день в неволе
Морские обитатели – мастера обманывать. Я уверен, вы знаете о морском черте, который рыскает в темных водах, и его светящаяся приманка привлекает добычу прямо к нему в пасть. У нас здесь нет морских чертей (и я не могу сказать, что сожалею об этом), но когда-то в вестибюле висел посвященный им плакат.
Мы все обманываем, чтобы получить то, что нам нужно. Морской конек выдает себя за клубок водорослей. Саблезубая морская собачка притворяется рыбой-чистильщиком и выжидает своего часа, чтобы полакомиться кусочком добродушного хозяина. Даже моя способность менять цвет, моя маскировка тоже обман. Причем, боюсь, обману этому осталось недолго, поскольку мне становится все труднее адаптироваться к окружающей среде.
Люди – единственный биологический вид, который искажает правду ради собственного развлечения. Они называют это шутками. Или анекдотами. Или каламбурами. Говорят одно, когда имеют в виду другое. Смеются или притворяются, что смеются, из вежливости.
Я не умею смеяться.
Но сегодня я услышал анекдот, который показался мне не только неглупым, но и своевременным. Я должен предупредить вас, что концовка там довольно жуткая.
Молодая семья остановилась перед моим аквариумом, и отец (потому что обычно такие анекдоты рассказывают именно отцы) повернулся к маленькому ребенку и начал:
– Идет человек по лесу, услышал кукушку и говорит: “Кукушка, кукушка! Скажи, сколько мне осталось жить на белом свете?” Она ему и отвечает: “Ку!”
(Не спрашивайте меня, почему человек решил задать подобный вопрос птице. Шутки часто не имеют никакого смысла.)
– И что дальше? – спросил мальчик, уже начиная хихикать.
– А он ей: “А почему так ма?..”
Я бы рассмеялся, если бы это было возможно.
Почему так ма. И правда. Я уже чувствую, как клеткам моего организма все тяжелее выполнять свои обычные функции. Завтра начинается новый месяц, и, возможно, это будет последний раз, когда я увижу, как Терри переворачивает календарь у себя на стене. Мой неизбежный конец все ближе.
Правда в мартини
Прощальный обед Мэри Энн Минетти начинается в один жаркий полдень в начале августа. Това приходит в “Элланд Чопхаус” на десять минут раньше. Безжалостный солнечный свет бьет в глаза, и она щурится, поднимаясь по ступенькам ресторана в самой элитной части прибрежного района Элланда. Нога все еще побаливает и как будто усохла после нескольких недель в ортезе.
– Миссис Салливан! – окликает ее сзади знакомый голос, и чья-то рука подхватывает под локоть.
– Лора, дорогая. Как у тебя дела? – Това кивает дочери Мэри Энн, подтянутой женщине за сорок, и, опираясь на ее руку, поднимается вместе с ней по лестнице.
По словам Мэри Энн, Лора приехала на прошлой неделе, чтобы помочь матери подготовиться к переезду. И именно Лора организовала этот обед и выбрала этот модный ресторан. Това подозревает, что сама Мэри Энн предпочла бы выпить кофе у себя дома, хотя, наверное, сейчас, когда там складывают вещи и готовятся к приходу риелторов, это невозможно.
– Все хорошо. – Лора кивает, придерживая для них обеих входную дверь. – И я рада видеть, что вы идете на поправку. Мама рассказала мне, что вы упали. – Она сочувственно смотрит на ногу Товы.
– Это было всего лишь растяжение.
– Я знаю, но в вашем возрасте…
Бодрое приветствие молодой женщины за стойкой администратора избавляет Тову от необходимости отвечать. Держа в руках стопку меню немыслимой высоты, администратор ведет их через весь зал к длинному пустому столу под окнами, выходящими на море. По крайней мере, вид здесь прекрасный.
– Ваш официант подойдет через пару минут. Я могу пока что принести вам выпить, если хотите, – предлагает администратор, обходя стол и раскладывая меню у каждого стула. Их тут явно не меньше тридцати. Боже милостивый. Сколько же народу пригласила Лора?
– О да. Джин-тоник, пожалуйста. – Лора бросает сумочку на стол и тяжело вздыхает: – Я все утро помогала матери собирать вещи в доме, где она прожила полвека. Лучше сделайте двойной.
– Конечно, мэм.
Това опускается на стул ближе к краю стола, представляя, как фарфоровые статуэтки и отполированные крестики, которые всегда были выставлены на кухонной полке над раковиной Мэри Энн, заворачивают в салфетки и укладывают в картонную коробку, где они, вероятно, пролежат многие годы, пока на них не наткнется какой-нибудь несчастный младший член семьи, который должен будет решить, как от всего этого избавиться. Она заставляет себя улыбнуться администратору, которая, видимо, ждет, пока она закажет напиток.
– Просто кофе, пожалуйста. Черный.
Администратор, кивнув, оставляет обеих женщин наедине. Повисает долгое молчание, и Това жалеет, что не захватила с собой вязание. Наконец она спрашивает:
– Как поживают девочки?
Дочь Лоры, Татум, и маленькая внучка, Изабель, живут с Лорой в Спокане. Теперь Мэри Энн, которая стала прабабушкой всего в семьдесят, тоже будет жить с ними. Конечно, ребенок у Татум появился незапланированно, но Това не может не удивляться тому, как все в итоге обернулось. Четыре поколения женщин под одной крышей.
Лора кивает:
– У девочек все хорошо. Прекрасно. Изабель уже ходит.
– Замечательно, – говорит Това.
– Да. – Лора улыбается, но в подробности не вдается – в обществе Товы люди почти никогда не вдаются в подробности, если речь заходит о детях, и это бывает палкой о двух концах.
Снова воцаряется неловкое молчание, поэтому Това спрашивает:
– Как работа, дорогая?
– Ну… как работа. – Лора весело хихикает и начинает рассказывать о технологических нововведениях, которые все лето внедряют в университете, где она преподает психологию. Това слушает и кивает. Это и правда похоже на кошмарный сон. Лора грустно вздыхает и поясняет: – Вот поэтому нам и нужно так быстро перевезти маму. Во всяком случае, до начала осеннего семестра. Я чувствую себя ужасно из-за того, что вам толком не удалось попрощаться. Я знаю, как вы все дружите. Уже много лет.
– Всегда есть телефон.
– Мы дадим маме планшет. Так что она сможет посещать встречи Крючкотворщиц виртуально! – Лора сияет: что бы она ни имела в виду, она явно очень довольна своим решением. – А вы как? Когда вернетесь к работе в океанариуме?
Това оживляется и пересказывает Лоре свой недавний разговор с Терри. Он разрешил ей приходить “помогать новенькому”, как он выразился. Ничто не могло бы обрадовать Тову сильнее: такой уговор позволит ей научить Кэмерона выполнять свою работу подобающим образом, и она вполне успеет это сделать до отъезда в “Чартер-Виллидж” в конце месяца. О том, что ей нравится проводить время с этим парнишкой, она умалчивает.
– Мама! Сюда! – кричит Лора. Мэри Энн машет ей с другого конца зала, а следом идут Барб Вандерхуф и Дженис Ким с Питером.
– Ого! – всплескивает руками Барб, когда они приближаются