болезненное, вопрошающее, страдающее, туманное, страстное, светлое и все равно печальное, подлинно шарашкинское музыкально-словесно-зрительное дело? Станут ли шарашкинцы № 2 настоящими рукастыми работниками или, лишившись дара-проклятия, разучатся копаться в своем мозгу, в архиве, не будут подпитывать архив, не смогут больше находить и производить сюжетики и мелодийки, для чего-то нужные Стране? И не этого ли боялась Страна, заключив Шарашку № 2 за серую стену? Чтобы ее законсервировать, оградить от наступления удобной наивности и оттянуть момент распада? Заставить служить себе подольше? Однако – резервация (пусть и дырявая), позволяя шарашкинцам № 2 шаманить, как и сотни лет тому назад, не пускает их на волю, вынуждая ради совершения самобытного ритуала все глубже и глубже погружаться в собственное сознание, вгрызаться в самое себя. А там все чаще вместо добычи – пустота. Получается, что Шарашка № 2 обречена при любом раскладе. Или ее убьет наступающее извне простодушие, или она съест себя сама.
Так разглагольствовал Управляющий Шарашкой № 2 в своей гостиной (старинная, с завитушками, пыльная мебель, камин, рояль), уютно ссутулившись в кресле, скрестив руки, вытянув голые ступни под столик, украшенный бутылкой отличного коньяка – подарком Страны за перевыполнение плана по желтым конвертам. Одет в льняную рубаху почти до пят, благо в комнате почти жарко. Через столик – гость, Управляющий Шарашкой № 1, в чем-то незаметно практичном. Развернулся вместе со своим креслом в сторону, чтобы освободить место для конечностей коллеги. Утром он привез многочисленную команду на субботник. Весь день хозяева и приезжие вместе со Слугами разбирали рухнувший под снегом крытый каток. Слава богу, обошлось без жертв. Вечером шарашкинцы № 1 разбрелись на дружеские посиделки к шарашкинцам № 2, жившим в отдельных домах, дабы не мешать друг другу скрипками и пением, а то и криками страдания.
Управляющий № 1 терпеливо выдержал монолог приятеля и даже поддакнул, хотя ему не терпелось поговорить о совсем ином. Шарашки № 1 и № 2 всегда чувствовали взаимную близость, но далеко не всегда понимали и слышали друг друга.
Потом Управляющий № 1, задумавшись о своем, не заметил, как тема поменялась, но вовремя громко и сочувственно засмеялся, уловив обрывок: «Представляешь, он знает только одного Ренуара – художника!», хотя сам путал Ренуара с Рембрандтом. И использовал заминку, вклинился как ни в чем не бывало, продолжив внутренний разговор:
– Можно считать доказанным как естественное охлаждение Земли, так и естественный распад Солнца, сопровождающийся усиленным выделением энергии. И то и другое означает смерть, но еще не очень скорую. Так что нам можно – ха-ха! – гадить спокойно, признав свое полное бессилие в деле самоуничтожения и сняв с себя вину за ураганы и засухи, тем более что удалось к ним приспособиться. И если все когда-нибудь рухнет без нашей помощи, без нашего греха и даже при полной нашей невинности… Нет, неверно: рухнет наверняка, поэтому – не если, а поскольку! Поскольку все рухнет без нашей помощи, то Библия неправа, а наш бедный разум, и наше мнимое богоборчество, и Вавилонские башни дела не меняют. Конец света наступит сам собой, наплевав и на наше самобичевание, и на наш разврат.
Но наступит не завтра! Продержимся. Почитай, посмотри, о чем писали, что обсуждали лет сто тому назад. Холодно! Жарко! Цунами! Пропали! Погибли! Но ведь привыкли, освоились. И опять стали жить удобно. И не один еще миллениум встретим, пока наконец не замерзнем или не расплавимся (последнее вероятнее). Наш срок совпадет с общим сроком. Дикарь, гревшийся у первого костра и переваривавший сырое мясо, не подозревал о своей молодости. Потом не ведал о своей зрелости тот, кто с натугой поворачивал диск и руль, не нуждаясь в джоггинге. А мы – слабеющие старики, которые будут еще жить… какое-то время, предчувствуя смерть, отмахиваясь от нее и даже не считая себя стариками. Старость должна быть удобной, иначе она унизительна. И она должна быть деятельной, иначе в голову полезет всякая дрянь (под деятельностью я понимаю любое занятие, хоть бы и бег белки в колесе). Если Бог существует, то он точно ничего не имеет против того, что мы таким образом с ним боремся, тем более что мы и не боремся совсем, а отвлекаемся от нехороших мыслей. Бог, как милосердный врач, видит перед собой относительно работоспособного человека преклонных лет со склонностью к депрессии. Когда-то он охотился на мамонтов (не до мыслей было), потом тяжело вкалывал руками, много ходил и бегал и заслужил спокойную – удобную! – старость. Активно-удобную. Долгую старость! И бог дает нам возможность пожить напоследок в свое удовольствие на всю катушку. Забыть о возрасте и о том, что маячит впереди.
– Ты хочешь сказать, будто то, что мы изобретаем, пишем, сочиняем и отсылаем в Страну, – эдакий стариковский пакет? Ходунок плюс бодряще-успокаивающие пилюли?
– Именно!
– А мы сами?
– Ну, у нас скорее палочка. И свои пилюли.
– Н-да, занятно. Хорошее оправдание конформизма и симбиоза. Новый аргумент в спорах с нашими революционерами.
– Иронизируй, иронизируй! Возразить-то нечего. Потому что правда.
– Кто ж против кресла, камина (который и не нужен вовсе, потому что есть батареи), мудрости и здоровья? Вопрос в другом – как не свести себя преждевременно в могилу? Теми же пилюлями? А так – ради бога! Выпьем за то, чтобы не скоро, сразу и не больно. Кстати, и твоя теория удобства – тоже пилюля.
– Да тебя голыми руками не возьмешь!
Шутливо подняли рюмки с коньяком, пригубили, поставили. Запахло жареным мясом (из кухни, из открытой духовки?). Появилась жена Управляющего № 2 и начала накрывать большой круглый стол: постелила льняную скатерть, принесла тарелки с приборами. Вместе с ней пришла трехцветная кошка.
Жена Управляющего № 2 была гораздо моложе мужа. Она не поднимала глаз, скованно, слишком размеренно раскладывала ножи и вилки. Прямые русые волосы заложены за уши, зеленое длинное платье тесновато. Или так задумано, чтобы было ясно, что лифчика на ней нет. И разноцветные круглые бусины притягивают взгляд к низкому вырезу, к белой груди. Несмотря на неуверенную скромность, казалось, что она кокетничает и торжествует – просто потому, что молода.
Сели ужинать. Управляющий № 1 любовался женщиной, хвалил мясо, которое его жена готовила гораздо лучше. Она была его ровесницей, работала в химической лаборатории, не жаловала жену Управляющего № 2 и в этот раз опять нашла предлог остаться дома. И пыли, как здесь, у них не увидишь.
Чудесно! Гипнотический огонь в камине – вечный спаситель и спасатель. На улице минус сорок. Хочется сидеть вот так долго, долго. Смотреть на чужую жену, разговаривать с умным человеком. Одновременно тянет домой – в свой уют, к