– Добрый, – кивнула я мужчине, – как поживает ваша жена? – задала я вежливый вопрос.
– Прекрасно, – Анатоль, не скрываясь, рассматривал меня, – и все же вы – Нордин, – высказал он вердикт.
– Нордин, – подтвердила я.
– Анатоль, – подошел к нам Лерой, – рад встрече.
Мужчины обменялись рукопожатиями.
– Вы, как я понимаю, давно знакомы? – издевательски протянул министр правопорядка.
– Не понимаю, о чем вы, – и снова сладкая улыбка.
– Если бы мы были знакомы давно, – вставил слово Давид, – мадмуазель вон Редлих уже воспитывала бы нескольких наследников Южного герцогства. – Сдержалась, только глотнула вина.
– Думаю, вы просто забыли об этом небольшом эпизоде, – мсье Франс внимательно посмотрел на меня, – но я не буду вам об этом напоминать. Всего хорошего, мсье Лерой, – он кивнул Давиду, – мадмуазель Нюгрен, – улыбнулся министр мне и ушел к жене.
– Нюгрен? – Лерой вопросительно смотрел на меня.
Отвернулась и залпом осушила бокал.
В зале показался Премьер. Мамы с ним не было.
Элиас скривился при виде отца и отошел от Агаты.
Аннель, Грегори, Лерой, Вероник, Агата, Премьер и Элиас, все они смотрели на меня.
Звуки, запахи, эмоции, все навалилось сразу и одновременно. Я стала задыхаться, опустила глаза и пошла к выходу.
Мне нужен был глоток свежего воздуха.
Длинные коридоры мелькали перед глазами, к счастью, никто из гостей мне не встретился, лишь несколько лакеев вежливо кланялись, когда я проходила мимо.
Вышла на крыльцо и прижалась к широкой мраморной колонне. Дождь хлестал по гладким ступеням, холодные капли отскакивали к моим ногам.
– Вы оставили меня одного, – теплые губы коснулись уха, – непростительный поступок.
– Мсье, вам стоит вернуться в зал, – повернулась к Давиду, – вас ожидает невеста.
– Утром я расторгнул помолвку. – Он двумя руками оперся о колонну так, что я оказалась в ловушке. – Вы не понимаете, мадмуазель, – наклонился он к моему лицу, – у вас нет выбора, как нет его и у меня.
Происходящее напоминало горячечный бред.
Будто я играю ведущую роль в одной из глупых и таких модных кинолент.
Экранная страдалица заламывает руки, камера охватывает нарочито темные круги под глазами, а потом картинку сменяет еще более нелепый текст.
– Мсье Лерой, дайте мне пройти, пожалуйста. – Я дернулась, но далеко не ушла, он всем телом навалился на меня, руки задирали платье, губы терзали шею.
Отвратительно, мерзко, грязно, я попыталась оттолкнуть его, что-то кричала, даже царапалась.
Но никто нас не слышал.
Лакеи прятались от урагана внутри, Тео был с мамой, прохожих не было, а если бы и были, сквозь плотную стену дождя вряд ли можно было что-то увидеть.
Кто-то оторвал от меня Давида.
Элиас.
Он лбом ударил Лероя в нос, кровь упала на белый мрамор. Будущий Сид-Адер зарычал, тяжелый кулак согнул Элиаса пополам, завязалась драка.
Дождь хлестал по сцепившимся мужчинам, я держала рукой порванное платье и смотрела, как Элиас бьет Давида по голове, как Лерой падает на мокрые ступени, как мой спаситель поворачивается ко мне.
Резко открылась дверь, на пороге стояла мама. Она, казалось, ничего не видит, такие безумные были у нее глаза. Она все-таки заметила меня и сказала:
– Родная, мне нужно в отель. – Не дожидаясь ответа, она побежала к машине, прямо под проливной дождь. Следом вышел невозмутимый Тео, окинул взглядом представшую картину, поклонился Элиасу и подал мне руку.
Мы вышли из-под навеса.
В несколько секунд я стала мокрой насквозь. Перед тем как сесть в автомобиль, обернулась. Такой же мокрый, как и все мы, Элиас стоял рядом, на расстоянии вытянутой руки.
Улыбка тронула мои губы, и он улыбнулся в ответ.
Мы смеялись и не могли оторвать друг от друга глаз.
Вокруг бушевала стихия, сильный ветер гнул деревья, кроны почти касались земли.
Не чувствовали. Ни дождя, ни холода.
Рваное платье прилипло к телу, и мокрая, практически целая рубашка Элиаса также не оставляла пространства воображению.
Можно ли целовать глазами?
Теперь я знала ответ.
– Фрекен, вы остаетесь? – услышала я голос Тео и отрицательно помотала головой.
Снова сверкнула молния, вспышка осветила малый дворец. Я увидела, как Лерой поднялся и, держась одной рукой за голову, подошел к двери.
Еще раз посмотрела на Белами и села в машину, заливая водой светлый салон.
Мама сидела с абсолютно пустым взглядом и сжимала в кулачке какой-то кулон, я протянула руку и погладила ее по щеке, она дернулась, потом взяла мою ладонь и поцеловала.
Замечательно мы провели время.
Во всяком случае – незабываемо, это точно.
Мама раскрыла ладонь и протянула мне медальон.
– Открой, – попросила она.
Я послушалась. Внутри было два портрета. Мужчина и женщина, молодые и неуловимо похожие, счастливо улыбались с черно-белых снимков.
– Это твои бабушка и дедушка, – еле слышно сказала мама. – Я потеряла медальон в день, когда мы с Андре уезжали из столицы, – она прикрыла глаза и продолжила, – я никогда не снимала его, Мелисент. Никогда. – Слезы побежали по мокрым щекам. – Помню, как расстроилась, когда утром обнаружила пропажу, помню, как искала его по всему номеру Андре; ведь когда я пришла к нему, кулон был на мне. – Ей удалось взять себя в руки, и она пояснила: – Его нашли на одной из жертв Бабочки. Идеальная комбинация, – злая улыбка кривила губы, – мой муж не зря занимал свой пост.
– Письма?
– Ни одного, – она покачала головой, – ни одного демонова письма!
– Разве не за этим ты вернулась в Саомар? – Я вложила ей в руки кулон. – Разве не это хотела узнать?
– Ты еще так молода, Мэл, – покачала она головой, – лучше бы все было так, как я себе представляла. Лучше бы он рассмеялся мне в лицо и прогнал, понимаешь?
– Нет… – Я застегнула замочек на изящной цепи.
– Я не знаю, что мне делать, – медальон лег в ворот еще недавно белого платья, – не знаю, что будет завтра. Не знаю, что чувствую, и не знаю, я совсем не знаю Фредерика, – прошептала она. – Думаю, самым верным решением будет вернуться в Такессию и принять предложение адмирала…
Я не успела ничего ответить, мы приехали.
Несколько черных машин стояли у дверей отеля. Множество мужчин в военной форме оцепили вход в здание и стояли под проливным дождем.
Мы испуганно переглянулись. Покушение? Высокие гости? Что могло произойти?
Вышли из автомобиля и с опаской направились к стеклянной двери.
Вот и ответ.
Ничего не случилось.
В холле ждал Фредерик Белами.
Королевская осанка, властный взгляд, безукоризненный внешний вид. Он был абсолютно сухим, как если бы дождь побоялся доставить ему неудобства.
Кажется, я начала понимать, о чем только что говорила мама.
Мсье Премьер не внушал ничего, кроме почти животного страха.
В «Астории» стояла удивительно громкая тишина. Лакеи поспешили скрыться с глаз главы государства, а портье застыл за стойкой, боясь пошевелиться.
Мама остановилась напротив мужчины и вежливо поинтересовалась:
– Ваша Светлость? Прием уже окончен?
Воздух между ними искрился, казалось, протяни руку – и ударит электрический ток.
– Я уже не молод, мадам, – он развел руками, – встреча такессийской делегации, резкая смена погоды, – улыбался Вест-Адер, – тяжелейший сердечный приступ, я на грани жизни и смерти. В данный момент лучшие медики Саомара борются за мою жизнь.
– И что же дальше? – спросила мама, наперед зная ответ.
– Утром мое состояние стабилизируется. Дорогая… – Белами хищно улыбнулся мне, – племянница будет столь любезна, что возьмет все заботы о здоровье дядюшки в свои руки и переедет в особняк Белами.
– И ее мать, конечно, не сможет остаться в стороне… – продолжила за него мама.
– Именно. У вас двадцать минут на то, чтобы сменить одежду, – бросил нам Премьер, – не заставляйте меня ждать. – Мама вздрогнула от его тона, и мне стало не по себе. – Почти четверть века – достаточный срок, – сверкнули зеленью злые глаза.