пятно на стекле, не желая встречаться с ним взглядом.
– Правда, все нормально, – настаивает Кэмерон. – Откуда вам было знать?
– Вовсе не нормально. Мне следует быть осторожнее с тем, что я говорю.
– Нет, не стоило мне так на вас набрасываться из-за этого. Я просто устал. – Кэмерон шумно выдыхает. – Терри попросил сегодня нарезать побольше трески для акул, а Маккензи нет, она заболела, так что я еще и ее заменял, а телефон все звонил и звонил, и… в общем, это был долгий день.
– Ты очень усердно работаешь.
– Ну, наверное. – Ее слова постепенно вливаются в него, согревая, как горячий куриный бульон в холодный день. Наверное, это самый приятный комплимент, который ему когда-либо делали.
– Точно. – Това улыбается ему, одобрительно кивает и возвращается к протиранию стекла.
– По правде говоря, у меня не было мамы, но была тетя Джин, – осторожно начинает он. Берет швабру и принимается елозить ею вдоль плинтуса. – Именно она вырастила меня после того, как мама ушла.
Това поднимает глаза:
– Расскажи о ней.
– Она одна из самых замечательных женщин на планете, но вам она может не понравиться.
– С какой стати она должна мне не нравиться?
На лице Кэмерона появляется заговорщическая ухмылка.
– Я уверен, что она и понятия не имеет, как правильно вставлять мешки в мусорные корзины.
Смех Товы эхом разносится по пустому коридору.
1349-й день в неволе
Они этого не видят.
Несколько недель они работали вместе. Как они могут не видеть?
Я неоднократно изучал свою Коллекцию, размышляя, не может ли какой-нибудь из этих предметов указать им правильное направление. Все тщетно. А моя Коллекция теперь в беспорядке. Все перевернуто, разбросано и вываливается из моего убежища. Это опасно. Если я не приму меры, при следующей чистке аквариума мою Коллекцию обнаружат. Правда, я боюсь, что во время следующей чистки меня уже не будет в живых.
Но я должен держаться ради них. Я не могу допустить, чтобы эта история кончилась ничем. Но я подозреваю, что именно так и случится, если я не вмешаюсь.
Срок беременности у человека составляет примерно двести восемьдесят дней. Зачатие, должно быть, состоялось незадолго до той ночи, когда произошел несчастный случай. Но обычно мать понимает, что вынашивает эмбрион, только спустя несколько недель. А в тех случаях, когда производство потомства не планировалось, даже спустя несколько месяцев. За время моего заключения, наблюдая за постоянными посетителями, которые приходят и уходят, я видел, как этот сценарий повторялся бесчисленное количество раз.
Если Това узнает дату его рождения. Его фамилию. Будет ли этого достаточно? Я должен попытаться.
Почему мне так важно, чтобы она узнала? Я и сам не совсем понимаю. Но мой собственный конец приближается вместе с концом ее пребывания здесь. Если они не выяснят все в ближайшее время, в их знаниях друг о друге так и останется пробел. Дыра.
Как правило, дыры мне нравятся. Дыра в верхней части моего аквариума дарит мне свободу.
Но дыра в ее сердце мне не нравится. У нее оно только одно, а не три, как у меня.
Сердце Товы.
Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей заполнить пустоту в нем.
Некоторые деревья
Башня из кухонных полотенец грозит рухнуть, когда Това добавляет сверху еще одно. Подобными стопками заставлен весь пол на чердаке. Гладкие балки под высоким, как в соборе, потолком, купаются в послеполуденном свете, льющемся через большое панорамное окно. Сама Това, впрочем, совсем не лучится радостью. Она терпеть не может груды вещей повсюду.
А вот Уилл славился своей любовью сваливать все в кучу. Квитанции, старые почтовые объявления, журналы, которые он уже дважды прочитал, клочки бумаги, на которых он накалякал какую-нибудь заметку, которую даже сам не мог расшифровать. По мнению Уилла, все это нужно было хранить. Когда Това ворчала на него из-за беспорядка, он просто собирал свой хлам в стопку, выравнивал углы и пристраивал стопку на край какой-нибудь столешницы или комода с удовлетворенным хмыканьем. Видишь? Красиво и опрятно.
Това ждала, пока он задремлет в глубоком кресле, а потом со вздохом отправляла все в надлежащее место, которым иногда бывал шкафчик для документов, но чаще мусорное ведро. Когда из-за рака Уилла бумаг накопилось столько, что маленький шкафчик их уже не вмещал, Това купила еще один, увеличив пространство для хранения документов, чтобы каждый листочек от страховой компании, каждый счет за медицинские услуги имел собственное место. Пускай забота о муже, чье тело все больше поражал рак, на время заняла всю ее жизнь, но она не потерпела бы, чтобы бумаги заняли все поверхности у нее на кухне.
– Просто катастрофа, да? – Това задает этот вопрос Коту, который поднимается по лестнице на чердак. Несколько секунд спустя появляется серый хвост, возникает за коробкой, как вопросительный знак. Кот с невероятной грацией, изгибая стройное тело, петляет между стопками и добирается до солнечного пятна рядом с Товой, не потревожив ни пылинки. Он бросает на нее скучающий взгляд, ложится на бок и закрывает желтые глаза.
Това улыбается, и ее раздражение слегка подтаивает.
– Я смотрю, ты притопал сюда только для того, чтобы вздремнуть на работе, да? – Она гладит Кота, и его бок начинает подрагивать от мурлыканья.
Комната поделена на три зоны. Во всяком случае, это уже хоть что-то. Уже система. Завтра приедут Дженис с сыном Тимоти, который возьмет с собой пару друзей, и Барб. Они вызвались помочь ей с сортировкой и вывозом вещей. Това пообещала заказать на всех пиццу, хотя брать доставку, когда в морозилке полным-полно запеканок, кажется расточительством. Но ей действительно нужна помощь, и лучше пусть эта помощь исходит от людей, которых она знает, чем если бы ее семейными реликвиями распоряжался неизвестно кто. Кроме того, Барб и Дженис постоянно звонили, предлагая свою помощь. Придется им уступить.
Первая зона намного меньше, чем две другие, и предназначена для вещей, которые Това возьмет с собой в “Чартер-Виллидж”: пара старых игрушечных машинок Эрика, несколько фотографий и то, что осталось от фарфорового чайного сервиза ее матери; Това мечтает, как будет время от времени пить кофе из тонких чашек. Очень жаль, что все это не использовалось годами. Десятилетиями.
Кусочек салфетки, в который было завернуто блюдце, она скатывает в шарик и бросает в ближайшую к двери зону – в мусор. Сюда же отправляется большое количество фотографий и других памятных вещей. Хотя кажется странным выбрасывать то, что так тщательно берегли, куда еще все это девать? Дженис предлагала отвезти на склад, но