Чудовищный страх сковывает тело, молодая женщина бежит по лесу, петляя между деревьев, будто заяц, запутывающий следы.
Плотные кроны не пропускают солнце; где-то там, высоко над головой, давно рассвет, но здесь, на земле, все так же темно.
Каждый новый вздох рвет легкие, сердце бешено стучит, под ногами хрустят ветки, беглянка спотыкается о выступающие из-под земли корни и падает на прелую траву.
Он уже рядом. Победный рык хищника оглушает, первобытный ужас парализует жертву.
Огромный волк скалит зубы, желтые глаза его горят ненавистью.
Слабая самка, легкая добыча, она встает на колени, вскидывает голову и … приказывает?
– Сидеть! – Зверь медленно опускается на задние лапы и подставляет голову.
Дрожащая рука треплет жесткую шерсть.
– Мадмуазель, – кто-то постучал в дверь, – вас ждут к завтраку.
– Спасибо! – крикнула я в ответ и откинула одеяло.
Руки слегка дрожали, и я потянулась распустить косу, чтобы успокоиться.
Почему волк?
Наспех умывшись и оправив мятую после сна тунику, я спустилась к завтраку. Провожала меня симпатичная, средних лет женщина, весь путь от спальни до столовой она украдкой бросала на меня заинтересованные взгляды, но задавать вопросы побоялась.
Идеальные слуги, идеальный дом, идеальная семья.
– Доброе утро, мадмуазель! – улыбнулся мне Фредерик. – Как спалось? – Он был в столовой один, мама, вероятно, все еще спала.
– Прекрасно, – привычно соврала я и села на любезно выдвинутый стул.
– Не обманывайте, – улыбнулся Фредерик, – у вас усталый вид.
Вошел слуга и принес свежий выпуск «Вестей».
Все так, как сказал мсье Премьер. Никакого скандала, никаких шокирующих снимков. Мсье Фредерик, судя по статье, только что покинул больницу, и его далекая северная родственница, герцогиня вон Редлих, проявив удивительную заинтересованность в жизни дядюшки, переехала в особняк Белами.
Какая дружная семья эти Нордин…
Их разделяют тысячи миль, но они приходят друг другу на помощь, если в том есть необходимость.
Я намазала булочку маслом и налила свежего кофе.
– Мне снился кошмар, Ваша светлость, – через некоторое время сказала я, – во сне я убегала от волка.
– Что вы сказали? – нож выпал у него из рук, он весь подобрался и стал похожим на Серебряного перед прыжком.
– Мне снился желтоглазый волк, – повторила я. – Это что-то значит?
– Мы немедленно переезжаем в поместье, вот что это значит, – он встал из-за стола, уже в дверях повернулся ко мне и объяснил:
– Дане, – я отставила сливочник, – это означает, что не все наследники королевского рода были уничтожены, кому-то удалось спастись.
– Как Дане выбирали пару? – У меня опять задрожали руки.
– Так же как и мы, но если эта пара Нордин, – он снова прикрыл глаза, интересная привычка, – то хранитель приходил к нам наяву, – мужчина внимательно всмотрелся в мое лицо и добавил: – Или во сне.
Дверь за ним закрылась, и я залпом выпила горький кофе.
Династия Дане… насилие, жестокие пытки, бунты и восстания, массовые казни и гражданская война.
Они вырождались, с каждым поколением правители становились все более и более безумны. Алан Первый – последний король Саомара – получил прозвище Кровавый, кажется, там были ванны… из крови.
Четыре герцога объединились, чтобы свергнуть Кровавого короля, главный город страны, тогда еще Дания, сменил имя, и королевство Саомар превратилось в Союз четырех герцогств.
Народная ненависть была так велика, что всех, в ком текла королевская кровь, – казнили.
Как оказалось, не всех.
Дане выжили, теперь ясно, кто стоит за покушениями на Нордин. Они мстят за те события. Северное королевство поддержало Западного герцога, который возглавил восстание много лет назад.
– Доброе утро, родная. – Я вздрогнула; так задумалась, что не слышала и не видела, как мама вошла.
– Доброе. – Она по-прежнему выглядела встревоженной, но, во всяком случае, не панически напуганной. – Мы опять переезжаем, – обрадовала я ее.
– Куда? – удивилась мама и отложила кусочек булки.
– В поместье, – вошел Фредерик, – прямо сейчас.
– Зачем? – Она недоуменно смотрела то на меня, то на кузена.
– Дане выжили, мама, – я повернулась к ней, – и я пара одного из них.
Она всхлипнула и помотала головой:
– Только не это, Святая Амелия, только не это…
– Успокойся! – жестко сказал Белами. – Я сделаю все возможное, чтобы Мелисент была в безопасности. Никто не сможет причинить вред моей дочери, – я подняла на него глаза, – но Дане явится в поместье, он просто не сможет иначе.
– Они садисты, Рик! – крикнула мама. – Ты ведь знаешь, что осталось от жены Алана! Скольких дочерей благородных семейств замучили, прежде чем западный герцог собрал войска? И скольких бы убили еще, если бы последней жертвой не стала его дочь…
– Прошло две сотни лет, – свежий сок немного горчил, – дети не могут быть в ответе за поступки своих родителей, тем более это не дети, и даже не внуки. Впрочем, что можно ожидать от династии, в которой дочери рожали от собственных отцов? – Я поднялась из-за стола, поравнялась с Белами и тихо добавила:
– Да и Нордин недалеко ушли…
Больно. И ему и маме было больно от этих слов, я видела, как они одновременно вздрогнули.
Стало бы им легче, если бы они знали, что я говорила о себе?
– Им может оказаться любой, Мелисент, – серьезно сказал Белами, – вплоть до вашего жениха.
– Меня зовут Меланика, Ваша светлость, – ответила я, – но я прощаю вам эту оплошность, вы ведь только из больницы, – улыбка коснулась губ, и я выдохнула: – Дядюшка…
Политик.
Почти незаметное движение головы, еле слышный вдох, и передо мной снова ледяной глава государства.
– Как вам будет угодно, – поклонился мне Премьер, – мы выезжаем через полчаса.
Кивнула и вышла из столовой.
Похолодало.
Слугам хватило пятнадцать минут на то, чтобы собрать необходимое, и сейчас я с интересом наблюдала за тем, как багаж грузят в автомобили. Отведенные Фредериком полчаса я провела на улице. Капюшон защищал от ветра, а руки я спрятала в карманы вязаного жилета.
– Готово, – отчитался Тео, – я заеду в гостиницу за оставшимися вещами и приеду в поместье к вечеру.
– Хорошо, – равнодушно ответила я и заняла место рядом с Премьером.
– Мы будем на месте через два часа, – сообщил мне Фредерик, – вы можете немного вздремнуть.
– Вы очень заботливы, – посмотрела я на мужчину, – попробую.
– Поехали, – мама села назад и захлопнула дверь, – покажу тебе дом, в котором прошло мое детство.
– Наше детство, – поправил маму кузен, – несколько счастливых лет.
Зашуршали шины, мы выезжали. Наш автомобиль был третьим в колонне из пяти машин. Мы проехали несколько метров, когда к особняку Белами приехал Оливье.
– Остановиться? – спросил меня Фредерик.
– Нет, – я закрыла глаза, – не нужно.
Это были самые долгие два часа моей жизни, я засыпала на миг, чтобы сразу проснуться, острое чувство опасности не отпускало даже во сне.
Желтые глаза, желтые волчьи глаза. Как у Лероя?
– Мсье Фредерик. – Он дернулся, так неожиданно резко прозвучали мои слова.
– Да?
– У Дане были характерные черты? Может быть, желтый цвет глаз?
– Нет, – покачал он головой, – не было, – автомобиль остановился напротив входа в поместье, – мы на месте.
Я спрыгнула на землю, не дожидаясь помощи.
Огромное здание, пять этажей, серый камень, обвитый плющом. Маленький пруд под окнами, небольшой, но очень ухоженный парк и еще один автомобиль со знакомым гербом чуть в стороне.
– Ваша светлость, – на крыльцо вышли слуги, – мсье Элиас завтракает, вы и ваши гости присоединитесь к нему?
– Не поздно ли для завтрака? – Я встала рядом с Фредериком, и несколько человек пораженно застыли.
– Добрый день, – подошла к нам мама, – рада видеть знакомые лица, – очаровательно улыбнулась она, – Натан, Кристин, вы почти не изменились.