практическую ценность. Награжденные получают небольшую ежемесячную выплату, налоговые льготы, бесплатный проезд на транспорте и гарантированную пенсию. К орденоносцам относятся с уважением в обществе и даже в НКВД.
Несколько месяцев мне пришлось работать в Москве, и нам выделили половину нового дома в поселке американского типа, построенного трестом «Главзолото» для своих руководителей. Наша жизнь в Москве разительно отличалась от той, что мы вели в шахтерских поселках и провинциальных городах. У нас было больше привилегий, чем у большинства русских, но в некотором смысле эта жизнь доставляла больше трудностей, чем неформальная обстановка золотоносных районов. Там нам приходилось принимать жизнь такой, какая она есть, но в Москве мы всегда пытались жить, как американцы живут в пригороде, а это было невозможно. Советские магазины не предлагают услуг, к которым мы привыкли; никогда нельзя быть уверенным, что вы сможете купить именно тот сорт мяса, овощей или фруктов, который нужен. Вы должны брать то, что есть, и считать, что вам повезло. Россияне, которые помнят голод, не жалуются. Но американцы пытаются получить то, что хотят. Советский инженер сталкивается не только с обычными проблемами своей профессии, но и с множеством особых препятствий, свойственных советской системе. Он находится между верхним и нижним слоями индустриального общества и вынужден терпеть постоянный шквал жестокой критики и назойливого вмешательства с обеих сторон. Коммунисты, политики, стоят наверху и считают своим долгом держать «специалистов» под контролем. Обычным рабочим, находящимся в самом низу, внушили, что они хозяева страны, и в подтверждение этого им разрешили свободно высказывать свое мнение инженерам и руководителям, которые, исходя из этой теории, являются их сотрудниками.
Довольно часто какой-нибудь зарвавшийся болван, подсобный рабочий, мелкий клерк или бухгалтер, вскакивает на собрании рудника или завода и обвиняет кого угодно, начиная с директора, во вредительстве, саботаже или во всем, что приходит ему в голову, и, насколько я понимаю, нет никакого способа его осадить. В то же время, если руководитель выдвигал подобные обвинения против подчиненных, он должен был полностью подтвердить свои слова.
На каждом советском промышленном предприятии также есть так называемая стенгазета, которую вывешивают на самом видном месте. Предполагается, что любой рабочий должен иметь доступ к этому плакату для выражения своих замечаний и предложений, и это средство иногда оказывается полезным для устранений злоупотреблений того или иного рода. Но это средство выражения недовольства бригадирами или руководителями, на мой взгляд, приносит больше вреда, чем пользы, потому что ослабляет производственную дисциплину и, следовательно, снижает производительность, не имея достаточных компенсирующих преимуществ.
Когда я впервые приехал в Россию, руководящему персоналу в промышленности недоплачивали по нашим стандартам, учитывая большую ответственность, которую на них возлагали. Особенно это касалось членов коммунистической партии, которые в то время соглашались на заработную плату значительно меньшую, чем у беспартийных сотрудников, доказывая таким образом бескорыстие и преданность делу коммунизма. Почти все главные руководители советской промышленности в то время получали достаточно скромные денежные доходы. Правда, у руководящего персонала были льготы, недоступные обычным работникам. Они пользовались автомобилями, специальными ресторанами, лучшими «закрытыми магазинами», имели комфортабельное жилье.
После 1930 года эта система постепенно изменилась, и управляющие, включая коммунистов, стали получать в соответствии с их должностью, как и в нашей стране. Некоторые люди в России сегодня получают от десяти до двадцати раз больше денежного дохода, чем обычные рабочие.
Повышение заработной платы повлекло за собой и соответствующее повышение квалификации инженеров. Должен сказать, что многие специалисты, с которыми я сталкивался в российской промышленности в 1928 и 1929 годах, знали и умели не больше, чем обычные рабочие; на самом деле стоило бы заплатить некоторым из них, чтобы они оставались дома и позволяли рабочим самим во всем разбираться. Сравнительно немногим из руководителей тех дней удавалось сохранить свои места. Они проиграли в соперничестве с более энергичными молодыми людьми, пришедшими на предприятия, и были переведены на несущественные должности. Управленческий персонал сегодня намного превосходит компетентностью тот, что был в 1928 году.
В течение последних нескольких лет Советы применяли систему единоличной ответственности: руководитель, стоявший во главе любого предприятия, большого или маленького, несет ответственность за все, что там происходит. Эта система пришла на смену коллективного управления, которая полностью развалилась. Но при системе единоначалия впали в противоположную крайность. Руководитель редко осмеливается делегировать полномочия, а подчиненные не осмеливаются брать на себя ответственность за какое-либо решение. В результате никто не делает ничего, что не записано черным по белому в инструкциях; а руководитель настолько придавлен бременем рутины, что не находит времени для важных решений, которые может принять только он один.
Маленький пример позволит показать, как самые занятые и хорошо подготовленные инженеры погрязают в рутине и подпадают под политический контроль. Я имею в виду проблемы с так называемыми изобретателями, людьми с подвинутыми мозгами, которые убеждены, что сделали судьбоносное техническое открытие, которые, кажется, более многочисленны в России, чем где-либо еще. Эти люди требуют и обычно получают доступ к главному инженеру предприятия или треста, потому что подчиненные боятся взять на себя ответственность за отказ от их изобретений, сколь очевидной ни была бы их бесполезность.
Я работал главным инженером не только в главном тресте, но и в некоторых филиалах «Главзолота», и меня постоянно донимала череда этих чудаков. Не получив немедленной реакции на свои открытия, они бросаются в партийный комитет и жалуются, что «бюрократы» пренебрегают ими. Коммунисты, верные друзья простого народа и враги бюрократии, немедленно создают адское количество проблем инженерам или руководителям в системе, где контролируют все.
Для того чтобы не тратить свое время на «изобретателей», советские главные инженеры придумали хитрую уловку. Как только представлялось какое-либо изобретение, начальник немедленно назначал комиссию для его рассмотрения, даже если сразу видел технический просчет. Я знал этот трюк и, когда работал в Москве, использовал его, чтобы избавиться от особо настойчивого «изобретателя». Назначив комиссию, я защитил себя от обвинений в том, что игнорирую потенциальных гениев.
В том случае, о котором я рассказываю, члены комиссии не больше, чем я, стремились попасть в черные книги партийных руководителей, поэтому представили отчет со множеством «если» и «но» и немалым количеством «с одной стороны» и «с другой». Поскольку «изобретение» было настолько очевидно бесполезным, что любой студент-первокурсник инженерного вуза мог бы с первого взгляда сказать, почему оно не сработает, я решил подшутить над комиссией. Отправил им краткую записку, в которой говорилось, что, как я понял из их отчета, они рекомендовали протестировать устройство, что, по моим подсчетам, обойдется в тридцать тысяч рублей. На основании их отчета я пообещал приказать провести