Глава двадцать четвертая
Находки радость венчает исканья,Как сладость меда — усердие пчел!
Средь пыльных хартий во Храме ПознаньяВ глубокой нише сегодня нашелЯ древний, темный и ветхий пергамент;Червем источен, он весь испещренЦветною тушью условных письмен.Поблекли краски, и выцвел орнамент.Но скрытый смысл потаенных значков,Как вещий голос из мрака веков,А яркость истин, как пламень в напиткеСвященной Сомы. Лампада светла;Лучи дрожат на развернутом свитке;И я, склонившись на мрамор стола,Читаю знаки на высохшей коже,Вникая в мудрость… Всё глубже и строжеВеличье тайн: безымянный пророкДает мне жданный, столь нужный урок.
«Живущим — мир! А миру — написанье,Как заповедь, как верная скрижальТех вечных тайн, к которым прикасанье
Для смертного и счастье, и печаль.Вчера, в мой срок молитвы ежедневнойМолился я. Светло синела даль.
Но трижды гром прошел в лазури гневно,Раскрылся неба царственный чертогИ трижды Голос звал меня напевно,
Как будто звонко кликал дальний рог:“Очнись! Воспрянь! Внимай!” И атмы взоромУвидел я, что в Лике Солнца — Бог.
Потоком лился свет. И, переборомЕго лучей, незримые перстыЗавесы ткали полог, на котором
Видения нездешней красотыНапечатлялись, словно отраженьеНезримого в пучинах пустоты.
Горящий факел приводя в движенье,Писала им бесплотная рука.В дотоле непостижном постиженье
Мне открывалось. За строкой строка.Цвели Семи Заветов откровеньяИ таяли, как тают облака.
Блаженные, блаженные мгновенья!Паря с Вселенским Солнцем наравне,Душа пила восторг самозабвенья.
Тогда-то мне, не въявь и не во сне,А в грезе сладостной меж сном и бденьем,На лотосе явился в вышине
Сам светлый Бог нежизненным виденьем!И я, прозрев, постиг бессмертья суть.Но — скрылось всё… Стремительным паденьем
Для духа был в наш мир возвратный путь.И вот, объят я трепетом и страхом:На святость тайн не смея посягнуть,
Бессилен я орлиных крыльев взмахомПоднять на труд зиждительства мечту;Я не дерзну над здешним тленным прахом
Низвергнуть древней Смерти тяготуИ Бытие воздвигнуть не престоле,Создав природы Божьей полноту.
Лишь Действенность при Мудрости и ВолеМеж Смертью и Бессмертьем грань сотрет,Когда все три дохнут в одном Глаголе!..
И давит душу виденного гнет!Я в глубь пещер, ища успокоенья,Уйду из мира. Дням утратив счет,
Предамся там покою отчужденья,Вручу себя безмолвию и тьме,Великий Образ дивного виденья
Храня до смерти в сердце и уме.Но, отходя, пред миром именуюЯ истину, сложив в земном письме
Семи Заветов песню неземную,Бессмертью гимн, какого струны лирПоднесь не знали, славя жизнь иную!..Благословенье миру! Людям — мир!»
Слова, как жемчуг, низал я с раскрытиемЗначенья глифов. И тайнопись мнеВсё то дарила теперь в тишине,Что было встарь вдохновенным наитьемДано другому в пророческом сне:
«Нам заповеданы семь драгоценных и вечных Заветов,Семь совершенств бытия — семь золотых степеней:В трудном пути восхожденья из сумрака к Свету всех СветовИщущий должен зажечь семь негасимых огней.
В степени первой Завет Целомудрия, сущий от века:Праотец общий Хаос Девством предвечно рожден.Девственность — риза спасенья, покров и оплот человека,В ней для греховных страстей — плен погребальных пелен.В тихом бесстрастии Девства не смерти немая дремота,В нем созидающих сил жизнеобильный покой;Белый цветок чистоты не цветенье в застое болота,В грезах невинности, он — лотос, вспоенный рекой.Так же, как завязь сулит нам плода ароматностъ и сочность,Девство незримо в себе семя Бессмертья блюдет.Тайну крещенья Живою Водой бережет Непорочность,Жизни росою кропя мира коснеющий гнет.Радуйтесь, девственно-чистые!
Степень вторая — Слиянье. В Слияньи — Завет от Хаоса.Дети отца одного, духом единые все,Мы в себялюбии черном мертвы, как цветы сенокоса,В саване личного, мы — зерна в усохшем овсе.Надо, чтоб каждый душою сливался с Вселенной-Титаном,Чтоб мирозданье в себе каждый вмещал, как титан:Мелкая капля воды нераздельно слита с океаном,В капле ничтожной одной весь отражен океан.В чуде Слияния — радость, и к жизни чрез смерть возвращенье:В куколке умер червяк — бабочка скинет кокон…Светлый Слиянья покой — это Мертвой Водою крещенье,В сладком забвеньи его — бденье, и греза, и сон.Радуйтесь, с миром слиянные!
Заповедь степени третьей в стяжаньи незыблемой Веры, —В ней для заблудшихся чад — Матери древней Завет.Гаснут иллюзии мира пред Верой, как бреда химеры,Призраки тают страстей, глохнет соблазнов навет.Вера не рабство, а подвиг; и тлена глухая неволяВдруг размыкает пред ней плен тяготы вековой;С Богом сближает нас Вера; пред Верой бессмертия доляЯвью становится здесь, близкою правдой живой.Вера уносит наш дух к небесам в огневом окрыленьи;Вера — как молнии взлет, Вера — крещенье Огнем:Жгуч очистительный пламень; и в красном его опаленьиЖадно и радостно мы вздохом бессмертья вздохнем.Радуйтесь, Веры светильники!
В степень четвертую вступит душа в ореоле Познанья.Мудрость — великий Завет мудроблагого Отца,Светом предвечным крещенье слепого людского сознанья!Мудрость — начало всего, в Мудрости — всё, до конца.Мудрость наш парус надежный и бдительный руль за кормою,В высь путеводный маяк, цепь указующих вех;В Мудрости светоч грядущей победы над смертною тьмою,В Мудрости — лучших отбор, в Мудрости — равенство всех;Царского сана мы в ней достигаем по праву признанья;Власть нам над миром дана, мощь в усмиреньи стихий.Высшую Правду постигнув в лазурном чертоге Познанья,Путник, покоясь душой, в силе и славе почий!Радуйтесь, светочи Мудрости!
Пятая степень — Обитель Любви, где любовьюСыновней Ярче зари просиял нам милосердья Завет.В мире Любовь тем прекрасней, чем люди темней и греховней:Благостен пламень Любви, чист Всепрощения свет.Блещет любовь, словно Солнце, в глубокой ночи мирозданья,Всех согревает извне, всё освещает внутри;Брызнув теплом, озаряет всесильным лучом состраданьяСумерки каменных душ, жалких сердец пустыри.Братство в Любви бескорыстной. Без страха, чужда суесловью,Всюду ответит Любовь зову страданий людских:В чуде Любви завершенной — святое крещение Кровью,Лучшая жертва ее — в смерти за ближних своих…Радуйтесь, смерть победившие!
Степень шестая — расцвет осязания, зренья и слуха,Пыль вдохновений святых, мысли недремлющей жар:Гением нас осеняет Завет благодатного Духа,Шлет над материей власть, шлет созидания дар.В творчестве — гордость Свободы, живое крещенье Эфиром;Знает безумца душа солнц небывалых загар;Дерзко она, вне пространства и времени, реет над миром,Там, где Хаоса разлит серо-серебряный пар.Гений творит бытие. И угоден он Богу в гореньи!Бог в человеке узреть хочет Титана-Творца:Разум вселенский один воссияет в Творце и в твореньи.Примут зиждительства труд два полноправных Лица.Радуйтесь, духом свободные!
Так, целомудренный, всею душой приобщен к мирозданью,Веры и мудрости полн, горней любовью одет,Творчеством славен, взойдет за достойно заслуженной данью:Степень седьмая пред ним — брезжит Бессмертия Свет…»
Душа, пылая восторгом духовным,Рвалась из мира. Но здесь, под строкойБыл вкось пергамент зигзагом неровнымОборван наспех дрожащей рукой;С последним словом над зубчатым краемПрервалась вдруг откровения речь:Писавший, явно сомненьем терзаем,Почел за благо навеки пресечьНам путь к Познанью. Успели утечьС тех пор столетья. Пещерой безгласнойЗавет похищен. И к тайне ключаИскали люди и ищут напрасно,Во прахе смертном оковы влача…
Но, маг последний, в годины упадкаЯ верю в луч за враждебною тьмой:Должна для мира раскрыться загадкаО высшем даре Ступени Седьмой!
Глава двадцать пятая