Читать интересную книгу Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма - Георгий Голохвастов

Глава двадцать девятая

С утра, застынув виденьем суровым,Недвижны стражи пред входом дворцовым.Дворы и въезды полны колесниц.Пестреют залы приливом всё новымОдежд нарядных и праздничных лиц.

Уже сошлись ко дворцу андрофаги:Гостям назначен сегодня прием;Они предстанут сейчас пред царем.Чьей мощи отзвук народные саги,Бродя по миру, давно донеслиДо их далекой-далекой земли.

Сперва двенадцать носилок с дарами,Кряхтя, тащили рабы-силачи:Им вслед дружина пришла с топорами.Посол за нею, а с ним толмачи.

Посол стоит с головой обнаженной,Откинув к уху закрученный чуб;Улыбкой хитрой неласковых губПрикрыв волненье души напряженной,Спесиво смотрит он взором стальным.Пестро покрыты рисунком цветнымРубахи ворот и край ее нижний;С кистями пояс шелками расшит,Топор посланца и крашеный щитС ним рядом держит слуга его ближний.

И ровно в полдень, как царь указал,Готов был к встрече посланника зал.В чертоге этом свой суд правосудныйЦари Ацтлана творят искони;Сюда обычно сбирают ониСтарейшин мудрых совет многолюдный,И здесь издревле в тревожные дниВойны и мира звучали призывы.От окон ткань кружевная завесКидает на пол узор прихотливыйПод ясным солнцем полдневных небес.На черных стелах близ царского тронаСлова Атласа — основы закона —Горят, как жар, в золотых письменах;Кругом в палате на белых стенахВкладным разводом по кости слоновой —Зеленый оникс и чернь серебра.А свод, как верх золотого шатра,Затянут плотной подбивкой парчовой.

У трона слева, на складках парчи,Войны и мира эмблемы — мечи:Как символ мира, на равные частиОдин разломлен; отточен другой,Как символ мощи, хранящей покойИ честь Ацтлана от бранной напасти.У трона справа, эмблема судов,Творящих правду от имени власти,Застыли чаши священных весов.

И царь, во славе, невиданной в мире,На древнем троне, в багряном подире,Светил палате, как солнце — земле:Рубин кровавый лучился в железе,Венец бесценный жемчужин заветныхБезгрешным светом горел на челе,А плащ из перьев колибри стоцветных,С плеча спадая к ногам, трепеталБессчетных красок живым переливом.И был пред взором властителя залБезмолвен в блеске своем горделивом.

Рядами кресла вдоль стен; и вокругСинклит верховный — опора державы,Из тех, кто в дни испытаний и славыОтмечен мерой высоких заслуг:Со мною в сонме, толпой сановитойЖрецы и старцы, в уборе седин;Здесь вождь бесстрашный бесстрашных дружин,И с ним, в доспехах, блестящею свитой,Бойцы, герои галер и фаланг;Там, в пестром платье, вассалы-патезиВсех стран от джунглей, где плещется Ганг,До скал, где, пенясь, грохочет Замбези.

Забрало шлема откинув с лица,В кольчуге легкой с богатой чеканкой,Царевич, справа у трона отца,Как месяц светлый, пленяет осанкой,И станом тонким, и крепостью плеч;Царей Ацтлана наследственный мечДвойною цепью привешен у чресел.Налево — двух перламутровых креселРезные спинки: супруга царя,С улыбкой тихой, благою денницейСияет кротко, а рядом с царицейЦаревна-дочь, словно утра заря.

И как прекрасна — заметили все мы —Была царевна в тот памятный день!Как нимб, сверкали лучи диадемы;Казалось, кудри мгновенную теньНе смели бросить на лик просветленный;В чертах был чистый восторг, углубленныйНездешней думой, в подъеме таком,Что каждый взор, из толпы устремленныйС земною мыслью, в тщеславьи мужском, —Смущался втайне и ник, ослепленный.

Лишь взгляд упорный вождя через залЛучом тлетворным царевну пронзал.И, Высшей Власти земные подобья,Ацтлана царь и Ацтлана престолГорели славой, когда исподлобьяМонарха взглядом окинул посолИ, чуб роняя, неловким поклономСклонился низко пред царственным троном.

Все ждут. С посланца не сводим мы глаз.И варвар в речи, заране готовой,Царю Ацтлана приветствия словоОт князя держит. Ведет он рассказО дальних странах на северной грани,Где сумрак ночи таинственной глух,Где в тихом свете полярных сиянийСнега белее, чем лебедя пух;Где страшны в море плавучие льдины,Где грозен гром гроздящихся льдин,Где бродит льдов тех насельник единый,Пушистобелый медведь-исполин.

Ведет рассказ он о низких равнинах,О мертвых топях зловещих болот,О черных дебрях, где только в вершинахГуляет ветер, где чаща — оплотЗверям и птице: ни конный, ни пешийПути не знают в дремучей глуши —Там только древний и бдительный леший,Кочуя, ставит свои шалаши;Порой осенней в прозрачной тишиТам заяц шустрый шевелит валежник,От лап медвежьих трещит бурелом,Да ворон машет угрюмым крылом;Весною ранней, под первым теплом,Там нежно-ласков лазурный подснежник,И тих березок серебряных скрип;А летом чаща краснеет от ягод,И пчелы мед сладкопахнущих липСбирают в соты запасливо на год.

Ведет рассказа он о князе своем:Во гневе грозный, он доблестью ратнойВезде прославлен, и знают о нем,Что правду любит, что прям он во всем,И явно взыскан судьбиной превратной.Как воин, горд он любимцем-конем,Мечом да луком своим. МногократноОдин он рыскал в лесах и копьемРазил в борьбе рукопашной медведей,Скитался в море на утлых ладьях,С дружиной малой тревожил соседейИ дань собирал за победы в боях.

«Как сокол, слава несется полетом!Давно наслышан мой князь-господинО том, как общим великим почетомПокрыто имя Атлантских дружин;Как ты, властитель, могуч на престоле;Как вдаль, во все направляя концы,Свои вы шлете суда, чтоб на волеВели торговлю Ацтлана купцы.

Стране великой быть добрым соседомОт сердца хочет мой князь-господин.Он с тем прислал нас. Отныне нам ведомОткрытый путь по раздолью пучин;Так пусть за нашим разведчиком следомТеперь Ацтлан снарядит кораблиУзнать дорогу до нашей земли.

И пусть товары везут без боязниКупцы обеих торгующих стран.В залог союза и братской приязниМой князь дары посылает в Ацтлан».

Глава тридцатая

И вносят слуги, суровы и хмуры,Подарки — дань от лесов и полей,От гор и моря: мохнатые шкурыМедведей бурых, и мех соболей,И соты меда в тяжелых колодах,Янтарь, и камень точеный для бус,И с боя взятый в неведомых водахКитов громадных чудовищный ус.Сложили слуги у трона подарки;Каменья в кучах насыпанных ярки,Кругом мехами завален весь пол.И речь повел издалека посол:

«Конца нет в мире чудесным рассказам,Что ты, властитель, безмерно богат;Что груды слитков червонных лежатВ глухих подвалах дворцовых палат;Что счета нет там отборным алмазамИ их мешками ссыпают на вес,А крупный жемчуг сгребают лопатой,Но мы слыхали, что, волей небес,Богат ты, царь, не казною богатойИ горд не кладом камней дорогих,А больше прочих сокровищ своихГордишься ты красотою дочерней,Умом царевны своей. Говорят,Что дивно очи царевны горят,Светясь двойною звездою вечерней,Что нежен шелк соболиных бровей,Что губы маков багряных живей,А щеки свежи, как вешние зори,И кудри — ветра весеннего вздох…Мой князь, хозяин свободных поморий,О том прослышав, в кручине иссохМогучим сердцем, томимый всечасноТоскою злой по царевне прекрасной.С тех пор на мысли припало емуДобыть царевну, цветок ваш хваленый,Княгиней сделать в своем терему:Отдай же дочь береженую в женыТы князю, царь, как отец! И на томОн бьет с почтеньем сыновним челом!..»

Посол умолк. Притязанье посольства,Как гром, упало… Скрывать недовольстваНикто не думал. Неслыханна встарьТакая дерзость: безродный дикарьИз края мрака, трясины и вьюги,Лесной охотник бродячий, дерзнулПросит царевну Ацтлана в супруги!Как вихрь, пронесся взволнованный гулВ ответ на вызов обиды нежданной.Царевич, гневом кипучим зажжен,За меч схватился, оковкой ножонО щит ударив с угрозою бранной;А вождь дыханье с трудом перевел,Рванулся в кресле и в поручни ногтиВдавил, как жадно раскрытые когтиВ свою добычу вонзает орел.

Лишь царь сдержался, хоть еле заметнойНевольной дрожью прошли по челуЗарницы гнева; и с речью ответнойСпокойно он обратился к послу:

«Посол, всё то, что в пространном рассказеТы нам поведал о царстве зимы,Со всем вниманьем прослушали мы.Мы рады слышать о доблестном князе,И ты, вернувшись в отеческий край,Такой ответ наш ему передай:

Дары приемлем; свидетельствам этимПриязни — верим. По-царски ответимЕму дарами. Торговли праваДаны вам будут; тебе пред отплытьемВручат указ наш. Но весть сватовстваДля нас сегодня нежданно-нова.Посол, от князя иди с челобитьемК царевне… Брак наш не сделка, не торг;Атлантских женщин свободен обычай:Они не дань, не товар, не добыча.Никто б от кровли родной не отторгВ страну чужую невесты насильно;Своею волей, по сердцу, должнаИзбрать супруга и друга она.Царям пристало ль в их власти всесильнойПорядок рушить?.. Царевна юна,Но так да будет, как скажет она».

Царевна встала. Затихла палата.И речь лилась, как серебряный звон:«Посланник князя, далекого брата,Ему свези ты привет и поклонСестры далекой! От сердца чужогоОтрадна сердцу призывная весть.Но нет, увы, в нем ответа живого, —Принять от князя не в силах я честь:Душа готова в иную дорогу…»Бледна царевна, и голос дрожит…«Пусть слышит царь мой голос и царский синклит:Мое призванье — в служении Богу.Как наш обычай велел в старину,Себя я девства обетом связала,И к женам храма смиренно примкну».Казалось мертвой беззвучная зала,И было жутко вспугнуть тишину…

Дрожали плечи и руки царицы,Но скоробь в очах — утаили ресницы,И мать мужалась пред гостем чужим.Царевич, бледный, стоял недвижим:Безбрачья клятва его оглушила;Лишь губы словно шептали мольбу.Как пурпур, вождь покраснел, и на лбуНадулась страшно багровая жила.

Молчал пред троном склоненный посол…И древней славой светился престол.

Глава тридцать первая