не счастье, если оно вообще существует, но с этим знанием я достиг чего-то сродни удовлетворенности. Или, если выразиться точнее, временного облегчения страданий.
Ах, люди, которым для счастья достаточно неведения! Здесь, в царстве животных, неведение опасно. Бедная сельдь, брошенная в аквариум, совершенно не подозревает о притаившейся внизу акуле. Спросите селедку, крепче ли она спит из-за того, что меньше знает.
Но люди тоже могут страдать от собственной невнимательности. Сами они этого не видят, но я-то вижу. Такое происходит постоянно.
Возьмем, например, отца и сына-подростка, за которыми я недавно наблюдал, когда они стояли здесь, перед моим аквариумом. Вот они разговаривают о предстоящем спортивном матче, и отец хлопает мальчика по спине. Он уверен, что его сын одержит победу, и говорит ему: “У тебя такой же сильный бросок, как и у меня, а я был лучшим квотербеком во всем штате”. Не знаю, что такое квотербек, но могу сказать вам вот что: у мальчика нет генетического родства с этим мужчиной. Его отец – рогоносец. Должен признаться, это одно из моих любимых человеческих слов.
Минуту спустя к ним присоединяется мать ребенка, и они втроем не торопясь идут смотреть на остроносого малого бычка по соседству, не подозревая, что измена однажды расколет их семью.
Вы спрашиваете, откуда я знаю? Я наблюдаю. Я очень догадлив – настолько догадлив, что это может быть за пределами вашего понимания.
Физический облик потомства формируют миллионы генов, и многие из этих взаимосвязей понятны мне так же, как вам понятны буквы на странице. За тысячу триста восемнадцать дней, проведенных в этой несчастной тюрьме, я отточил свою наблюдательность. В случае с сыном-спортсменом и рогоносцем-квотербеком, его опекуном, список непохожих черт был бы слишком длинным, чтобы перечислять их здесь, но: форма носа, оттенок глаз, точное расположение мочки уха. Интонации, походка. Ох уж эта походка! По ней всегда легко определить родство. Люди двигаются одинаково (или, в данном случае, неодинаково) гораздо чаще, чем сами осознают.
Прежняя уборщица и тот, кто ее сейчас заменяет. У них одинаковая походка.
А еще у них обоих есть ямочка в форме сердца, которая расположена необычайно низко на левой щеке. И зеленовато-золотистые крапинки в глазах. И схожая манера монотонно напевать, пока они моют полы (честно говоря, манера эта довольно раздражающая, хотя жужжание моей помпы, к счастью, все заглушает).
“Это ничего не доказывает”, – скажете вы, пренебрежительно махнув рукой. Случайное совпадение. Наследственность бывает непредсказуема. Вы припомните феномен двойников: существуют почти одинаковые люди, родившиеся в разных концах света и не имеющие друг к другу никакого отношения.
Вы, как и я, знаете, что у нее нет живых наследников. Вы знаете, что ее единственный ребенок умер тридцать лет назад. Вы знаете и о ее горе тоже. О горе, которое определило всю ее жизнь. О горе, которое сейчас подталкивает ее всякий раз выбирать одиночество. В конце концов, боюсь, оно может толкнуть ее на что-то худшее.
Ваш скептицизм понятен. Это все на первый взгляд не поддается логике.
Я мог бы привести еще доказательства, хотя сейчас мне нужно отдохнуть. Это общение изматывает меня, а наш разговор несколько затянулся.
Но вам лучше мне поверить, когда я скажу вот что: молодой мужчина, который недавно взял на себя обязанности по поддержанию чистоты, является прямым потомком уборщицы с вывихнутой ногой.
Резко влево, потом вправо
После месяца хождения по кругу Кэмерон наконец находит зацепку.
Неуловимый строительный магнат Саймон Бринкс проводит летние выходные на островах Сан-Хуан, на роскошной вилле в тосканском стиле, притаившейся на утесе с видом на какой-то малоизвестный пролив. Так гласит старая журнальная статья, которую Кэмерон откопал на каком-то малоизвестном сайте. Как только он нашел город и фотографию, добыть адрес было достаточно легко. Это в двух часах езды от Соуэлл-Бэй.
Значит, четыре часа в машине в одиночестве. Кэмерон листает список контактов в телефоне. Его палец зависает над номером Эйвери.
Это же странно, да – в качестве свидания потащить ее с собой вытрясать деньги из потенциального биологического отца? Да, и еще как. Достаточно ли Эйвери странная, чтобы на такое согласиться? Ну, возможно. С Эйвери все как-то пятьдесят на пятьдесят, и хотя им удалось несколько раз выпить кофе и однажды даже поужинать вместе в пабе в Элланде, в половине случаев у нее возникают какие-то накладки с графиком, который для одинокой женщины выглядит слишком уж перегруженным, и ей приходится отменять встречу. Из-за магазина, думает Кэмерон. Что он понимает в бизнесе? Затаив дыхание, он нажимает на кнопку.
– Привет. (Похоже, она рада его звонку.)
– Сегодня у меня будет небольшое приключение. Хочешь со мной? – Кэмерон объясняет ей свой план.
Из динамика доносится вздох.
– Не могу, я занята в магазине. Но мы обязательно должны пересечься позже на этой неделе.
– Конечно. Позже на этой неделе.
– Нет, правда, – говорит она серьезно. – Покатаемся на досках. Я посмотрю, когда у меня будет время.
Усевшись в садовое кресло Итана, он закинул ноги на бампер кемпера, а теперь, попрощавшись с Эйвери, кладет туда еще и телефон. Когда он только сюда приехал, было мерзко и дождливо, но сейчас погода идеальная. Все цвета кажутся невероятно яркими, от голубизны широкого неба до темной зелени деревьев. Ничего общего с той удушающе жаркой и пыльной духовкой, в которую летом превращается Модесто. Он вытягивает правую руку, изучая свои пальцы, а потом сгибает их и посылает удар кулаком вверх, в безоблачное летнее небо.
Наконец-то ему улыбается удача.
Во-первых, Эйвери. Он никогда раньше не удостаивался внимания такой девушки, как Эйвери, и почему-то ее уклончивость только добавляет ей привлекательности.
Во-вторых, он вот-вот встретится со своим потенциальным отцом.
И еще: он уже месяц как продержался на работе. Он даже ее не ненавидит. И кто бы мог подумать? Он режет рыбу. И моет полы. Не особо престижно, но уединение ему нравится, особенно по вечерам. В половине случаев во время уборки он в океанариуме один. В такие вечера он колотит по торговому автомату до тех пор, пока из него что-нибудь не выпадет – пачка печенья там или черствые кексы, которые все равно никто не хочет брать, – вставляет наушники и кайфует, пока моет полы. В другие дни компанию ему составляет та странная женщина. Това. Она продолжает приходить, хотя вообще-то на больничном. Кэмерон обещал ее не выдавать. Он не против ее присутствия. Непонятно, почему она так одержима этим осьминогом, и подружиться с ним у Кэмерона пока не очень выходит, но ее общество, как ни удивительно, ему приятно.
Позади