даже месяцы.
На том посту, который я занимал в течение последних пяти лет в России, я должен был проводить большую часть рабочего дня на рудниках, поскольку в мои обязанности входило быстро анализировать состояние дел и налаживать производственный процесс. Но мне часто приходилось часами просиживать за рабочим столом, продираясь сквозь бесчисленные директивы, приказы и инструкции, которые сыпались из головного треста и территориального филиала. Мы все буквально закапывались в бумагах. Неудивительно, что в России всегда ощущается нехватка бумаги и утверждается, что безработицы нет. Избыточное население всегда может найти работу, добавляя новые бумаги к горам уже существующих.
Я всегда пытался уйти от бумажной работы, которая скорее замедляет производство, чем помогает ему, и однажды подумал, что у меня есть шанс. Как-то утром я выступал в качестве переводчика между Серебровским и американским инженером, который не говорил по-русски. Американец предлагал ознакомиться с разработанными им планами и письменными предложениями. Серебровский некоторое время слушал, а затем вмешался в разговор: «Скажите этому инженеру, что мне не нужна от него бумага. Я могу получить достаточно этого от русских инженеров. Я хочу, чтобы вы дали мне металл, а не бумагу».
После этого я решил, что у меня появился предлог сократить часть моей собственной бумажной работы, ссылаясь на сказанное Серебровским. Но вскоре обнаружил, что от массы бумаг, которая обрушивается на инженеров и руководителей, никуда не деться, ее нельзя игнорировать.
Несколько раз, когда я возвращался из России на короткий отпуск в Штаты, меня вновь поражало отсутствие бумаготворчества в американской промышленности. И дело было не только в бюрократической волоките. Если бы принятый в Америке принцип бухгалтерского учета и калькуляции затрат был введен в России, Москве стало бы намного легче контролировать «ошибки» и саботаж, которые всегда вызывали столько проблем.
После отпуска я всегда возвращался в Россию со свежими идеями и несколько раз предлагал внедрить, хотя бы на одной или двух шахтах, систему, которая позволила бы инженерам оперативно получать точные данные по производственным операциям и затратам, которые, как известно любому инженеру, необходимы для эффективного контроля за работой предприятия. Они так же необходимы при российской системе, как и при любой другой.
Что ж, я пытался обозначить важность такой работы, но у меня не получилось. Обычно все сводилось всего лишь к пересылке писем туда и обратно, что в конце концов становилось просто очередной пустой тратой бумаги. Система в России, по-видимому, зависит от бумаги, как от еды и питья. И я не нашел выхода в рамках их системы.
Глава 19
Немезида
В России есть дамоклов меч, который постоянно висит над головами инженеров, вызывая у каждого из них чувство, что рано или поздно его настигнут неприятности. Я говорю о планировании, которое пустило такие глубокие корни в советской экономической системе, что от него никуда не деться.
Когда я впервые приехал в Россию, плановая экономика не была так сильно развита, как впоследствии. О ней было много разговоров, но в реальности она еще не сильно влияла на работу различных промышленных предприятий. Мы должны были представлять расчеты доходов и расходов производства, необходимого оборудования и прочего, как в любом другом месте, которые утверждал Высший экономический совет – в то время координирующий орган для всех государственных отраслей промышленности.
Но с годами плановая экономика начала разрастаться, занимая все более важное место на всех предприятиях. Плановый отдел стал отличительной чертой каждого рудника, фабрики или завода и управлялся, как и все другие отделы, сверху вниз. Дошло до того, что каждому старателю, отправляющемуся на поиски золота, торжественно вручали план добычи на следующий год.
В тресте «Главзолото» плановый отдел в головной организации в Москве был связан с такими же отделами филиалов, а те, в свою очередь, связаны с отделами каждого рудника или группы рудников. Все эти плановые отделы во всех советских трестах и предприятиях возглавляет Государственный плановый комитет (Госплан) в Москве, который напрямую подчиняется советскому кабинету министров (Совету народных комиссаров).
Число сотрудников этих многочисленных плановых отделов росло не по дням, а по часам, и вскоре тысячи мужчин и женщин оказались вовлечены в процесс планирования. Значительную часть своего времени они тратили на составление всевозможных анкет и формуляров, которые рассылали инженерам и руководителям для заполнения.
Эта система, в том виде, в каком она окончательно сформировалась, рано или поздно навлекала на инженера неприятности. Ожидается, что в конце года каждый инженер представит полную программу работ на следующий год и даже на более длительный срок. Эта программа включает в себя объем производства, финансовые затраты, заказы на все оборудование и продовольствие. Естественно, нужно быть провидцем, чтобы спланировать всю деятельность группы рудников или целого треста на год или несколько лет вперед.
Это особенно проблематично в России, где нехватка почти всего делает вероятным срыв тех или иных поставок. И когда такое происходит, план оказывается под угрозой невыполнения, и в этом нужно кого-то обвинить, потому что советская система требует найти виновных во всем, что происходит не так, как должно быть.
В горном деле может произойти нечто такое, чего вообще не в состоянии предвидеть самый толковый и хорошо образованный инженер. И особенно в тех случаях, когда добыча доведена до максимума и выработанной руды недостаточно для покрытия годовых показателей. Например, состояние рудного тела может измениться таким образом, что план, предложенный для группы рудников в начале года, станет полностью невыполнимым через несколько недель. Но благодаря плановой экономике план для этой конкретной группы рудников тесно переплетен с планами многих других предприятий и даже отраслей и провал одной части плана может повлечь за собой тяжелые последствия.
Таким образом, у советских инженеров есть строгий план, и если они не осуществляют его на практике, то несут ответственность. Вы сами, говорят им, предложили эти планы, и очень подозрительно, что их не выполняете. И если план, представленный одним инженером, сорвется даже из-за непредвиденных обстоятельств, все остальные инженеры, связанные с общим планом, яростно нападают на него, потому что никому не хочется отвечать в случае окончательной неудачи.
В некоторых случаях инженеры, представив план, обнаруживают, что можно достичь больших показателей. Такое часто происходит в горной добыче, где сама природа вносит коррективы. Но план уже утвержден в высших инстанциях, согласованы поставки необходимого оборудования, так что проще и безопаснее оставить все, как есть.
Он знает, что государство крайне нуждается в дополнительной продукции и может произвести гораздо больше, чем записал в своем годовом плане. Но если он сейчас объявит,