нас был один стрелок из валмиерского батальона, местный батрак, который знал это болото как свои пять пальцев. Примерно через час быстрой ходьбы, прыгая с кочки на кочку и часто проваливаясь в черную болотную воду, добрались мы до противоположной стороны болота, в тыл белогвардейцев.
На пригорке у края болота стоял крестьянский хутор, вокруг него был небольшой сад и деревья. В низине за этим хутором проходил большак, по которому белогвардейцы отправляли на передовую линию свою пехоту, артиллерию и обозы с боеприпасами.
Было раннее утро. В прохладной тишине можно было расслышать разговоры находившихся поблизости белогвардейцев: говорили на русском, эстонском и латышском языках. Мы заняли удобную позицию близ хутора, разделились на несколько групп и снабдили каждую группу пулеметом, чтобы белогвардейцам казалось, что нападают большие силы. Затем все наши группы одновременно открыли огонь. Эффект был великолепный. Вначале масса белогвардейцев как будто замерла, не понимая, что происходит и откуда стреляют. Вслед за этим началась неописуемая паника. Охваченные страхом белогвардейцы, издавая дикие вопли, метались из одной стороны в другую. Наше внезапное, неожиданное нападение так ошеломило врагов, что они даже не помышляли о сопротивлении. Часть белогвардейцев, не отдавая себе отчета в том, с какой стороны их атакуют, бросилась в нашу сторону и попала под ураганный огонь. Вражеские артиллеристы в ужасной спешке рубили постромки и прыгали на коней, желая бежать, но большая часть тут же пала вместе с конями.
Только тогда, когда на дороге уже лежали убитые и раненые белогвардейцы и валялись застреленные лошади, из противоположных кустов раздались редкие выстрелы. Неизвестно, в какую сторону они были направлены, потому что у нас посвистывание пуль не слышалось.
Так продолжалось до тех пор, пока белых не стало видно ни на большаке, ни в ближайших кустарниках и в поле.
Свое задание мы выполнили. Наступление белогвардейцев на время было сорвано. Наши части получили передышку для того, чтобы подготовиться к новым боям, обозы, артиллерия и беженцы могли организованно отступить в тыл по мосту через Гаую.
Наша молодежная оперативная группа, не ожидая, пока белогвардейцы опомнятся от растерянности, незаметно исчезла на большом болоте – враг так и не узнал нашу численность – и спешно отправилась через трясину к своим. Когда мы приближались к противоположному концу болота, на белогвардейской стороне была слышна сильная перестрелка. Как выяснилось позже, белогвардейцы по ошибке начали драку между собой, принимая своих за красных.
В свою часть мы явились в ужасном виде, промокшие и измазанные болотной грязью с головы до ног. Командование наше было очень довольно результатами операции, и мы удостоились похвалы за хорошо выполненное боевое задание.
Теперь мы могли свободнее и успешнее бороться, так как не мешали ни обозники, ни беженцы, которые через гауенский мост были переправлены в безопасное место. Эстонские белогвардейцы непрерывно нападали и стремились захватить Смилтене и Алуксне. Положение на Валмиерском фронте ухудшилось; все туже стягивалось кольцо окружения. Чтобы не дать ему сомкнуться совсем, нужно было оставить один из древнейших городов Латвии – Валмиеру. Наша молодежная стрелковая рота, прикрывая отступление, оставила город последней. Нам, стрелкам Цесисской роты, командование разрешило отправиться в Цесис и там присоединиться к гарнизону города, чтобы помочь эвакуировать партийных и советских работников. Отойдя немного от Валмиеры, мы увидели черные клубы дыма – горел мост через реку Гаую.
В Цесис мы прибыли без происшествий. Потери нашей добровольческой роты были невелики, а боеспособность ее возросла – мы закалились в условиях фронта. В Цесисе мы получили приказ отступить в направлении Мадоны. Одними из последних мы оставили родной город, где прошло наше детство и первые годы юности. Город словно вымер, только кое-где видны были одиночные прохожие.
В Лауцини (на окраине Цесиса за железной дорогой), у кладбища и дома Циниса, собралось несколько матерей, чтобы проводить своих сыновей в неведомый путь. Хорошо запомнилась старуха-мать стрелка Сермукслиса. Провожая нас, она махала платочком и со слезами на глазах просила: «Не забывайте нас, сыночки! Возвращайтесь скорее с победой!» Сын ее, рабочий-стрелок, вместе с товарищами отправлялся в далекий путь борьбы за власть Советов.
Мы ушли из Цесиса, обещав скоро вернуться с победой. Продвигаясь через местечко Некене в сторону Мадоны и дальше на Резекне, мы несколько раз сталкивались с бандами «зеленых», которые пытались преградить нам дорогу. Однако каждый раз они получали крепкую взбучку, и многие из этих холуев международной буржуазии в столкновениях поплатились жизнью.
По дороге вблизи Мадоны мы встретили знакомых из Рауны, которые расположились на отдых у обочины дороги. Мы взяли на себя охрану этой группы и вместе продолжали двигаться на Резекне. В Резекне началось формирование новых латышских стрелковых полков из отдельных стрелковых частей и съехавшихся сюда беженцев. Многие рауненцы и цесисцы добровольно записались в Красную армию. Из них была создана отдельная стрелковая рота, которую направили для дальнейшего формирования в Великие Луки.
Нашу цесисскую добровольческую роту включили в батальон особого назначения, который затем преобразовали в полк особого назначения при XV армии. Командиром полка был назначен Я.З. Бейка (Черный Бейка), старый член Коммунистической партии, очень способный, энергичный и смелый человек. Под его командованием полк превратился в боеспособную часть Красной армии, гордость XV армии. В боях против эстонских, латышских, литовских и польских белогвардейцев полк особого назначения проявил истинное мужество и невиданный героизм.
На станции Резекне я случайно встретил своего брата Роберта Плаудиса (коммуниста с 1916 года). Он командовал в то время эскадроном одного из кавалерийских полков (название полка запамятовал, знаю только, что он не входил в Латышскую дивизию). Его эскадрон в это время готовился к погрузке в вагоны, чтобы отправиться на фронт против белополяков. Это была моя последняя встреча с братом. Летом 1920 года он пал в боях под Варшавой.
Боевой путь полка особого назначения
В Латышском полку особого назначения при XV армии было много членов Коммунистической партии и комсомольцев. Партийная организация за короткое время сумела сплотить полк, укрепить дисциплину, воспитывая стрелков в большевистском духе. В составе полка было много цесисцев, валмиерцев, смилтенцев и рижан.
Наш полк готовили для выполнения особого задания – для отправки на те участки фронта, где обычные армейские части не справлялись с белогвардейцами, где надо было внезапно наносить решающий удар по врагу, уничтожать сконцентрированные силы противника, парализуя его наступление на части XV армии.
В период обучения, как это бывает всегда, стрелки, особенно наша молодежь, рвались на фронт и все чаще стали беспокоить своих командиров и политруков просьбами послать их в