— Попроси эльфа. — вздохнул Алекс и затянулся. — Он тебя уже однажды штопал.
— Не хочу эльфа. — ответила Роуз, отклеилась от стены и подошла, чуть прихрамывая. — Хочу полуэльфа. Анестезия перестает действовать, помоги.
Алекс вдохнул, потушил сигарету и локтем расчистил место на столе. Подхватил Роуз под бедра и усадил перед собой прям на столешницу. Опустил голову, рассматривая повязку, но Роуз схватила за подбородок и потянула вверх:
— Ты… А с собой-то ты что сделал?!
— В смысле? Рану стянул.
— Без зеркала, что ли?
— Ну да. — Алекс дернул плечом. — Где я его возьму? У меня даже клинок вороненый.
— Какой же ты дурак. — вздохнула Роуз. — Ну кто рассеченный лоб без зеркала стягивает? Не могу попросить кого-то? Ты такой кошмар сотворил!
— Мы вроде тобой собирались заняться.
— Это не значит, что потом я… ай! Не займусь тобой!..
Алекс оставил повязку в покое:
— Я подумаю. Дай антисептик.
Обработать руки, потом — клинок ножа. Два движения — и неподатливый бинт развалился, открывая рану.
— Ну как там?
— Подожди пока.
Алекс разрезал штанину еще выше почти до пояса, но она все равно мешала. Снова затрещала под клинком ткань, отрезанная под корень штанина полетела на пол.
— Ты так нетерпелив. — хмыкнула Роуз. — Но давай сначала закончим с раной, а уж потом…
— Заткнись.
Рана была хорошая. Насколько вообще ножевое ранение может быть хорошим. Глубокое и длинное, но резаное, а не колотое. Крови мало — бедренная артерия не задета, разрез почти параллелен мышце.
— Жить будешь.
— А бегать?
— Со временем.
— А…
— Заткнись.
Алекс покопался в аптечке, нашел и вытащил пакет с гемостатическим порошком:
— Будет больно.
Пальцами раздвинул края раны и всыпал порошок.
Роуз вскрикнула, дернулась, прижалась, вцепилась ногтями в спину…
Горячая, живая, настоящая…
Тяжело дышит.
И одуряюще пахнет розами.
— Спина… — прошипел Алекс, стараясь удержать края раны сомкнутыми.
— Раньше… Тебе нравилось.
Даже сейчас язвит, зараза!
— Ситуация не та! Пусти!
Роуз медленно, будто через силу, расслабилась и отодвинулась.
Кровь, конечно, снова пошла, но это уже не страшно. Основное сделано, остались мелочи — еще раз полить рану антисептиком и закрепить края раны.
Алекс заглянул в аптечку:
— Будем паять. Степлер не щелкнет, кость далеко, а клея нет.
— Хорошо. — подозрительно легко согласилась Роуз.
— И постарайся оставить мою спину целой.
— Ничего не… ай!
Алекс потянул нить через прокол:
— Поговори мне еще. Не дергайся.
Спустя две минуты, которые Роуз провела, сжимая столешницу побелевшими пальцами, шов был завершен. Алекс отрезал остаток нити, сполоснул руки и нож антисептиком и достал пузырек с катализатором.
— Готова?
Роуз зажмурилась и кивнула.
Алекс открутил крышку и щедро полил на свежий шов.
Громко зашипело, нить стала съеживаться, стягивать рану, трансформироваться в коллаген и трансформируя ткани вокруг. Роуз зашипела тоже, ударила ладонью по столу и громко выругалась, не открывая глаз.
— Каждый раз зарекаюсь это делать! — она открыла один глаз. — Все?
— Все. — Алекс отодвинул аптечку в сторону и поднял глаза. — Я больше тебе не нужен?
— Опять ты чушь несешь. — Роуз нагнулась и нежно поцеловала. — Кто еще меня будет мучать, если не ты?
— Отличная у меня роль, я просто счастлив.
— На самом деле нет?
— На самом деле нет.
Алекс потянулся к дробовику, но Роуз перехватила руки. Нагнулась и пристально посмотрела в глаза:
— А ты вообще бывал счастлив?
— А что ты вкладываешь в это понятие?
— Ал, не юли. — нахмурилась Роуз. — Я прекрасно знаю, что ты не хуже меня жонглируешь словами и разводишь софистику. Так что мы можем много часов болтать ни о чем. Или ты просто ответишь на мой вопрос.
— Или нет.
— Или нет. — согласилась Роуз. — Но я надеюсь, что да. Так ты бывал счастлив?
Счастлив… Странное слово. Непривычное.
Нет, слово обычное. Странна попытка применить его к преступнику, убийце, самому ловкому и опасному на планете. Может ли такой персонаж быть счастлив? Испытывать ощущения, свойственные лишь тем, кто не привык дышать сгоревшим порохом, ходить по колено по крови, ждать пулю из-за каждого угла?
Ответить на этот вопрос можно лишь отбросив все, что касается этой деятельности. Забыть о ней. Оставить крошечную долю обычного… полуэльфа. Оставить редкие дни, которые не содержали в себе нового заказа или подготовки к нему. День, что не начался не с проверки датчиков и ловушек, а тонкого аромата роз и нежного шепота в ухо:
— Просыпайся, соня.
— Отстань, женщина. — отмахнулся Алекс. — Выходной же. Мы позже встаем.
— Сегодня особый день.
— Да ну?
Алекс открыл глаза и перевернулся на спину. Юна сидела на кровати, подобрав под себя ноги, прижимая простыню к груди и азартно улыбаясь.
— И что же сегодня за день такой особый?
— Ох, ну я, конечно, слышала, что это обидно, когда мужчины забывают всякие даты, — нахмурилась Юна. — Но не думаю, что настолько… У нас сегодня год, Ал! Год как мы вместе!
— О, серьезно? Уже?
— Да иди ты! Я уже и подарок приготовила!
— Какое совпадение! И я тебе! Давно уже приготовил.
Юна подозрительно прищурилась:
— То есть, ты помнил?
— Ну как тебе сказать… Плюс-минус неделя. — хохотнул Алекс и полез в тумбочку. — Ага. Держи.
Юна внимательно осмотрела сложенные вместе ладони со всех сторон и только потом подставила свои.
— Ух ты-ы-ы!..
Она потянула с ладони тонкую серебряную цепочку с серебряной подвеской в виде военного жетона древнего образца. Вместо информации о носителе всю поверхность занимала гравировка цветка розы. Точно такого же, как у Юны на шее.
— Я… Я…
Ее глаза снова заблестели, они дрожащими пальцами принялась дергать замочек, уже не держа простыню и даже не замечая этого. Наконец застежка подалась, подвеска заняла положенное ей место в ложбинке между грудей.
Точно там, где и задумывалось.
— Как по линеечке. — цокнул языком Алекс.
— Эй! — Юна восхищенно зыркнула и снова схватила простыню. — Глаза поломаешь!
Алекс засмеялся.
Юна засмеялась тоже и сбросила простыню вовсе:
— Ладно, мой черед.
Она откинулась на спину перевернулась на живот и принялась копаться в своей тумбочке. Алекс подобрался поближе, сложил ладони на очаровательных ямочках ее спины и положил сверху голову.
— Нашла. А ну пусти! И не вздумай открывать глаза!
Теплое. Длинное, узкое, со скругленными гранями. Вроде гладкое, но к руке липнет так, что и захочешь — не выронишь. А на узкой грани — ребристая цепкая кнопка.
— Стой, не трогай! Вот теперь лучше открой глаза.
Нож. Хищный узкий черный фронтальник двойного действия в половину ладони длиной. Кнопка на узкой грани выточена из натурального рубина. А в боковине рукояти — едва заметная гравировка тончайшей красной линией. Роза. Точно такая же, как на шее девушки.
— Ты с ума сошла!
Алекс двинул кнопку следом, нож дернулся, выстреливая злой ободоострый клинок с узким осевым долом. Матово-черный, как и рукоять, только режущие кромки полированы в зеркало.
— Еще есть стеклобой и клипса. — сообщила Юна, довольно улыбаясь. — Но я их сняла, а то ты бы сразу догадался, что это.
— Ты с ума сошла. — повторил Алекс и двинул кнопку назад. Клинок с гулким щелчком исчез, будто и не было.
— Подай еще дальше.
— В упор же.
— Подай-подай. — кивнула Юна. — Только переверни.
Кнопка и впрямь подалась, на другом, казалось бы, сплошном торце, рядом с резьбой под стеклобой, открылось крошечное сопло, изрыгнувшее конус зеленого пламени.
— Сейчас как раз вернулась мода на узкие длинные зажигалки.
— Не думал, что ты следишь за модой.
— Не слежу. Но для тебя выяснила. Нравится?