драматичного, чем эти разоблачения ревнивой любовницы, которая из жажды мести осуждает на смерть своего любовника. Эта Евгения Форестье оставила далеко позади слабую и нерешительную госпожу С., любовницу Пранцини. Госпожа С. была только несчастная, запуганная женщина, слабые струнки которой сумел затронуть судебный следователь. Евгения Форестье была женщина страсти, горячая и мстительная.
Она начала свой рассказ с того, как познакомилась с Прадо и увлеклась его изящной наружностью и нежностью взгляда… — взгляда алчущего авантюриста, как у Працини. Далее она рассказала следующее:
— 14 января 1886 года я была в крайней нужде, мне пришлось попросить у квартирного хозяина двадцать франков, чтобы выкупить пальто. 12 франков я заплатила за пальто, а остальные передала Прадо. В тот день мы обедали у Ибанес. Прадо ушел после обеда, и мы не видели его весь вечер. Я возвратилась домой одна и легла спать. В половине двенадцатого ночи или в двенадцать без четверти он возвратился. Я была очень удивлена, потому что, по обыкновению, он приходил не раньше, как в два или три часа ночи. Почти с первых же слов он сообщил мне: «Знаешь, сейчас убили одну женщину». Я спросила: «Ба! Об этом уже все говорят на бульварах?» Всю ночь он был в лихорадке и отталкивал меня, когда я приближалась. Я заметила на его руке царапину, сделанную ногтем, и спросила: «Оттуда это?» Тогда он рассказал, что эту царапину получил, играя с ребенком. Несколько раз он вставал и мыл руки. «Не знаю, — говорил он, — что такое с моими руками, я чувствую от них какой-то странный запах!» На следующее утро он дал мне денег. Я спросила, откуда он их достал. Он рассказал, что встретился накануне вечером с одним приятелем в «Гранд-отеле» и тот одолжил ему двести франков. На депозитке, которую он мне дал, были ясно заметны два или три надреза. Это немножко удивило меня.
«В Испании холера, — ответил он, — а потому на границе вскрывают и дезинфицируют письма. По всей вероятности, билет был прорван там».
Однако он дал мне другой, и я отправилась за покупками. В то же утро он сжег свою рубашку в печке. На ней было небольшое пятнышко крови, и я подумала сначала, что это от его царапины. После полудня я почувствовала вдруг тяжелый, смрадный запах. Он жег свои ботинки. На мой вопрос, зачем он это делает, Прадо ответил: «Мне так хочется!» Я не стала настаивать, потому что с ним это все равно было бы бесполезно.
В тот день я вместе с ним была в ресторане. Тогда уже продавались газеты с описанием убийства Марии Ангетан. Просмотрев их, он сказал: «Ну что ж, одной женщиной стало меньше. По-моему, их всех следовало бы перерезать, чтобы избавить от них мир». В тот же вечер он возвратился домой очень спокойный и ночь провел, как всегда. На другой день он должен был обедать дома, но возвратился очень поздно и сказал мне: «Собирайся скорей идти со мной к Ибанес. Я уезжаю в Испанию, где хочу продать свои имения».
Он уже не носил своего светлого пальто, а приобрел темный костюм. Мы отправились. Дорогой он купил себе новые панталоны. Мы пообедали у Ибанес, потом поехали на вокзал. Прадо ехал на одном извозчике, а я с Ибанес на другом.
Спустя несколько дней я получила письмо из Сарагосы, его принес мне Ибанес, как приносил потом все письма. Однажды он передал мне 400 франков, которыми я уплатила кое-какие долги, а на остальные деньги уехала к своей матери.
В то время Евгения Форестье только подозревала, что ее возлюбленный убийца, но скоро она убедилась в этом вполне. Отправившись встречать Прадо в Бордо, она узнала там, что он ей изменил и любит хорошенькую Морисету. Тогда начались сцены, тяжелые, мучительные сцены. Однажды Линска бросился на нее с ножом в руках.
«Я убью тебя!» — кричал он. «Да, как убил другую», — ответила Евгения Форестье.
Прадо остановился, пораженный, и руки его опустились. Скоро он узнал, что Евгения Форестье имеет другого любовника, и совершенно потерял голову, по всей вероятности, боясь, что она расскажет своему новому возлюбленному страшную тайну.
— Прадо, подозревавший измену, стал за мной следить, — продолжала Евгения Форестье, — и узнал, что я хожу на свидания. Раз он пришел ко мне и хотел меня зарезать, но я выхватила нож и спрятала его за занавеской. Когда я обернулась, увидела, что он целится в меня из револьвера. В смертельном ужасе я бросилась к сонетке и позвонила. Прибежали слуги, но дверь была заперта. Я кричала им, чтобы они ломали дверь. Прадо засмеялся и сам открыл ее. Служанка постояла несколько минут на пороге, потом ушла, а я легла спать. Тогда Прадо подошел ко мне и сказал: «Несчастная, ты любовница разбойника и убийцы, это я убил Марию Ангетан».
Я с ужасом ответила, что не хочу быть любовницей бандита, но он возразил, что волей или неволей, но я всегда буду принадлежать ему, и он стал так горячо и страстно уверять меня в любви, что я не верила своим ушам.
Спустя несколько дней он рассказал все подробности своего преступления. При первом посещении Марии Ангетан он не мог ее убить, так как служанка унесла его ботинки. 14 января он встретил ее в Эдене, и они вместе пришли к ней на квартиру. Расчесывая волосы перед туалетным столиком, она спросила: «Сколько ты дашь мне?» Тогда он нанес ей удар. «Она тотчас же испустила дух, — рассказывал он, — но если бы ты знала, как скверно пахнет женская кровь! Фи…»
Маренский судебный следователь понимал, что больше ему нечего делать с обеими женщинами, и препроводил их в Париж к господину Гюльо, который уже начал следствие об убийстве Марии Ангетан.
Господин Гюльо, в свою очередь, выслушал показания Евгении Форестье и Морисеты Куроно, обеих приятельниц злополучного Прадо, потому что если Пранцини приходилось бороться против одной женщины, своей сожительницы госпожи С., то против Прадо выступили две женщины, а впоследствии к ним присоединилась третья, законная жена Прадо, покинутая и забытая им в Испании.
Господин Гюльо обладал удивительным искусством подготовлять эффективные очные ставки. После продолжительного допроса Прадо, полагавшего, что он известен суду только под этим именем, господин Гюльо вдруг назвал его графом де Линска.
Потом, воспользовавшись смущением обвиняемого, он приказал ввести Евгению Форестье.
По приказанию следователя эта женщина повторила свой рассказ, хотя Прадо протестовал, осыпая ругательствами свою любовницу, старался даже ее застращать… Господин Гюльо подготовил ему новый сюрприз. Дверь открылась, и