в своих комнатах. Но никак не бродить по тёмным коридорам и крутым лестницам Замка, перетряхивая свои мысли, как разноцветное стекло в калейдоскопе, в бесконечные странные узоры. Поэтому Тео выбирал для своих ночных прогулок наиболее глухие переходы, арки и башни, где был невелик риск встретить кого-нибудь из хранителей или просветителей. Он шёл медленно, и его закутанная в одеяло одинокая фигура казалась иллюстрацией к ранним балладам Котрила Лийора – о Рыцаре в Плаще из Одеяла. Но для обитателя Ледяного Замка такой плащ был не данью поэтическим символам, а прозаической необходимостью: дотрагиваясь до стен, можно было чувствовать покрывающие их маленькие иголки инея.
В таком бесцельном скитании Тео Гранций добрался до своей любимой башни – бастиона Серых Стражей. По своей высоте она уступала только Главной, но находилась в отдалении от залов, вынесенная на противоположную сторону окружающей Замок стены: раньше, давным-давно, её использовали для просмотра ущелий на восточных склонах Ледяных гор – не притаились ли в них неприятели. Но времена, когда недруги Королевства заходили в Горную сторону, давно прошли, поэтому теперь эта башня обычно пустовала.
Чтобы попасть в бастион, нужно было пройти по галерее замковой стены, которая продувалась всеми ветрами Ледяных гор. Натянув одеяло до самых глаз, Тео старался идти как можно быстрее, что было совсем не просто: камни под ногами покрылись наледью, так что приходилось идти очень осторожно, а луна, уже сиявшая высоко в небе, то и дело скрывалась за набегавшими тучами, и нужно было пробираться почти наощупь. Добравшись до Бастиона, слушатель Гранций остановился перевести дух и прислушался: тишина плескалась в чаше из древних стен Замка, были различимы её глухие перекаты, как медленные взмахи хвостов странных плоских рыб в чёрной глубине горных озёр. Где-то на верху бастиона гудел ветер.
Тео поднимался по крутой винтовой лестнице, слушая, как звук его шагов падает вниз. Забравшись на верхнюю площадку бастиона, Тео сел, обхватив колени, у одной из узких бойниц, и долго смотрел на Ледяные горы. Небо очистилось, и луна теперь ярко сияла в морозной вышине, серебрила горные склоны, которые напоминали застывшие штормовые волны древнего моря. Воздух был такой холодный и насыщенный ветром, что нельзя было различить запахов, но Тео всё равно показалось, что он чувствует запах приближающейся весны – запах подтаявшего снега и влажной земли предгорий. В Морской стороне в это время первые цветы уже пробивались вдоль дорог, моряки пробовали ветер, вовсю готовясь к летним плаваниям…
Воспоминания о стороне, в которой он родился и провёл детство, промелькнули, как тень птицы в свете луны, и сменились привычными тяжёлыми мыслями. Тео представил огромную водяную мельницу, которая работает без остановки, вращаясь в одной и той же воде – что-то похожее происходило в его голове. Но не было понятно, имеет ли это бесконечное движение какой-либо иной смысл кроме того, чтобы терзать его бессонницей и медленно сводить с ума.
Тео не мог поверить, что просветители – авторы «Жизнеописания» – могли не заметить того, что увидел он. Может быть, они узнали ещё что-то, что заставило их замолчать и оставить всё так, как есть. Вероятно, признание того, что Защитник – человек, разрушило бы стройное здание веры, которое с таким трудом возводили многие поколения служителей. Снова и снова слушатель прокручивал в голове те факты из первоисточников, пересматривая и перекладывая их, как лишние части мозаики, но приходил всегда к подтверждению своей догадки.
В надежде хотя бы немного освободиться от этого бесконечного движения, Тео прикрыл глаза и подставил лицо ледяному ветру, от которого было трудно дышать, -надеясь, что это его отвлечёт. Стал пытаться сочинить очередное подражание Котрилу Лийору – это давалось с трудом, поэтому занимало все мысли на какое-то время.
Горы закрывают глаза
и засыпают.
Их ледяные вершины
от нас скрывают
тёмную сторону дня
и светлую – ночи.
Не очень
надейся уснуть, пока
горные птицы клюют
кофейные зёрна сна,
а гончие
нового дня,
как барсука,
загоняют тебя
в глухую нору
утра.
Возвращаясь к спальням слушателей, Тео почти обрёл равновесие, достаточное для того, чтобы попытаться уснуть. К тому же долгие переходы и подъёмы по лестницам давали о себе знать усталостью, что тоже повышало шансы хотя бы немного поспать.
Тео всегда знал, как опасно терять бдительность, но ему слишком хотелось поскорее добраться до своей кровати, сохранив по пути то чувство приглушённой пустоты, которое позволит, наконец, лечь, закрыть глаза и, возможно, заснуть… и вот, перед очередным поворотом в лабиринте залов Главной башни, Тео не услышал звук шагов – и только повернув за угол запоздало вздрогнул, когда в конце коридора увидел двух человек, которые быстро шли в направлении к той части, где жили просветители – то есть как раз навстречу слушателю. Потратив все свои силы на освобождение от терзающих мыслей, Тео не смог даже придумать подходящего оправдания, когда двое служителей с удивлением уставились на него, подняв лампу так, что ему пришлось сощуриться от её яркого света. Когда он смог рассмотреть тех, кого он встретил, то оцепенение тут же сменилось страхом и досадой на своё невезение: ему повстречались просветитель Инанис Сервил и Плиний Фиделио – хранитель-наставник Тео. На мгновение слушателю показалось, что он всё-таки уснул, поскольку Плиния здесь быть никак не могло: он уехал с миссией в Дальнюю сторону и не успел бы так быстро вернуться.
Инанис не стал ничего говорить – только взглянул на Тео пронизывающим взглядом, ослепляющим не хуже масляной лампы, внезапно зажжённой в темноте. Лицо Плиния не выражало ничего, кроме удивления. Тео успел заметить, что его наставник был в дорожном плаще, выглядел уставшим и печальным – что так не шло к его доброму и почти детскому, несмотря на возраст и статус хранителя, лицу. Они едва успели обменяться непонимающими взглядами, как Инанис, а вместе с ним и Плиний, снова исчезли в мерцающей редкими лампами на стенах полутьме Главной башни, а Тео поплёлся в спальню с тяжёлым предчувствием. И дело было не только в том, что просветитель Инанис наверняка припомнит ему бесцельные ночные прогулки и теперь точно не забудет поговорить с Плинием о том, что его подопечный слушатель не так хорош, как это может показаться по отзывам других просветителей, – было что-то ещё, какая-то неуловимая тревога, которая недавно поселилась в Замке.
Осторожно, чтобы не разбудить спящих соседей, Тео пробрался к своей кровати, лёг, не раздеваясь и укутавшись одеялом, и лежал с открытыми глазами почти до самого рассвета, заснув только за час до того, как служителям полагалось вставать и готовиться к Утреннему Обряду.
А просветитель Инанис и хранитель Плиний тем временем осторожно стучали в двери комнаты