его, вбежала в дверь кооператива, поднялась, перепрыгивая через ступеньки, и остановилась только тогда, когда ее ноги прилипли к полу кухни. Уси и Фанни сидели на прежних местах. Будто бы не было целой ночи. Борода Суски стала пробиваться, но следовало признать, что от постоянного использования маски с крахмалом на ней появились лысые участки. На кухне слегка пованивало разложившейся плотью. Больше ничего нового.
— Откройте окно, чтоб вас!
— Я уеду. Мы с Уси решили, что стоит попробовать. Она поедет со мной. Я продам комнату, и мы вдвоем уедем.
— Мы не можем взять деньги у Зафира… Все-таки мы убили бабку его жены…
— Я выйду замуж, когда вернусь.
— Чудеса.
— Депрессии…
— Лили! Что с тобой?
— Если кто-нибудь меня спросит — меня нет. Мне нужно помедитировать…
А Матвей?
Он увидел, что Лили пришла домой. Задвинул занавески и сел подумать. Даже не пошел к морозильнику. Его постаревшее лицо уже не выглядело таким истасканным. Явно мыслительный процесс влияет на сексуальную ориентацию. Но это не доказано.
Три девицы, три сестрицы…
В том же самом городе в то же самое время один мужчина сидел и думал. Прикидывание в уме для этой истории не имеет никакого значения. На первый взгляд. Однако этот мужчина был уверен, что рассуждает он не так, как другие люди. С пользой. Что может обмануть кого угодно.
Он был твердо уверен в своем уме.
Он жил с убеждением, что именно он и есть герой своего времени.
Интересно то, что герои осознают свою роль. И интересно, что время терпит любые роли.
Время нужно уметь читать. Внимательно. Нельзя использовать систему чтения по диагонали. В таком случае ты пропускаешь мелочи, которые изменяют ход истории. Какие глупости придумывают люди.
Этот человек, у которого тоже было имя, родился в деревне. Но не в этом состояла его личная драма. Он родился во время, когда все были одинаково бедными, стандартно образованными, однообразно одетыми, типично думающими. Были и другие. Но их было немного. У них были другие деньги, они по-другому работали, их уважали, они модно одевались. Ездили не только в соседний город, но