Читать интересную книгу Ксеноцид - Орсон Кард

— Я прошу о нем сейчас, — проговорил Миро. На его глазах проступили непрошеные слезы. — О Боже, — прошептал он, — мне так стыдно.

— За что? — удивился Квим. — За то, что ты попросил Бога о помощи? Или за то, что ты расплакался перед своим братом? Ты горюешь о своих грехах? О сомнениях?

Миро потряс головой. Он не знал. Эти вопросы были слишком сложны для него. И вдруг он осознал, что все-таки знает ответ. Он развел руками:

— Об этом теле, — вымолвил он.

Квим потянулся к нему, положил ладони на плечи Миро и с силой прижал его руки обратно; пальцы Квима соскользнули и теперь сжимали запястья Миро:

— «Это мое тело, данное мною вам», — сказал Он. — Точно так же ты отдал свое тело пеквенинос. Маленьким братьям.

— Да, Квим, но ведь он вернул себе тело, потом?

— Он тоже умер.

— Только так я излечусь? Значит, мне остается всего лишь подыскать себе подходящую смерть?

— Кончай, — нетерпеливо ответил Квим. — Христос не сам себя убил. Предательство Иуды убило его.

Миро словно взорвался:

— Все те люди, которые исцелились от простуды, мигрень которых таинственным образом убралась восвояси… — ты хочешь сказать, что Бог счел их достойнее меня?

— Возможно, это не зависит от того, достоин ты или нет. Может быть, здесь главное — нужно ли тебе это.

Миро рванулся и схватил Квима за рясу, сжав ткань полупарализованными пальцами.

— Мне нужно прежнее тело!

— Очень может быть, — спокойно отреагировал Квим.

— Что ты хочешь сказать этим «может быть», ты, жалкая, лебезящая сволочь?!

— Я хочу сказать, — тихо произнес Квим, — что да, конечно же, ты жаждешь вернуть прежнее тело, но, может быть, Бог, в своей великой мудрости, знает, что какое-то время тебе необходимо провести в теле калеки, чтобы ты изменился, стал лучше, чем был когда-то.

— И сколько времени я должен пробыть в этой оболочке? — настаивал Миро.

— Ну, до конца своей жизни максимум — больше уж вряд ли.

Миро с отвращением хмыкнул и отпустил Квима.

— А может быть, и меньше, — сказал Квим. — Во всяком случае, я так надеюсь.

— Надежда, — презрительно усмехнулся Миро.

— Наравне с верой и чистой любовью это наивысшая из существующих добродетелей. Ты должен надеяться.

— Я встретился с Квандой.

— Она добивалась встречи с тобой с тех самых пор, как ты вернулся.

— Она постарела и растолстела. У нее целый дом детишек, она прожила тридцать лет, а парень, за которого она вышла замуж, пахал ее то так, то этак. Я бы предпочел посетить ее могилу!

— Как это великодушно с твоей стороны.

— Ты понял, что я хотел сказать! Покинуть Лузитанию — какая шикарная идея! Вот только тридцать лет — слишком малый срок.

— Ты бы предпочел вернуться в мир, где тебя никто не знает?

— Здесь меня и так никто не знает.

— Может быть. Но мы любим тебя. Миро.

— Ты любишь меня таким, каким я был.

— Ты сам ничуть не изменился, Миро. Изменилось твое тело.

Миро с трудом поднялся на ноги, опершись о ствол Корнероя:

— Давай, общайся со своим древесным дружком, Квим. Ты не можешь сказать мне ничего такого, что бы хотелось услышать мне.

— Это ты так считаешь, — подчеркнул Квим.

— Ты знаешь, что может быть хуже сволочи, Квим?

— Ну конечно, — ответил тот. — Враждебно настроенная, озлобленная, жалеющая сама себя, ничтожная, бесполезная сволочь, которая слишком высоко мнит о важности собственных страданий.

Этого Миро вынести уже не смог. Он яростно взревел и набросился на Квима, стараясь повалить того на землю. Естественно, Миро и сам не удержался и обрушился на брата сверху, запутавшись в его рясе. Но это не остановило Миро, он даже не пытался подняться, он хотел избить Квима, причинить ему боль, будто таким путем избавился бы от части своей внутренней боли.

Однако после нескольких ударов Миро вдруг расплакался и сжался в комочек, омывая слезами грудь брата. Секунду спустя он почувствовал, как руки Квима нежно обняли его, услышал тихий голос, произносящий молитву:

— Pai Nosso, que estás no céu. — На этом месте чары рассеялись, и слова приобрели новый смысл, став реальными, земными. — О teu filho está com dor, o meu irmão precisa a resurreição do alma, ele merece o refresco da esperança.

Услышав, как Квим принимает его боль, его оскорбительные требования, Миро внезапно устыдился самого себя. С чего Миро взял, что заслуживает надежды? Как он посмел требовать, чтобы Квим помолился за него, помолился, чтобы случилось чудо и Миро вновь обрел здоровое тело? Миро понимал, с его стороны было нечестно настаивать, чтобы Квим воспел в своей вере его, неверующего, изнывающего от жалости к самому себе.

Но молитва все продолжалась:

— Ele deu tudo aos pequeninos, e tu nos disseste, Salvador, que qualquer coisa que fazemos a esres pequeninos, fazemos a ti.

Миро хотел было остановить брата. «Если я и отдал все, что у меня было, пеквенинос, это я сделал ради них, а не ради себя». Но слова Квима не дали раскрыть ему рта:

— Ты сказал нам, Спаситель, что, принося себя в жертву этим маленьким созданиям, мы приносим жертву тебе.

Это прозвучало так, словно Квим настаивал, чтобы Бог выполнил свои обязательства в этой сделке. Квим, должно быть, установил крайне странные отношения с Богом, раз считал себя вправе предъявлять ему счет.

— Ele não é como Jó, perfeito na coração.

«Нет, я вовсе не так совершенен, как Иов[8]. Но я потерял все, как лишился всего Иов. Чужой человек обрел детей от женщины, которая должна была стать моей женой. Другие исполняют то, что должен был исполнить я. Я же получил взамен этот ужасный полупаралич — поменялся бы со мной местами Иов?»

— Restabeleçe ele como restabeleceste Jó. Em nomine do Pai, e do Filho, e do Espirito Santo. Amen. — «Возроди его, как ты возродил Иова».

Миро почувствовал, как руки брата отпустили его, и, словно именно эти руки, а не сила притяжения, удерживали его на груди брата, Миро тут же поднялся и посмотрел на распростертого на земле Квима. Глаз Квима наливался синим цветом. Губа кровоточила.

— Я причинил тебе боль, — пробормотал Миро. — Прости меня.

— Да, — ответил Квим. — Ты действительно причинил мне боль. А я причинил боль тебе. Здесь этот вид развлечений пользуется наибольшей популярностью. Ну-ка помоги мне встать.

На какое-то мгновение Миро позабыл, что он теперь калека, что сам еле-еле удерживается на ногах. И начал протягивать брату руку. Только зашатавшись и чуть не потеряв равновесие, он вспомнил о своей ущербности.

— Я не могу, — выдохнул он.

— Слушай, твои жалобы на собственную ущербность всех уже достали. Ты мне дашь руку? Долго я буду ждать?

Миро расставил ноги, покрепче уперся в землю и наклонился над братом. Над своим младшим братом, который теперь почти на три десятилетия обогнал его не только в возрасте, но и в мудрости и сострадании к людям. Миро протянул руку. Квим ухватился за нее и с помощью Миро поднялся с земли. Миро чуть не потерял сознание при этом, былая сила покинула его, а Квим не симулировал, он хотел, чтобы Миро сам поднял его. Когда наконец Квим встал на ноги, оба брата очутились лицом к лицу, плечом к плечу, сжимая руки друг друга.

— Ты отличный священник, — заметил Миро.

— Ага, — согласился Квим. — Но теперь, как только мне потребуется партнер по спаррингу, я немедленно буду звать тебя.

— Бог ответит на твою молитву?

— Разумеется. Бог отвечает на все молитвы.

Миро не сразу понял, что Квим имел в виду под этими словами.

— Нет, я хотел сказать, ответит ли он положительно.

— A-а. Вот здесь я не уверен. Ты мне сам потом расскажешь, если что.

Квим направился — слегка напряженно и немного прихрамывая — к дереву. Он наклонился и поднял с земли пару палочек.

— Что ты собрался обсуждать с Корнероем?

— Он распространил весть, что должен поговорить со мной. В каком-то далеком лесу возникло нечто вроде ереси.

— Ты обратил их, а потом у них мысли поехали не в ту сторону, да? — поинтересовался Миро.

— Да нет, — помотал головой Квим. — Тому племени я ни разу не проповедовал. Деревья-отцы постоянно общаются друг с другом, поэтому идея христианства достигла самых отдаленных уголков этого мира. Но, как обычно, ересь распространяется намного быстрее истины. И Корнерой чувствует себя слегка виноватым, поскольку она проистекает из его собственных размышлений.

— Да, думаю, тебе предстоит столкнуться с нелегкой задачей, — посочувствовал Миро.

— Не мне одному, — поморщился Квим.

— Прости. Я хотел сказать, церкви. Всем уверовавшим.

— Здесь вопрос ставится куда шире, Миро. Эти пеквенинос выступили с действительно интересным еретическим постулатом. Однажды, не очень давно, Корнерой вдруг подумал, что раз Христос все-таки спустился к людям, так в один прекрасный день Святой Дух снизойдет и к пеквенинос. Чудовищная ошибка в толковании Святой Троицы, но один лес воспринял ее всерьез.