веря в свои слова.
Тэлли только фыркнула, оставила Ум-Тенебри свежую воду для умывания и вернулась к печи, от которой на всю булочную уже пахло пирожками.
Унимо чувствовал то самое весёлое возбуждение, как всегда перед их путешествиями с отцом. Он тогда сначала долго не мог заснуть, а потом, проспав несколько часов, тёр глаза и не верил, что вот оно уже наступило – то самое долгожданное утро. Но сейчас к его чувствам примешивалась сжимающая сердце тревога: на этом пути он мог рассчитывать только на себя, не ожидая, что отец, такой сильный и умный, просто поведёт его за собой, показывая удивительные уголки Королевства.
Собирая свои вещи, Унимо порадовался, что, по крайней мере, ему не нужно будет беспокоиться о багаже: всё, что у него было, умещалось в холщовую пастушью сумку на лямках, которую подарила ему Тэлли. Он срезал со своей куртки все серебряные кольца: часть из них, оглянувшись, засунул под покрывало своей постели, а остальные сложил в маленький узелок. Надел плотные серые брюки с большими карманами (тоже подарок Тэлли), свою куртку, которая без серебра выглядела вполне прилично, намотал на горло тёплый коричневый шарф, надел шляпу, с которой также убрал все украшения, и самые удобные на свете ботинки с медными пряжками. Эти ботинки подарил ему отец, чтобы было бродить по окрестностям Тар-Кахола, в имении Майти: они не промокали, не натирали и почти не пачкались. Волшебные ботинки. Хорошо, что в тот день Унимо надел именно их. Впрочем, возможно, отец ждал именно этого момента, поэтому и выбрал время, когда его сын отправится в гости за город. Заметив, что любые мысли об отце моментально превращаются в какую-то игру в шарады, Унимо приказал себе обдумывать лучше своё путешествие с неприветливым матросом.
Когда Унимо спустился вниз, Тэлли уже разливала чай. С корнем инула, известным как дающий силы, радость и ясный взгляд.
– Вот, я приготовила тебе в дорогу, – кивнула Тэлли на кувшин молока, плотно закрытый крышкой, рядом с пирогами со шпинатом и орехами и с зеленикой. – А теперь садись пить чай.
– Спасибо тебе, Тэлли! – сказал Унимо, усаживаясь и с удовольствием вдыхая запах инула – запах долгих странствий и приключений.
Тэлли хлопотала у печи, но во всех её движениях в то утро была какая-то нарочитая, неискренняя деловитость.
– Ну вот, – наконец сдалась она, остановившись и смотря на Унимо, – ты уезжаешь.
– Но я ведь не навсегда, Тэлли! А когда я вернусь в Тар-Кахол, знаешь, куда я зайду первым делом? – как можно бодрее сказал Унимо.
А про себя добавил ещё: «И я постараюсь сделать так, чтобы Айл-Форин простил тебя, чтобы ты не грустила больше».
Тэлли только покачала головой с мягкой, но такой печальной улыбкой, что сердце Ум-Тенебри сжалось. Но как он ни старался, он так и не смог придумать ничего ободряющего, пока допивал чай и оглядывал скромную булочную Тэлифо Хирунди, прощаясь.
– Может быть, я провожу тебя до Восточных ворот? – с надеждой спросила Тэлли.
– Ну что ты, я ведь не маленький! – ответил Унимо и рассмеялся: – Так я всегда говорил своей маме. Хотя сейчас я совсем не против был бы почувствовать себя так же, как тогда, когда говорил эту глупость. Но, на самом деле, до Восточных ворот не так уж далеко – и лучше нам попрощаться здесь.
Тэлли не плакала – нет, это просто капли росы с паутины упали на её лицо, когда она открывала дверь, провожая Нимо. Она незаметно смахнула их.
Выйдя за порог, Ум-Тенебри обернулся и вдруг бросился на шею Тэлифо. Он ни капельки не боялся показаться глупым, только боялся, что обнимет свою подругу недостаточно крепко – так, что она не поймёт, как много для него значит в этом новом мире, в котором несколько дней растянулись на целые месяцы.
– Спасибо тебе, Айл-Тэлли, за всё, – прошептал Унимо на прощание.
Он шёл и не чувствовал уже того волшебного возбуждения от предвкушения пути. Он шёл один, совсем как взрослый, но не мог радоваться этому так же искренне, как тогда, когда действительно был ещё ребёнком.
Когда Унимо добрался до Дороги Холма и, обогнув Трактирную сторону, вышел на прямую дорогу до Восточных ворот, рассвет уже набрал полную силу и затушил огоньки звёзд, нежные призраки которых ещё таяли в небе.
Восточные ворота были самыми красивыми в Тар-Кахоле: с двух сторон их украшали высокие башни с изразцами, изображающими Возвращение Защитника. В детстве Унимо любил разглядывать эти тщательно вылепленные фигуры волшебных животных и птиц, гигантских деревьев и цветов, морских волн и быстроходных кораблей. Его всегда удивляло, что украшения башен называются «Возвращение Защитника», но самого Защитника он, как он ни старался, найти не мог.
К Восточным воротам вёл самый оживлённый тракт Королевства. Сразу за воротами на юго-восток уходила дорога к Мор-Кахолу, по которой в столицу привозили огромные поклажи корабельных грузов, шли пути в Морскую и Лесную стороны.
Унимо вышел за ворота и услышал, что колокола в ратуше прозвонили шесть утра. Отсюда их перезвон был едва различим, но утренняя тишина ещё не успела затеряться в многозвучии дневной суеты – хотя самые первые поклажи с товарами уже въезжали в Тар-Кахол, чтобы успеть к открытию рынков и таверн. Оглядевшись, Ум-Тенебри не увидел матроса, поэтому решил пока сойти с дороги – и устроился под огромным дубом, разглядывая сонных возниц и хмурых странников в запылённых плащах. Он вдыхал запах дорожной пыли и смотрел на ворота своего родного города, который вот-вот должен был оставить – возможно, надолго. Задумавшись, Унимо не услышал, как Силур подошёл в нему и произнёс почти над самым ухом:
– Не успели мы выйти, а ты уже не прочь бы обратно, а? – раздался его неприятный скрипучий голос.
Унимо вздрогнул и посмотрел на своего спутника:
– Нет, просто дожидался, пока мой попутчик, наконец, выспится, – парировал Ум-Тенебри, и матрос только одобрительно хмыкнул.
На нём была добротная дорожная одежда – может быть, поэтому он выглядел гораздо лучше, чем вчера. Впрочем, путешественники всегда выглядят превосходно: в любых обносках, пропахшие запахом ночных костров, с завязанными волосами, в которых застряли сухие листья после лесного привала…
Смерив друг друга оценивающими взглядами, они отправились в путь. Справа от основной дороги на Мор-Кахол лежала живописная тропинка, летом утопающая в предгорном разнотравье. Но и сейчас, в начале весны, вдоль тропинки уже появились ярко-зелёная трава и молочно-голубые бутоны первоцветов. Когда путники отошли немного от города, в небе над дорогой всё чаще мелькали ласточки, а из придорожных кустов взлетали серые растрёпанные сычики.
– Итак, когда мы начнём твоё обучение? – спросил Силур.
– Прямо сейчас? – предложил Унимо. – Времени у нас не так много.
До Мор-Кахола можно было дойти к позднему вечеру, если выйти за ворота